Александр Бушков - Ашхабадский вор Страница 26

– Не будут они неизвестно с кем торчать бок о бок, ничего не предпринимая, – сказал Гриневский, вторя мыслям Карташа. – Не тот груз. И они тебе не мирные туристы с палаткой, гитарой и питательной консервой «Завтрак туриста». Я тебе больше скажу, начальник. Даже если они еще не унюхали, что в городе кроме них кто-то есть, то все равно разведку проведут тщательную. Потому как слишком большие бабки на кону. И если они нас выследят, то сперва пристрелят, а уж потом станут ворочать трупы, с интересом вглядываясь в лица: «И кто это у нас тут мимо прогуливался такой красивый, но невезучий?»

– Будем жить по твоей вере в худшее, – сказал Карташ, отходя от окна. – Сколько их было?

– Восемь. Вооружены все, что характерно и ничуть не поразительно. Шесть карабинов, два автомата. Понятно, что не обижены и всякой мелочевкой вроде волын, вострых перышек и гранат. Короче, начальник, лучше бы нам с ними в войнушку не играть.

– В ауле вроде ж отмахались, – сказал Алексей неуверенно.

– Так те пацаны были, кроме этого с ножами в халате, а эти – волчары.

– Окромя одного доброго и уважаемого старичка.

– Вряд ли такой среди этих сыщется… Хотя… всяко может быть…

– Очень верно подмечено, в самую точку. Ладно, буди женщин, знакомь с новостями, готовь к маневрам на местности, а я прогуляюсь по периметру, осмотрюсь… Нет, ну что они все сползаются-то к нам, а? Ведь просто же проходу не дают!

– Только не засветись по-глупому, – сказал Гриневский.

– Ты лучше Джумагуль поучи такси водить.

Услышать и не быть услышанным – обычно эти две задачи неразрывно едины. А в пустом здании звуки разносятся хорошо-о. Прямо как над водой. Поэтому треба ступать мягонько, нежно, пушисто, аки снежный барс на охоте, и ухи держать востро... чему пример показывает все тот же барс.

Барс или не барс, но, бывало, шел тот же старлей Карташ ночной порой по зоне и жадно ловил каждый звук, потому как хотелось ему жить и дальше. А зэки, случалось, нет-нет да и нападали на служивых людей, охраняющих их уголовный покой. Или в карты проиграется зэк и в качестве долга потребуют от него замочить вертухая, или от марафета и чифиря мозга за мозгу заскочит, или уж совсем невообразимые причины толкнут сидельца броситься с заточкой на офицера, прапора или солдата. Так что расслабляться зона не давала. «Выходит, полезными навыками оброс ты на службе», – усмехнулся про себя Карташ.

Алексей дошел до конца коридора, в который выходил актовый зал, выглянул на лестницу. Постоял, прислушиваясь. Вернее, вслушиваясь. Все больше и больше разгонявшийся ветер нарушал былой погребальный покой Дворца культуры: под его порывами скрипели какие-то деревянные части Дворца, шуршала бумага, летая по лестничным ступеням, что-то ритмично позвякивало. Но человеческие шаги, буде такие раздадутся на этом фоне, он расслышит, не извольте сомневаться. Если, конечно, к ним не пожалует ниндзя, владеющий искусством перемещаться бесшумно. Тогда худо. Но пока ни ниндзь, ни иных незваных и недорогих гостей не слышалось.

В торце коридора имелся выход на балкон, опоясывающий весь четвертый этаж. По балкону так и хотелось пустить часового-вышкаря с биноклем, чтоб наматывал круги, внимательно оглядывая дальние и ближние подступы. Но откуда его, заразу, возьмешь, а в придачу еще и бинокль? И пришлось старшему лейтенанту ВВ тов. Карташу самолично исполнять караульную работу, да еще обходясь без оптики, пользуясь лишь природным зрением.

Выполняя завет гражданина Гриневского «не светиться по-глупому», Алексей не разгуливал по балкону, заложивши руки за спину, посвистывая и сплевывая с верхотуры. Он поступал по-другому: вскальзывал из коридора на каменный балконный пол, приседал, разглядывал дальние подступы сквозь щели между пузатыми, похожими на каменные кувшины столбцами перил, потом быстро вставал, перегибался через широкий верх балконной ограды, быстро оглядывал ближайшие подступы к зданию и вновь выскальзывал в коридор. И коридором добирался до следующей балконной двери.

А горизонт тонул в сером цвете. Эта серая, похожая на дым субстанция неумолимо надвигалась на город, и то в одном, то в другом месте внутри нее внезапно рождались бурления и вихри, будто кто-то взбаламучивал эту серую массу невидимой ложкой. Город, затерянный в Каракумах, постепенно окрашивался в серые тона, но пока песок и пыль лишь стелились по асфальту, не поднимаясь выше. Однако при наблюдении отсюда, с высоты, за надвижением стихии, становилось ясно, что спустя ...дцать минут песчаная буря в городе таки разразится в полную мощь, она неизбежна, основные ее силы уже на подходе.

Замеченные Гриневским бедуины направились, разумеется, к колодцу. А вот куда их потом понесет на отдых – это вопрос, прямо скажем, дискуссионный. Если они нередко проезжают через Уч-Захмет, то, возможно, уже подыскали себе уютное гнездышко, где припасли все, что может понадобиться усталому наркоперевозчику. Забьются туда и просидят, как мыши в норе, ко всеобщему удовольствию. Если они здесь в первый раз, то не пойдут ли они – чего бы совсем не хотелось – путем рассуждений некоего старлея насчет городских высоток и необходимости закрепиться именно там?

Поэтому Карташ не только и не столько надумал поглядеть с дворцового балкона, не бежит ли кто сюда, пригнувшись, не бредут ли в сторону ДК напившиеся верблюды, понукаемые наркокурьерами. Карташу еще необходимо было присмотреть пути возможного отступления. Отступления, заметьте, а не бегства. Понимающему человеку не надо объяснять разницу между тактическим маневром и обыкновенной паникой.

Алексей перегнулся в очередной раз через перила – ветер трепал волосы и надувал камуфляжную куртку.

Сейчас как раз под ним находился вход в ДК. Взглянул на него, пробежал взглядом от одного угла ДК до другого, по аттракционам и прилегающей улице. Он уже собрался было повернуться спиной к балконной ограде и двинуть себе восвояси, но... задержался. Что-то заставило его задержаться.

Неспроста, ну неспроста же вдруг появилась эта зудящая тревога. Вот взяло и вошло в него, как заноза в палец, неосознанное беспокойство. Нет, чему-чему, а чутью надо, братцы, всецело доверять, потому как не мы с вами его придумали, оно нам досталось от предков, цивилизации не ведавших и полагавшихся исключительно на инстинкты, и если б не эти их инстинкты, то вымерли бы они по примеру динозавров сотни тысяч лет назад, и нам с вами не о чем было бы сейчас говорить. Вернее, некому было бы. Так что негоже нам глядеть свысока на то, что лежит в наших подкорках, лежит глубоко на дне, под пластами нашего такого развитого разума. Ведь звери мы, господа, все еще звери, и слава богу, что это так.

Алексей попытался сосредоточиться и осознать, что же его зацепило. А зудит, ой зудит беспокойство...

Он не торопился вновь высовываться, мало ли что. Например, краем глаза он поймал блик оптического прицела, не ухватилэто сознанием, а от снайперской пули его уберегло лишь то, что вовремя убрал голову за ограду... Хотя вроде бы не бликовало ничего. Тогда, что же?

И он вдруг понял. Ну конечно!

Дверь! Он, Алексей Карташ, заходил вчера в здание последним, больше никто из них ДК не покидал. И он плотно закрыл за собой тяжелые двери, расчистив ногой мешавшие навалы песка. Сейчас же на этих горках песка явственно просматривалось небольшое углубление прямоугольной формы – след отходивший от косяка двери. Такойслед при песчаной поземке, что вовсю метет по городу, может продержаться совсем недолгое время. Какие-то минуты. Значит, кто-то только что вошел и прикрыл за собой дверь…

Хотя, опять же, мало ли кто может шляться. Может быть, в городе остались жители. Но, как он сам же и сказал давеча Гриневскому, будем жить по вере в худшее. Значит, будем считать, что некто, к кому не стоит выходить с распростертыми объятьями, проник в ДК. Где сейчас и пребывает.

Карташ выскользнул с балкона в коридор и, стараясь ступать тише барса, но вместе с тем и не медлить, вернулся в актовый зал.

Гриневский справился с порученным делом – женщины его стараниями проснулись, судя по их сосредоточенным лицам вполне прониклись ситуацией, вроде не собирались паниковать и, главное, были полностью обуты-одеты-застегнуты, так что можно уходить. Карташ запрыгнул к ним на сцену.

– Похоже, гости в доме. Поэтому быстро исчезаем с открытых мест, заляжем вроде как в засаде – я тут присмотрел подходящее местечко – и будем оттуда глядеть, любуясь, кто нарушает наше счастье.

– И что потом? – спросила Маша.

– Потом по ситуации.

Карташ отвел их всех недалеко, в глубь сцены. Женщин он определил за положенный на бок шкаф, на котором вдобавок ко всему стояла дюралевая тумба. С этой позиции они смогут в случае чего быстро добежать до второго, закулисного выхода из зала в коридор. Гриневского он оставил, если смотреть из зала, с левого края. Таксист залег за стопкой панелей из ДСП, в случае надобности он прикроет отход женской половины отряда. Себе Карташ подобрал место с правого края, возле ступеней, ведущих в зал. Он укрылся за нагромождением ломаных кресел. Отсюда он видел вход в актовый зал и при необходимости мог, соскочив вниз, маневрировать, укрываясь за креслами. Вот такая вышла диспозиция. Оставалось ждать.