Владимир Макарычев - Тайна острова Матуа Страница 26

Баранов, исполняя обязанности старшего над корабельной группой, отдал и свое распоряжение:

— Команде держать зрительную связь с кораблем посредством флажного семафора. — Посмотрев выразительно на Андрея Смирнова, он обратился к Сафронову: — Радиосвязь запрещена, но есть визуальная. Давайте возьмем с собой сигнальщика?

Андрей и в этот раз испытывал судьбу. Напросился в шлюпочную команду по собственной инициативе. Баранов, после ночного происшествия и совершенного им поступка, не мог ему отказать, а сейчас просто хотел поощрить моряка своеобразным сходом на берег.

Подполковник размышлял гораздо дольше прежнего, затем посмотрел на толстые ручные часы и процедил сквозь зубы:

— Добро, капитан.

— Папута, остаетесь старшим шлюпочной команды. Ваша задача — укрыться на берегу и держать визуальную связь с нашей группой и кораблем, — в свою очередь проинструктировал Баранов шлюпочную команду.

Папута, казалось, от радости бросится в холодную октябрьскую воду бухты Двойная. Баранов, представив его барахтающимся в волнах, зябко поморщился. А Николай по горящим странным блеском глазам Папуты понял, что ему нужна поддержка.

— Юра, ты с моряками построже, — приятельски обратился к нему, — одного назначь наблюдать за кораблем, другого в нашу сторону. По берегу не шатайтесь. Создайте себе, хоть за тем валуном, укрытие. Костра не разжигать! Задача — контролировать окружающую обстановку. Ждать группу, при необходимости оказать помощь. Проверь у матросов автоматы, снаряжение. Мало ли чего?

Место, где пришвартовалась шлюпка, само по себе служило хорошим естественным укрытием среди разбросанных в беспорядке огромных валунов, оставшихся от извержений вулкана. Моряки выбрали себе местечко посуше, выше среза прибоя, в низине, заросшей редкими кустами ольховника.

Пока высадившиеся на берег обустраивались, Папута всем своим видом пытался сообщить что-то Николаю. Ему хотелось отблагодарить Баранова за оказанное доверие и дружеское отношение, но мешала обида за утренний случай с «портретом проповедника». Именно Баранова он считал виновником, как главного режиссера спектакля со стаканом водки. А пока в нерешительности бессмысленно играл замком «молнии» на черной капроновой куртке.

— Юр, ты спросить хочешь? Может, что непонятно? — спросил Николай, увидев его нерешительность.

— Коль, ты не думай про меня, что я сумасшедший, и все такое. Так мне проще жить, но об этом в другой раз. Кстати, ночью, на переходе, в самом деле видел шатающегося по кораблю незнакомого человека. Показался подозрительным, выискивал, видимо, какую пакость совершить.

— Выглядел как? — сделал вид, что заинтересовался, Баранов.

— Такой не очень высокий, мускулистый вроде тебя, но значительно старше. — Папута уставился в небо, ища сравнение, и, не найдя подходящих слов, продолжил: — Вихлястый какой-то, руки спокойно держать не может.

— Слушай, это же старпом Чугунов, — догадался Николай.

— Чугунов, да не Чугунов. Другой он. Пальцы у него жилистые, как щупальцы, а у старпома обыкновенные, человеческие. Чугунов такой толстенький, а этот накачанный вроде тебя.

— Юр, а узнаешь его при очной ставке?

Папута опять закинул голову в туманное небо и уверенно прошептал: «Узнаю!»

Разговор прервал негромкий окрик и приглашение старшего группы.

— Время «Ч», пять часов двадцать минут, — отрывисто оповестил группу Сафронов. — До места шлепать километра четыре. В гору, с полной выкладкой. Сбор для возвращения к шлюпке назначаю на тринадцать-четырнадцать ноль-ноль.

Он внимательно осмотрел каждого. Казалось, от его умного и беспощадного взгляда ничего не могло укрыться. Заметив флотские полуботинки Николая, приказал поменяться обувью с оставленным на базе морпехом. На радость обоим размер совпал. Мягкие непромокаемые полусапожки совсем не скользили по мокрым камням острова. Вытянувшись в цепочку, группа медленно двинулась вдоль береговой черты к склону вулкана, где гора резко обрывалась в море. Впереди шел подполковник Сафронов, за ним сержант-морпех, доктор Воронин, Баранов с сигнальщиком Андреем Смирновым. Замыкал цепь капитан-морпех.

Шли по каменистой земле, покрытой пожухлой желто-зеленой травой, редким кустарником и стлаником. В лицо дул зябкий океанский ветер вперемешку с дождем. По убывающей его силе да по появившимся над волнами одиноким чайкам угадывалось отступление циклона в сторону Сахалина. Между тем море угрожающе выбрасывало бело-грязную пену на прибрежные камни, казалось, пробовало своими мягкими и безобидными, на первый взгляд, зубами прочность острова. Людям, смотревшим на такие прикусы, всегда кажется, что стихия воды сильнее суши, и сразу возникает первобытное чувство страха перед морем.

Шум бьющихся о камни волн и штормовой ветер скрывали звонкое журчание горного ручья. Люди вышли на его резко-обрывистый берег неожиданно. Прошли немного вверх по течению и уперлись в заросли кустарниковой ольхи. Здесь скалистый берег переходил в низину. Местность располагала к отдыху. Сафронов знаком предложил подойти к воде. Небольшой пресноводный ручей Хесупо наполнился водой от прошедших дождей и порыжел от размытой, богатой железом почвы. Захватил ладонями грязно-рыжие струйки и плеснул ими в лицо. Следовавшие за ним люди проделали то же самое. Старший показал в сторону противоположного берега — там находилась деревня племени айнов. А чуть выше, у подножия вулкана чернели вдали одноэтажные строения — погранзастава.

— Японцы с 1941 по 1945-й держали здесь гарнизон до четырех тысяч человек, — пояснял Сафронов, — для маленького острова длиной 11 км и шириной в 6 очень прилично. Видите металлическую стелу?

Возле разрушенных сборно-щитовых казарм неприметным с первого взгляда стоял небольшой обелиск с еле различимыми цифрами — 2009. Такие обычно ставят возле автомагистралей на месте гибели водителей.

— Наших погранцов завалило лавиной, — продолжал говорить Сафронов обступившим его людям.

— Не случайно айны[29] называли остров «Маленькие горящие заливчики», — невпопад высказался доктор, и как бы в подтверждение его слов на расцветающем горизонте, на самой макушке горы заплясали красные огоньки. — А до прихода айнов тут обитали легендарные племена коропокгуру.

— Чем же они знамениты? — проявил любознательность Андрей Смирнов.

— Коропокгуру — мореходы и охотники, хранители древних каменных знаков, скрывающих тайну господства над людьми, — загадочно произнес доктор, — росточком они с «хоббитов». — При этом Воронин легонько пнул распластавшийся по земле огромный пожелтевший лист, внешне похожий на конское копыто. — Под такой метровой крышей, по легенде айнов, и жили маленькие человечки-волшебники. Растение, служившее им домом, называется белокопытник[30].

Разговоры прекратил Сафронов, начав очередной инструктаж:

— Расходимся в два направления. Первая группа со мною движется к заброшенному доту, — он махнул в сторону вершины холма, у подножия которого они находились, — другая — к затопленной штольне, — и показал в сторону моря. — Ориентир для спуска в штольню — памятный знак с символикой американской подлодки — SS-223 «Херринг»[31].

Николай, успевший перед самым выходом в море посмотреть в Интернете информацию про остров Матуа, не увидел ничего подобного, хотя, как ракетчик, знал историю о первом применении в конце Второй мировой войны баллистической ракеты с американской подводной лодки под смешным названием «Сельдь». Таков был перевод с английского. Событие происходило как раз в районе Курил.

— Мы находимся на южной стороне. Вы, капитан, двигаетесь к мысу Орлова, — между тем продолжал отдавать приказы Сафронов, показывая на электронном планшете карту острова капитану-морпеху.

Пришел черед Баранову посмотреть на электронную карту. Когда он читал в Интернете про этот самый остров, то обнаружил какую-то спорную историю, связанную с названием одного из мысов, а сейчас увидел его обозначение на планшете как мыс Орлова. Видимо, в честь одного из участников Амурской экспедиции адмирала Невельского в 1853 году. Первоначально, по другой версии, назывался именем шкипера Юрлова, участника Второй Камчатской экспедиции, перезимовавшего на острове в 1756–1757 гг. Тогда Николай не обратил внимание на странное совпадение легенды и географического названия острова. Дело в том, что их род шел именно от человека по фамилии Орлов. Семейная легенда рассказывала: Орлов Дмитрий Иванович, подпоручик корпуса штурманов, где-то на рубеже 1830-х годов влюбился в замужнюю женщину в Охотске и, как говорят, приревновал ее к собственному мужу, тамошнему главному полицейскому. Нанял убийцу, но тот только ранил полицейского. Тогда в сговоре со своей любовницей они его отравили. По одной версии, испугавшись наказания, скрылись вместе с женой убитого на одиноком острове Курильской гряды. По другой — она уехала с детьми в Иркутск. Мальчик и девочка были от Орлова. Он же, непонятно по какой причине, после закрытия следствия и недоказанности их вины рассказал неожиданно всю правду. Как говорит семейная легенда, подпоручик был вовлечен в тайное общество «Северная пчела», которое «осваивало государственные деньги» в Русской Америке. В итоге преступление раскрыли, но никакого суда не было. Орлова разжаловали в матросы и оставили служить на Камчатке. В дальнейшем российский император Орлова помиловал по просьбе адмирала Невельского, за особые заслуги в ходе исследования Амура. Орлов успел за время ссылки жениться. В новой семье также были дети. Следы же любовницы и их совместных детей в истории потерялись. Остался только перстень с камнем в виде летящей пчелы, передаваемый по наследству. Именно его носил на пальце Николай Баранов, не догадываясь о тайном смысле данного знака.