Александр Афанасьев - Одесса на кону Страница 26

Потом вы начнете на эти деньги закупать продукты у местных, среди которых будут и боевики. Потом до вас дойдет: все, что происходит вокруг, – не священная война, а один большой хапок. И «боевики» – это обычные мирные жители. И после того, как вы вернетесь с войны, вам помогать никто не будет, и работа вас тоже не ждет.

И отсюда напрашивается только один вывод: пока я стою на посту, пока я хоть что-то значу в этом мире – надо накосить побольше денег.

А над тобой командир. И над ним тоже командир. И всем, вплоть до министра обороны и начальника Генерального штаба, очень хочется кушать.

Пропуск одной фуры без досмотра – 100 тысяч гривен, с сигаретами или водкой – 150. Для справки: в зоне АТО денежное довольствие солдата – примерно 2300–2400 гривен в месяц, командира отделения – 2800, комвзвода – 3800, замкомбата – чуть больше 5000 гривен в месяц. Для примера, если через блок за день прошло десять фур, то солдаты с них «отримают» миллион гривен в день. Если даже 80 % они отдадут наверх, то на 20 человек остается 200 тысяч гривен. Если поделят поровну, то каждый получит свои 10 тысяч гривен в день. Кстати, помните, некий Петр Олегович Порошенко обещал, что солдат в зоне АТО будет получать тысячу гривен в день. Ну, вот, это оно и есть. Только помноженное на десять. Десять тысяч гривен в день, и это еще довольно скромно. Бывают блоки, на которых десять фур за час проходят.

И это рядовой солдат. А прикиньте, сколько получает офицер, под которым несколько таких блоков. И это только с солдат, а сколько ему дадут местные бизнесмены, заинтересованные в беспрепятственном прохождении своих грузов. Представьте себе, что человек, до этого живший на несколько тысяч гривен в месяц, вдруг получает от заинтересованных лиц 50 тысяч долларов. Или 100. Просто для знакомства.

Так закалялась мразь…

Пивовар, тогда еще полковник, когда надо было сражаться, сражался, хоть не героически – но грамотно и умело. А потом попал в очень «денежный сектор», по которому везли жратву для некогда миллионного Донбасса, и третий по величине в Союзе Донецко-Луганской агломерации. А навстречу везли уголь. И юридических оснований не пропускать что бы то ни было у него не было. Потому что если нет границы, то нет и контрабанды, верно? А границы не было, даже административной. Потому что признать границу означало признать, что с той стороны – уже не Украина.

Сам он лично ни у кого не брал. Ему приносили долю. Потом его попросили об услуге, и он ее оказал. Потом еще раз.

Армия, стоящая на блоках, стремительно превращалась в огромное милитаризованное ГАИ, коррумпированность которого стала притчей во языцех. С ней происходило то же самое, что с ГАИ, только быстрее. Моментально появились расценки – на все. На перевод на другой блокпост или с нуля-границы, на повышение в должности или звании, на назначение, на награждение, на выдачу удостоверения «участник АТО», что избавляло от люстрации. Армия впервые за 24 года оказалась полностью, целиком встроенной в криминально-коррупционную экономику, «села на потоки», как говорится. Траты были у каждого свои. Бойцы покупали нормальный, а не картонный броник, нормальную, а не вспыхивающую факелом форму, нормальные берцы, коллиматор на автомат, нормальную аптечку и все, что не давало им государство, хотя обязано было дать. Офицеры среднего звена покупали продвижение по службе, кем-то и когда-то обещанную квартиру, обновки семье, джип. Министр обороны покупал дом в Лондоне за 27 миллионов долларов. Каждому – свое.

Сначала Пивовар был просто коррупционером. Но он был не штабным офицером, он ездил по передовой, а так как у него были вполне проукраинские, читай майданные, взгляды, он легко находил общий язык с располагавшимися на передовой батами: «Правым сектором», «Айдаром», «Азовом», «Сичью», «Золотыми воротами». Он ночевал с ними в землянках, разговаривал за чаем. Батальоны тоже брали, правда у них заработок был более разнообразным: они грабили, брали заложников и отпускали за выкуп, торговали наркотиками и оружием, выполняли задачи своих спонсоров. И каким-то образом они взаимодействовали с армией, налаживались контакты, особенно на низовом уровне. Понятно, что батовцы тянулись к «своему» полковнику – десантнику, да и командиры батов не брезговали за один стол сесть.

Пивовар одним из первых в армии сообразил, что тысячи вооруженных отморозков – бывших титушек, гопников, копачей янтаря, заробитчан[32], футбольных хулиганов – могут стать более эффективным оружием, чем подчиненные по службе. По многим причинам. Подчиненные по службе – они все равно рано или поздно отслужат и уйдут, они не мотивированы, подчиняются уставу, часто пьют, могут настучать военному прокурору. Офицеры могут его подсидеть – сдать в прокуратуру. У всех у них – табельное оружие, которое записано за каждым, и легко установить, кто из него стрелял, в случае чего. А вот батовцы – они мотивированы, сплочены, люто ненавидят милицию и прокуратуру и потому не настучат, вооружены нетабельным оружием, которое к конкретному человеку не привяжешь. Привязать их к себе не так-то сложно, романтика ВДВ, да и просто тяга к взрослому человеку, полковнику, более того – «своему» полковнику, со схожими взглядами. Привязать их к себе, и ради тебя они совершат все что угодно.

Было и еще одно. Пивовар понимал, что рано или поздно в стране начнется третий Майдан. И будет он с большой кровью, и силы к власти придут – радикальные донельзя. Потому что всему есть предел: и деньгам, и человеческому терпению. А когда он будет – тут удостоверением участника АТО не отгородишься, потому что на фронте все знают, кто и что творит. Начнется – и некоторых особо оборзевших офицеров просто вздернут на воротах части их же солдаты. За зраду. И в этот момент очень неплохо было бы иметь друзей от радикальных националистов, которые подтвердят, что он – свой. Да и вообще неплохо таких иметь.

Батовцы – полевые командиры – уже в Раде заседают, а там совсем другие расклады, там миллион долларов – не деньги. А он чем хуже. А там, чем черт не шутит.

Так Пивовар стал контачить с боевиками «Айдара» и «Правого сектора», «подогревать» их боеприпасами и трофейным оружием. Они благодарили, как могли. Потом он заказал им своего конкурента на новую должность – его застрелил снайпер на дороге, а он – стал генералом. Было и еще одно – по всей стране лепили патриотические ток-шоу, и в них несколько раз прозвучала его фамилия устами добровольцев как инициативного, грамотного и честного офицера. А так как народ Украины очень верил образам, создаваемым в медийном пространстве, после этого его командная должность и будущее продвижение в Генштаб стали само собой разумеющимся делом. Кроме того – президент наградил его званием «Герой Украины», после чего он стал неприкасаемым…

Потом кончилась война.

После войны его перевели в Генштаб. Тогда же он занялся вопросами международного, военно-технического сотрудничества.

Это был новый «клондайк».

Раньше тема была неприбыльная. Что говорить, если Минобороны брало танки «Оплот», чтобы они прошли на параде, а потом возвращало обратно на завод – денег нет на закупки. Армия финансировалась по остаточному принципу, гособоронзаказ был никому не интересен. Дербанили как раз на списании и продаже уже существующей техники. Но сейчас…

Бьющаяся в милитаристской истерике страна, пытающаяся переиграть позорную войну, увеличивала гособоронзаказ кратно, ввели специальный налог «на АТО» – полтора процента от зарплаты. Появилась возможность списывать технику, якобы утраченную при «боевых диях», – и, поди проверь, так это или нет.

Но самое главное – появилась возможность огромных, почти не поддающихся проверке махинаций при закупке иностранного вооружения. Ведь какого-то единого ценника, к примеру, на танк нет – все зависит от обстоятельств. Как договоришься. А откат – почти все оружейные торговцы закладывают в цену 10 %. Только украинцы просили 50…

Одесская область была ключевой в оружейном импорте-экспорте. Через Мариуполь возить стремно, там лишних глаз много. А в Одессе – в самый раз, тут не один порт, а несколько. И если бы не местные идиоты…

А еще он познакомился с некоторыми людьми на самом верху руководства СБУ и Укрспецэкспорта. Он осознал общность взглядов и проблем, а те с удивлением отметили умного и расчетливого, совсем не похожего на обычных армейских дуболомов генерал-лейтенанта – уже генерал-лейтенанта. И взяли его в свою команду. Только он и тут смотрел дальше. Позиция военно-технического сотрудничества давала ему возможность много выезжать за границу, участвовать в военных конференциях на Западе, выступать с докладами. Быть наблюдателем на натовских маневрах. К нему «подкатывались» уже совершенно невоенные персонажи, пытались прощупать – что да как. Потому что все понимали – нынешняя Украина явление временное – и пытались предугадать события. Он реагировал на такие подходы правильно. Принимал подарки. Тогда его стали выводить на тех, кто может «решать» уже на международном уровне.