Вражье логово - Александр Александрович Тамоников Страница 24

– Догадываюсь, – вздохнул Николай.

– Вот видишь… – Женщина сделала паузу. – Не доверяй ему, Коля. А еще лучше – держись от него подальше. Это даже не человек. Это змей. Он может обмануть, продать, сделать любую подлость или гадость. Его здесь никто не любит.

Насчет последнего офицер бы, конечно, поспорил, если бы Рута знала всю правду о том, кто он и что делает в этом городке. Хотя, может, его подруга и права? Даже если пользуешься уважением и авторитетом среди местных уголовников, это не означает, что тебя любят. Даже Витя с Пашей хоть и пели Петраускасу дифирамбы, однако тоже считали его скользким и мутным типом и жуликом и не особо жаловали.

– Рута, а где ты меня с Йонасом видела? Если не секрет.

И здесь майор тоже знал, что скажет молодая женщина. Но не задать вопрос не мог – это бы выглядело странно. Может, подруга и не обратила бы внимания, если бы Коновалов не спросил, но, опять же, профессиональное чутье ему подсказывало, что ситуации бывают разные и лучше все предусмотреть.

– Возле своей работы, – ответила она. – Вы с Василием разговаривали с ним. Я тогда очень удивилась.

– Почему?

– Ты хороший человек, Коля. И твой друг, наверно, тоже, хотя я его почти не знаю. Ты добрый, честный, очень милый. Ты не можешь быть жуликом. Меня удивило: что же тебя может связывать с таким, как Петраускас?

– Рута, – Николай взял женщину за руку, – не волнуйся за меня, пожалуйста. Теперь я знаю, кто такой Йонас и что он собой представляет. Я буду очень осторожен.

– Обещаешь? – посмотрела на него Рута.

– Обещаю, – кивнул офицер и, наклонившись, поцеловал кончики ее пальцев.

* * *

Рябцев ушел, когда Коновалов еще был в квартире. В воздухе еще парило. Но то, что будет дождь, офицер знал точно – его рука ныла. Василий невольно поморщился. Перелом он получил за пару лет до войны. И ведь нелепо до глупости вышло – торопился на работу утром зимой, поскользнулся и шлепнулся прямо перед проходной. Сначала даже и не особо почувствовал боль. А спустя недолгое время пришлось идти к врачу. Перелом хоть был и несложный и зажил быстро, но с тех пор левая рука чувствовала любую смену погоды.

Капитан отправился в ту самую пивнушку, куда они с Николаем заходили в первый день, когда прятались от дождя. Его вчерашний визит сюда не принес ничего толкового или полезного, но Рябцев не унывал. «И Москва не сразу строилась», – любил он иногда говорить сам себе. Эту фразу маленький Вася частенько слышал от покойного ныне отца, и со временем она вошла у него в обиход.

Сегодня в пивной народу было немного. Василий взял кружку пива и сначала думал встать у стойки, но заметил в полутемном, плохо освещенном зале знакомое лицо. Это был Андрей – тот самый усач, с которым они тогда познакомились.

– Не занято? – спросил капитан, подойдя к столику, за которым сидел мужчина.

– Нет, – мотнул головой тот и закурил папиросу.

Рябцев сел напротив и сделал глоток пива. Андрей выпустил струйку дыма и внимательно посмотрел на Василия.

– А я тебя, кажется, знаю, – сказал он.

Офицер кивнул.

– Вова…

– Вася.

– Точно. Ты здесь был недавно. И вроде не один. Еще парень с тобой был.

– Ага.

– А сегодня чего один?

– Колька на свиданку убежал.

– Дело хорошее, – одобрительно кивнул мужчина и тоже отхлебнул пива. – Ну а ты потом тоже на свиданку?

– Да не нашел пока никого.

– Э, брат, нельзя быть таким разборчивым, – покачал головой Андрей. – Надо любить всех женщин. Потому что если ты их любишь, то и они тебя.

– Твоя правда, Андрюха, – притворно вздохнул Рябцев для поддержания разговора. – Вон, Анька ко мне клинья подбивает.

– Это которая? С рынка, что ли?

– Ну да, папиросами барыжит.

– А что? Она девка хорошая. Да с мужиками ей не везет. То упырь какой попадется, то душегуб-фашист, прости господи. Так что ты не торопись нос воротить, присмотрись.

– Ладно, – Василий тоже закурил.

– Глядишь, и найдешь бабенку не хуже, чем у твоего дружка.

– Да там особый случай. Коля себе интеллигентную фифу подцепил. И книги читает, и артистка – ну полный ажур.

– Да толку-то от этого ажура, – усмехнулся усач. – Ну умеешь ты ногами дрыгать да куплетики насвистывать. Так это многие могут. С такими, Вася, любовничать от случая к случаю хорошо. А в жены они… – Он скривился и покачал головой.

– Неужто сам через такое прошел?

– Да было дело. Еще по молодости. Мы с приятелями тогда часто в Каунас ездили, ну и захаживали в один кабак. Вот и присмотрел я там себе певичку. Не женщина – сказка. Влюбился в нее, что твой кот по весне. А посмотреть там было на что: глазищи огромные, волосы длинные, все при ней как надо. – Мужчина изобразил руками в воздухе нечто похожее на женскую фигуру. – А пела… Ой, Вася, ты бы слышал! Шаляпин бы, наверно, обзавидовался. Ну, я и начал ухлестывать за ней. И цветы, и прогулки были. Разве что романсы не пел, ну так и не певец я.

– И что же она, взаимностью не ответила? – предположил капитан.

– Да в том-то и дело, что ответила. И гуляла со мной, и в гости другу к другу ходили. Сам понимаешь, не для того, чтобы песенки петь. А я однажды возьми да и предложи ей замуж за меня выйти.

– Согласилась?

– Согласилась. Она в хорошей квартирке тогда жила. Заявление мы подали, стали жить. И знаешь, Вася, до свадьбы у нас дело так и не дошло. Сейчас объясню почему. – Андрей снова достал папиросу. – Маришка – девка хорошая была. Но по дому ну ничегошеньки не умела делать. Она ведь даже чай приготовить не могла, не говоря уж о чем-то другом. А уж про уборку, стирку и прочее я вообще молчу.

– Что же, у нее свинарник дома был?

– Нет, представь себе. Горничная к ней ходила и марафет наводила. Еще и готовила ей каждый день. А всякие чаи, кофеи и прочие ликеры она ходила в кафе распивать.

– Небедно жила кабацкая певичка, – скептически заметил капитан.

– А ты думаешь, Вася, я один за ней ухлестывал? Да как бы не так. Поклонников у нее было что в болоте грязи. В том числе и богатеньких. Вот они Маришке деньжат и подкидывали взамен ее ласк