Евгений Сухов - За пределом беспредела Страница 24

А все-таки взгляд у Коляна неприятный, и неудивительно, что парней из бригады прошибает пот, когда он смотрит на них в упор. Будь Колян поскупее и не плати он таких денег, на которые можно ежедневно водить девок в кабак, так лучше уж работать хоть грузчиком, хоть дворником – по крайней мере, спокойнее. Карась с улыбкой подумал о том, что последняя ночь, проведенная с Раиской, запомнится ей надолго. А утром они со смехом разыскивали свое нижнее белье, сталкиваясь лбами под кроватью. Колян тем временем подошел к жене.

– Если б ты знала, как сильно я тебя люблю! – приобнял он Надежду за плечи. – У меня, кроме тебя и дочки, никого больше нет.

Надежда подняла на мужа потемневшие глаза:

– Только очень странная у тебя, Коля, любовь получается. С подругами видеться не разрешаешь, к матери сходить нельзя, приставил ко мне каких-то мордоворотов… Одной побыть и то не получается.

– Завистников у меня очень много, Наденька. Не хочу, чтобы они причинили боль моим близким. А так я всегда уверен, что тебя защитят.

Хорек и Угрюмый приехали на пикник с подругами. Каждый из них держался королем, выпендриваясь друг перед другом, однако Коляну достаточно было недоброжелательно посмотреть в их сторону, как они мгновенно менялись в лице, даже разговор их становился тише, как будто они находились не в лесу, а в тесной комнате, в которой спал ребенок.

Нечто подобное Колян наблюдал, когда однажды гостил у деда в деревне на каникулах. Потомственный таежник, заядлый охотник, дед жил в постоянном общении с дикой природой и однажды подобрал в лесу и выходил волчонка. Собаки привыкли к выросшему зверю и охотно играли с ним, но стоило волку ощетиниться и показать желтоватые клыки, как не в меру дерзкий пес поджимал хвост и, трусливо припадая к земле, семенил прочь…

Шашлыки уже подрумянились, и Карась, знавший в мясе толк, предложил снять пробу. Он находился в приподнятом настроении от того, что ржавое оружие сошло ему с рук, и каждому, кто к нему подходил, со смехом рассказывал о том, что после любовных игрищ с Раиской он нашел ее трусы на абажуре. Карася очень радовало то, что вместе со всеми улыбался и Колян. Босс без конца таскал дочь на руках, и у братвы от подобной сцены расползались губы в умиленных улыбках.

Девицы весело щебетали между собой. Даже Надежда оживилась. Обычно лишенная общения, она словно хотела наговориться за многие дни уединения. Николай вновь подумал о том, что не променял бы эту женщину ни на какую другую. Определенно это была самая настоящая любовь – не та похоть, которой страдают подростки во время полового созревания, а самая что ни на есть настоящая любовь, когда словно срастаешься с близким человеком всем своим существом.

– С кем общается Надежда? – тихо поинтересовался Колян у Федора.

– Практически ни с кем, – отозвался Угрюмый. – Правда, позавчера встретила на улице какого-то парня и проговорила с ним минут пятнадцать.

– Вот как? – попытался Колян спрятать приступ ревности за обыкновенным удивлением. – Нужно знать, что это за парень.

– Уже узнали, – кивнул Угрюмый. – Эго ее одноклассник.

Федор хотел что-то добавить, но, заметив приближавшегося Карася, умолк. Оружейник нес шашлык на большой пластмассовой тарелке. Вперемежку с помидорами и репчатым луком на шампуре красовались сочные красно-коричневые куски мяса.

Почетное право первым испробовать шашлык предоставлялось, разумеется, бригадиру. Колян с аппетитом сжевал один кусок, проглотил второй и сладко зажмурился.

– Баранина? – спросил он, снимая с шампура третий кусок.

– Она самая, – с улыбкой подтвердил Карась. – Я понимаю в этом толк. Сначала нужно очистить мясо ото всех жилок. Потом оно должно простоять целую ночь в маринаде. А маринад надо делать так…

– Оставь нас, Карась, – неожиданно жестко перебил его Николай, давая понять, что не намерен беседовать о кулинарных изысках.

Карась пристыженно отошел, сутулясь и проклиная себя за болтливость.

– И как же вы узнали?

– Очень просто, – ядовито усмехнулся Угрюмый. – Поймали пацана поздним вечером на улице, подвесили за ноги, ну он и раскололся…

Федор помялся, как бы заранее прося извинения у Коляна, а потом продолжил:

– У них в школе был непродолжительный роман…

– Ясно. Значит, за Надькой ухаживал. Хмырь!

– Ничего серьезного, – вставил Федор, – они только несколько раз в кино вместе сходили… Ну, перезванивались иногда…

– Теперь-то ему нужно другое от нее! Сделай так, чтобы он больше не подходил к моей жене. Никогда! Надеюсь, ты меня хорошо понял?

Уголки губ Угрюмого резко опустились. Требовать пояснений не полагалось.

– Разумеется, Колян.

Послышались одиночные выстрелы. В пятнадцати метрах девчонки увлеченно палили из пистолетов по бутылкам. Раздался звон разбитого стекла.

– Попала! Попала!

Николай узнал восторженный голос жены. Надежда смеялась, как пятилетний ребенок.

Сзади неслышно подошел один из братьев Спиридоновых, Валька. Братья были так похожи друг на друга, что Колян однажды в шутку предложил одному из них перекрасить волосы и таким образом покончить с путаницей. И уже на следующий день один из братьев превратился в блондина.

– Николай, я все сделал, как ты сказал.

– Вот и отлично, – оживился Колян. – Эй, Карась, с шашлыками закончил?

– Все, последняя партия, – радостно сообщил оружейник, снимая с углей подрумянившееся мясо. – Вот так, на тарелочку… Теперь все. Аллес!

– Пойдем с нами, Карась, побалуемся автоматами, пока наши девушки здесь пистолетиками развлекаются. Ты, кажется, предпочитаешь «узи»?

– Да. Очень удобная штука, за полсекунды целую толпу положить можно.

– А ты практичный, Карась.

– Есть с кого пример брать!

– Да ты еще и шутник. Молодец, мне нравятся ребята с юмором, – похлопал Карася по плечу Колян. – Знаешь, у меня для тебя имеется небольшой сюрприз.

Колян дружески обнял Карася за плечи, и оба двинулись в глубину леса. Братья Спиридоновы шли немного позади. Угрюмый с Хорьком отстали еще на не сколько шагов.

– Какой сюрприз? – голос Карася неожиданно дрогнул от смутного предчувствия беды.

Колян обожал сюрпризы, вот только все они были недобрыми – этакий злодейский факир, у которого в репертуаре сплошь номера с печальным финалом.

– Что ты вдруг так напрягся? – с наигранной лаской поинтересовался Николай. – Расслабься! А ты ведь хитрец, – ласково погрозил он Карасю пальцем, – ты ведь и сам обожаешь сюрпризы.

Метрах в тридцати маячили две фигуры с укороченными АКМ – это пехота оберегала развлечения бригадира. Незаметно за разговором вышли на поляну с мишенями.

– Не понимаю, о чем ты, Колян?

– О чем, говоришь? – Радченко убрал с плеча Карася руку. Походило на то, что дружеские объятия закончились. – Да о твоих стволах, которые дали осечку. А ты, видно, и вправду большой шутник. Неужели ты думал, что я смогу позабыть об этом? А может, решил, что раз накормил меня шашлыками, так я о них и не вспомню? Валек, дай-ка мне ствол.

Крашеный блондин протянул Коляну «узи». Николай дернул затвор и одобрительно качнул головой.

– Та-ак, патрон уже сидит. Здесь полный магазин, это хорошо. Ну, чего застыл? – остановил Колян жесткий взгляд на Карасе. – Иди к мишеням. Там твое место.

– Колян, да ты что… да я ведь…

– Ты не дрейфь, Карась, глупости все это. Наши автоматы ведь не стреляют. Помнишь, вчера выехали на стрелку и у Хорька осечка была? Так вот и сейчас ничего не получится. Ну чего ты застыл? Топай к мишеням. Быстрее! – скомандовал Колян и направил короткий ствол прямо в лицо Карасю.

– Колян, ты чего это?.. Колян, да свои же, – пятясь, бормотал Карась.

– Иди, иди! Твои автоматы все равно не стреляют. Так что не волнуйся!

Кто-то рядом заржал. Колян скосил глаза – это был Хорек. Он с готовностью откликался на всякую потеху, особенно на «шутки» бригадира. Чуть в стороне стояли близнецы Спиридоновы. Даже на их вечно сумрачных лицах появилось выражение злорадного удовольствия от придуманного шефом зловещего аттракциона.

Колян держал «узи» на вытянутой руке. Сильная рука не дрожала, а Карась отступал все дальше.

– Достаточно, – сказал Николай, качнув стволом. – Вот здесь твое место… Между покойным Лукой и Матвеем, – показал атаман стволом на две соседние мишени.

– Колян, ты бы не…

Карась не договорил – пороховые газы яростно выплюнули из дула короткую очередь.

Бригадир не спеша подошел к лежащему навзничь убитому, брезгливо поморщился, взглянув на искаженное болью лицо, и процедил:

– Никогда не любил покойников. Закопайте его, да поглубже. А мне нужно идти, дочка дожидается. Я обещал насобирать ей земляники.

Колян швырнул пропахший пороховой гарью «узи» на землю и добавил: