Александр Брукман - Сибирский триллер. Том 1: Жаркое лето 95 года Страница 25

— Андрей Николаевич, Вы меня как обухом… Как же я пошлю своих людей? Чтобы они с бандитами воевали?

— Мы выиграем в одной области, в другой, в третьей… Отыграем Россию. Не в первый раз уже несчастная страна переживает смутные времена. Выстоим. Надо только целенаправленно и целеустремленно делать дело. Понимаешь, Петя, дело надо делать.

— И сколько, вы думаете, я должен выделить для этого людей?

— Пусть это будет несколько человек, но ассов. Ты понял? И без соплей. Они не должны разводить сантименты. Быстро и жестко перекрыть все каналы.

— А вы не боитесь, что они завалят город трупами?

— Заваливать трупами город не надо. Ты пошли умных, которые действовали бы осмысленно и хитро. Им там помогут, есть подготовленная структура. А ты выбери несколько мужиков, но лучших. Лады?

— Вот этот Ферапонтов из КГБ. Ведь у него, скорее всего, осталось много приятелей в ФСБ. Почему бы ему не обратиться к ним? Зачем же армии в это дело встревать? Российская армия никогда в политику не лезла.

— Ты, Петя, меньше слушай ту галиматью, которую свободная, неизвестно от кого, пресса льёт нам в уши. Нынче пресса — это тест для выявления дурачков. Верит, значит дурачок. Без армии или гвардии в России, да и повсюду тоже, ни один дворцовый переворот не происходил. Без армии некому перевороты устраивать, понимаешь? Кто Петра III сверг и Екатерину II на престол российский посадил? Кто от тирании Павла I Россию избавил? Кто, в конце концов, февральскую революцию устроил? А кто большевикам помог захватить власть? Без армии ничего не происходит.

— А Сталин?

— А что Сталин мог бы сделать, если бы армия встала? Другое дело, что не встала, но почему — это другой вопрос. Верхушка армии была разобщена, каждый был за себя, поэтому и некому было возглавить, объединить. Так, более того, параллельно арестам шли самоубийства командного состава: в 1937 году было зарегистрировано 728, а в 1938 году — 832 случая самоубийств или покушений на самоубийство. И это вместо того, чтобы сплотиться и дать отпор!

Андрей Николаевич налил себе рюмку коньяка, и задумался, глядя куда-то вдаль и грея в ладонях рюмку с коньяком.

— Мой отец командовал полком, а потом три года провёл в лагерях, — сказал, наконец, он. — Погиб в сорок четвёртом, командуя батальоном. А сколько крови попортили политотделы? Доносы писали, характеристики нам давали! Нет, демократия — это всё-таки хорошо, только она должна быть разумной, а не криминальной. Вон, мы зимой девяносто второго могли отстранить Ельцина от власти[19], но не довели до конца. Вот и Чечню из-за этого имеем. Наши проблемы чётко высветил Володя Высоцкий «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков».

— И всё же я не думаю, что армия должна участвовать в политике. Многие хотят использовать армию как средство политической борьбы. Предпринимают такие попытки: и коммунисты, и левые экстремисты, и националисты, но армия должна, я в этом уверен, держаться в стороне. Пусть народ сам определяет, какое правительство ему нужно.

— Правильно. Я и не призываю выводить войска на улицу. Есть демократические процедуры, и в их рамках мы вполне можем изменить ситуацию. Надо помочь Ферапонтову устоять в той ситуации, которая складывается вокруг него. Его штаб постоянно громят, могут и его замочить. При таком беспределе он не выживет. Надо ему помочь, Петя. Понимаешь, надо!

— Но почему именно мы, а не его приятели из ФСБ, например? Или МВД?

— А почему именно мы — объясняю: если будут искать, то сразу же начнут трусить людей из МВД и ФСБ. А твои люди сделают дело, вернутся в часть, и их как бы и нет. Никому и в голову не придет трусить армию. Так что ты, Петя, подбери людей и ни в чем не сомневайся. Ты не один. И, кроме того, ещё остались надежные люди в ФСБ, если будет надо, прикроют.

Овсянников задумчиво разминал в пальцах хлебный мякиш.

— Я ничего обещать так сразу не могу. Мне надо обдумать.

— Хорошо, Петя, конечно, обдумай. Только недолго. Всё надо делать вовремя, а то потом трудно наверстывать упущенное. Видишь, в своё время не среагировали как надо и страну профукали. Ладно, спасибо за угощение, я поехал. Мне ещё пару визитов сделать надо.

Гость и Овсянников встали.

— Хочу с Лидочкой попрощаться, — сказал гость, и Овсянников громко позвал жену:

— Лида, Андрей Николаевич уезжает.

Лидия Афанасьевна поспешила к ним:

— Иду, иду. Андрей Николаевич, почему так скоро? Вы так редко у нас бываете! Ну почему вы так быстро уходите?

— Лидочка, рад был бы ещё у вас задержаться, но дела. У вас чудесная дача, которую так украшает хозяйка…

Гость снова церемонно поцеловал Лидии Афанасьевне руку.

— Андрей Николаевич, пообещайте, что будете чаще у нас бывать, — кокетливо сказала Лидия Афанасьевна. — Только вы один и осыпаете меня комплиментами. Я бы хотела их слышать чаще.

Мужчины рассмеялись, и Овсянников пошел провожать гостя к воротам дачи, где стояла черная «волга» гостя. Из дома спешил, что-то дожевывая на ходу, солдат — водитель гостя.

— Чувствую, Лидочка накормила моего шофера до отвала, — сказал гость. — Прекрасная у тебя жена, Петя. Ну ладно, я жду твоего решения. Только не затягивай, прошу тебя. Ну, бывай.

Черная «волга» скрылась за воротами и Овсянников, закрыв их, задумчиво пошёл к дому. Лидия Афанасьевна, взглянув на мужа, тревожно спросила:

— Что-то случилось?

— Ничего не случилось. Все в порядке.

— Но я ведь вижу, что ты чем-то озабочен. Петя, как там девочки? Я недавно была в городе, купила для девочек цветочки в горшочках и хотела им занести. Но ни одной, ни второй дома не было. Они в Москве или ты их опять куда-то загнал?

Девочки — Лена Виноградова и Лара Абрикосова — были в их доме своими. Свои фруктовые фамилии они получили в детском доме, где их впервые увидели супруги, куда двадцать лет назад майор Овсянников приехал для передачи сиротам вещей, собранных жёнами офицеров полка. Приехала с ним и Лидия Афанасьевна. Там впервые они увидели этих двух девочек, которые вдвоём нападали на какого-то мальчика, года на два старше их. Одна девочка вцепилась ему в волосы и не давала повернуться, а другая ожесточенно била его по спине кулачками. Они с Петей вмешались и развели дерущихся. Перепачканные и ещё не успевшие остыть девочки, которым было не более трёх лет, тяжело сопели и смотрели на Лидию Афанасьевну исподлобья маленькими зверьками. Она угостила их конфетами и повела мыться. Девочки были похожи на двух ангелочков, если бы не смотрели как волчата. Воспитательница сообщила Лидии Афанасьевне, что девочки трудновоспитуемые, особенно светленькая, которую звали Лена. Вторая, с красивыми каштановыми волосиками, её звали Лара, была потише, но когда Лена начинала драку, Лара обязательно ей помогала. А дрались они всегда, и не было дня, чтобы они не расквасили кому-нибудь нос, но и сами ходили поцарапанные и с синяками. Лидии Афанасьевна настолько стало жаль девочек, что она упросила директора детского дома отпустить девочек на выходные дни к ним домой.

После этого Овсянниковы часто забирали девочек к себе на выходные, а когда детский дом выезжал в летний лагерь, наведывались к ним в гости. Несколько раз они брали девочек с собой в отпуск и даже возили на море. Сын Овсянниковых Андрей, спокойный тихий мальчик, был на четыре года старше девочек и очень не любил, когда они пытались забрать у него игрушки. Между ними нередко вспыхивали драки, и Лидия Афанасьевна наказывала за это, как правило, Андрея, так как у неё не хватало духу наказать сирот. Из-за этого Андрей не любил девочек и всегда был категорически против того, чтобы их привозили к ним на выходные. Однако постепенно отношения наладились, и девочки, чувствуя к себе любовь Лидии Афанасьевны, становились добрее и менее агрессивными.

Муж Лидии Афанасьевны, вечно занятый на службе, мало уделял девочкам внимания, и они его побаивались, хотя и очень уважали за военную форму. Чтобы они от него отстали, он часто давал им поносить свою фуражку, кобуру и ножны от кортика, и было уморительно смотреть, как девчонки важно разгуливают по квартире в его фуражке, с кобурой и кортиком. Лидия Афанасьевна даже сфотографировала их в этом наряде, и до сих пор эта фотография вызывает смех у всех, кто её смотрит.

В тринадцать лет Ларочка вдруг влюбилась в Андрея и горька плакала, жалуясь Лидии Афанасьевне, что Андрей не обращает на неё внимание. Эта любовь скоро прошла, а в четырнадцать лет в Андрея влюбилась Леночка и тоже жаловалась на него Лидии Афанасьевне.

Петр Васильевич занимался с девочками боевым самбо и русским рукопашным боем, учил стрелять и метать ножи. Лидия Афанасьевна была категорически против этого. Будучи филологом по образованию, она читала в университете лекции по иностранной литературе, и прививала девочкам любовь к чтению, к литературе и искусству, занималась с ними английским и немецким, которыми отлично владела, а эти дикие занятия её пугали.