Сергей Алтынов - Последний бой наемника Страница 24

– Я смотрю, неважные твои дела, – продолжила она тем же голосом.

– Да нет, нормально, – откликнулся Васнецов. – Так, временные трудности.

Глория кивнула, вплотную подошла к толстым прутьям. Васнецову не составило бы особого труда дотянуться до ее нежной шейки, подтащить вплотную к прутьям, а затем сообщить свои просьбы Ландскнехту. Что ж, это вариант… Правда, если Ландскнехт проявит решительность, то ему не составит большого труда уложить Васнецова всего одним точным выстрелом или броском ножа.

– Развесели меня, как в прошлый раз, – уйдешь живым, – произнесла тем временем красавица.

– Нечем мне тебя веселить, Глория.

– Слушай, как тебя хоть зовут? – спросила она.

– Василий.

– Кошачье какое-то имя… Но ничего, мне нравится.

Всего одно движение – и Глория в его руках.

– Освободи меня, а? – сказал Василий, не трогаясь с места.

– Не-а, – мотнула головой она, растягивая буквы.

– Чего так?

– Попался – сиди!

– Ну и дура ты… И тварь, – глядя в ее сверкающие огромные очи, произнес Василий.

«Пусть убирается ко всем чертям!» – сказал он мысленно.

– Слушай, если я захочу, Игорь тебя… – заговорила она.

– Захоти… – оборвал ее на полуслове Васнецов и отвернулся к стене.

– Не очень-то ты вежлив, Василий Григорьевич, – послышался за спиной Глории знакомый голос, принадлежащий Ландскнехту.

Игорь Кимович отодвинул красавицу в сторону, замер в полутора шагах от решетки. В руках он сжимал пистолет Стечкина с привинченным глушителем.

– Не надо подходить так близко, – заметил Глории Ландскнехт, и та послушно отступила на пару шагов. – Иди к себе, – сказал красавице Ландскнехт.

– Чао! – кивнула обоим мужчинам Глория и удалилась.

Присутствовать при мужских разговорах она не любила.

– Твоего мусора, Зотова, я лично повесил… – такими словами начал разговор Ландскнехт. – Он ведь помог тебе уйти из околотка?

Васнецов молчал. По голосу Ландскнехта понял – не врет Игорь Кимович. Жизнью Андрюха Зотов поплатился за то, что решил побыть человеком, а не мусором.

– Давай по делу говорить, Игорь, – выждав паузу, проговорил Васнецов.

– А какие у нас тобой дела? – вскинул брови Ландскнехт. – Пристрелю тебя сейчас – и всех дел.

Васнецов лишь вздохнул. Казалось, беседа себя исчерпала. Игорь Кимович ласкающим движением поправил на стволе глушитель… В свою очередь, Васнецов с грустью отметил, что Ландскнехт не Глория, до него не дотянуться.

И тут Ландскнехт обратил внимание на серебряный крестик, что был у Васнецова на груди.

– Вот ты, Васнецов, крест носишь, – заговорил вдруг Ландскнехт негромко и размеренно. – Значит, в бога веришь? Так?

Васнецов ничего не ответил.

– Веришь, – ответил за Василия Ландскнехт. – А ведь ты неглупый мужик, мог бы уже в генералах ходить и над всеми нами начальствовать. – Ландскнехт выждал паузу, затем продолжил тем же голосом: – Если исходить из того, что бог есть, то большую сволочь, чем я, трудно себе представить. Согласен?

– Согласен, – кивнул Васнецов. Здесь у него возражений не было.

– Точно! – даже обрадовался Ландскнехт. – Я еще на первом году службы увел бабу у собственного комбата. Тот чуть не застрелился. Думаешь, мне его баба так сильно нужна была? Нет, комбат ее с квартиры согнал, и бабе той негде жить стало. Комбата на Карабах, баба обратно к матери в Луганскую область, а меня на повышение. И тут незадача – на занятиях по эр-бэ[19] прибил солдата-первогодка. Так, знаешь ли, шутя. Шею свернул, не рассчитал…

Ландскнехт рассмеялся зло и нервно, затем вновь взял паузу.

– Меня бы по совести под трибунал надо… – хмыкнув, продолжил Ландскнехт, – но когда папа – генерал-лейтенант, сам понимаешь! Из армии, конечно, уволили, но… Нужна мне эта армия, тут такие дела за казарменным забором! Охранный бизнес, услуги специфические. К сожалению, мой бизнес серьезно расходился со всеми десятью заповедями. И что?

– Что? – морщась, произнес Васнецов. Монолог Ландскнехта ему порядком опротивел.

– Сам видишь – у меня несколько квартир, два загородных особняка, четыре иномарки. Замок вот этот… И это еще так, мелочь. У меня есть реальная власть, реальная сила. – Ландскнехт сжал тренированный, с отбитыми костяшками кулак. – Вот где у меня менты, депутаты, прочая слизь… Меня нельзя посадить, нельзя убить! Не веришь?! Кое-кто пробовал это сделать, так теперь червей в земле кормит… И ты скоро кормить будешь. Где же, спрашивается, твой бог? Почему он так любит меня, такого подлого гада, и так не любит тебя, праведника?

– Я не праведник.

– А кто же ты? Жене не изменял, солдат вместо себя под пули не подставлял. Я знаю, «личняк»[20] твой изучил… Сейчас башкой рисковал из-за какой-то девки… В результате ты у меня в плену. Что захочу, то и сделаю. Захочу – расстреляю прямо сейчас. Захочу – кожу с живого сниму, по рецепту моджахедов научился. И что твой бог? Есть он или нет, отвечай?! – неожиданно потеряв спокойствие и выдержку, заорал Ландскнехт.

– Что так орешь? – отозвался Васнецов. – Боишься кого? Ведь верно все говоришь – твоя взяла, что захочешь, то и сделаешь. Орать зачем, вопросы мне задавать зачем? Ответ-то сам знаешь…

Но Ландскнехт с ответом не сразу нашелся. В самом деле, не в его положении терять хладнокровие. Пора бы сменить гнев хотя бы на временную милость.

– Железный ты мужик, Васнецов, – заговорил Ландскнехт. – Я тебя за это уважаю, потому мучить не буду… Но не пойму: ты вроде как уверен, что еще не проиграл. Что еще до меня доберешься. И мне это очень не нравится.

– Твоя смерть, Ландскнехт, в твоих же руках сейчас, – как ни в чем не бывало проговорил Васнецов. – Сам себе ее и несешь. Потому переживешь меня ненадолго.

– Дал-таки слабину – заговорил красиво! – усмехнулся Ландскнехт. – Ладно, отдыхай… Неинтересно стало мне с тобой дискутировать!

«Он и правда как из железа, – невесело думал Ландскнехт, поднимаясь к себе. – А я, окажись на его месте, был бы так же хладнокровен?!» Дурацкие, точно приходящие откуда-то извне, помимо его воли, вопросы невыносимо мучили Игоря Кимовича. Глорию он недаром пустил к решетке, тайно надеялся, что Васнецов бросится на нее, попытается взять в заложницы. Тут-то Ландскнехт точным выстрелом и разнес бы ему череп. И он, Игорь, был бы героем, Глория – наивной дурой, а Васнецов – трупом. Но Васнецов «надежд не оправдал». Значит – бой. Сначала, конечно, Ландскнехт подставит десантнику пару своих наиболее тренированных бойцов. Понаблюдает со стороны, снимет на камеру, проанализирует… И лишь потом выйдет сам. Не так уж он силен, не так уж молод этот майор.

В спальне Ландскнехта ждала Глория.

– Ну и как он тебе? – с порога поинтересовался Ландскнехт.

– Никак… – Она манерно сморщила изящный носик. – Ра-зо-нра-вил-ся! – растягивая по складам слова, закончила она и одарила Ландскнехта улыбкой.

«Не врет, – мысленно успокоился он. – Сейчас не врет. Женщина ее склада может любить только победителя! Проигравший умирает для нее навсегда… Точно так же, как и этот крыс Семеркин». Настроение Ландскнехта от таких мыслей продолжало улучшаться. Пожалуй, его уже не смущали внезапно нагрянувшие Лузгинский с Семеркиным, ныне ночующие в гостевой половине замка.

Они приехали, когда только начало темнеть. Сдержанно поздоровались. Потом Лузгинский направился в гостиный зал, где с минуты на минуту должны были подать ужин, а Семеркин отвел Ландскнехта в сторону и произнес своим привычным бесцветным голосом:

– Нам стало известно, что у вас здесь… что-то вроде маленькой победоносной войны, да?

– С чего вы взяли? – вопросом на вопрос невозмутимо ответил Ландскнехт.

– Земля слухом полнится… Впрочем, не буду скрывать. Мне сообщил обо всем один из ваших подчиненных.

«Семеркин сволочь, – пронеслось в голове Ландскнехта, – своего человечка фактически сдал… Впрочем, я бы и так догадался».

– Если я правильно понял, вас атаковали, – продолжил секретарь. – Пытались силовым способом освободить дочь Самойлова, так?

– Предположим.

– Что с девушкой и что с нападавшими?

– Все в порядке… Трупов нет.

Про заваленного своими же Юрца Ландскнехт решил умолчать.

– Девушку оставлять здесь небезопасно, – покачал головой Семеркин. – Вы согласны со мной?

– За ее безопасность отвечаю я. Никуда перевозить ее не нужно, – догадавшись, к чему клонит секретарь, Ландскнехт жестко осадил его.

– Что ж, возможно, вам виднее, – пожал плечами Семеркин.

– А зачем было тащить сюда патрона? – спросил Игорь Кимович.

– Пусть он примет окончательное решение… А мы его исполним.

«Решение, которое подготовил ты! – мысленно со злостью произнес Ландскнехт. – "Теплый прием", оказанный у Глории, он не простит никогда, а сейчас просто решил воспользоваться ситуацией. Но вот что секретарская крыса задумала?»

– Игорь, нам не нужны лишние трупы, – жестко заявил секретарь. – Дело серьезное. Не надо подставлять патрона.