Виктор Доценко - Срок для Бешеного Страница 27

— А ты знаешь, что он уже пытался однажды покончить с собой? — тихо сказал Варламов.

— Да ты что? — Савелий даже привстал от удивления.

— Вот такие дела: не может терпеть больше… Бедняга, он столько операций перенес, жуть берет! Лично я давно бы сломался…

— Ты-то как, все нормально?

— Потом поговорим! — тихо, но быстро сказал он, взглянув на приближающуюся Ларису.

Поблагодарив за танец, ее партнер вернулся за свой столик.

— Ну что, в воспоминания ударились? — кокетливо спросила Лариса.

— Да вот, уговариваю Савелия бросить море и пойти работать в нашу фирму, — усмехнулся Варламов.

— А что, интересная мысль! Соглашайтесь, Савелий, не пожалеете! — совершенно серьезно поддержала она.

— И что у вас за фирма? — В голосе Савелия промелькнула ирония которую он и не пытался скрыть.

— Напрасно иронизируете! — спокойно, не обижаясь, заметила Лариса. — Наше предприятие достаточно мощное, хотя и занимается посредничеством! Мы связаны не только с внутренним рынком, но и с зарубежными фирмами!

— Но я-то в каком качестве могу принести пользу вашей фирме? Образование мое — десять классов и одиннадцатый коридор.

— Вы что, серьезно спрашиваете или так, из спортивного интереса? — Лариса сидела рядом с Савелием, а Варламов — напротив. Ее взгляд был устремлен на Савелия, и она не видела, как Варламов энергично кивнул Савелию головой.

— Конечно, серьезно! Я вообще стараюсь делать все серьезно! — Он недвусмысленно посмотрел ей в глаза.

— В таком случае… я поговорю с Аликом… может, потанцуем?

— Я столько лет не танцевал, — как бы смутился Савелий, но поднялся и взял Ларису за руку.

Савелий лукавил, он прекрасно владел своим телом и легко импровизировал в танце. Они были прекрасной парой, ими откровенно любовались. Три пары, которые танцевали с ними, остановились и присоединились к зрителям. Когда музыка закончилась, раздались аплодисменты, и Лариса, в отличие от Савелия нисколько не смутившись, сделала небольшой поклон и величавой походкой направилась к столику, сопровождаемая Савелием.

— А вы ничего смотритесь! — с улыбкой заметил Варламов.

— Фирма веников не вяжет! — сказала Лариса и неожиданно рассмеялась. — Наливай, Савелий, выпьем за дебют!..

Они станцевали еще несколько танцев и, разгоряченные, вспотевшие, но довольные, решили отдохнуть. В этот момент прозвучали аккорды рок-группы, и в зале стало намного тише.

— Сейчас и Алик появится! — усмехнулся ехидно Варламов. — Стриптиз он не пропустит.

— Что, в самом деле стриптиз будет? — удивился Савелий.

— Конечно! Веяние новых перемен: в роке тоже перестройка…

— Зря иронизируешь, Бардам! Это же искусство танца! Эротика в музыке! Понимать надо! — Лариса даже раскраснелась от возмущения, а может, и от выпитого.

— Да я не против, даже наоборот! Снова прозвучали позывные, обрывая перепалку, и полилась нежная мелодия электрооргана. На эстраду впорхнула длинноногая «фея», тело которой было настолько обнажено, что создавалось впечатление, что она начала раздеваться задолго до первых позывных. Надо отдать должное: ее движения великолепно сочетались с музыкой и умело обыгрывали женское начало в ней, заставляя сильный пол по-животному вздрагивать ноздрями и разгонять кровь по венам гораздо быстрее. Не минули эти чувства и возражавшего Варламова. Однако Савелий, немного последив за актрисой, не стал дожидаться полного обнажения и повернулся к Ларисе.

— Не нравится? — тихо спросила она, словно не желая, чтобы еще кто-нибудь услышал ее.

— Ничего, но ты — лучше! — тоже шепотом серьезно ответил Савелий.

— Откуда ты знаешь? — несколько взволнованно спросила Лариса.

— Догадываюсь…

— А хочешь, сбежим отсюда? — неожиданно предложила она.

— Конечно, но…

— Спокойно, сейчас все устрою… — Она встала и направилась к тем дверям, где дважды скрывался Алик.

— Куда она, за ним? — встревожился Варламов.

— Слушай, Виток, мы сейчас с ней смоемся: прошвырнемся по ночному городу…

— А стоит?

— Ты ж меня знаешь! Раз решил, то не отступлюсь!

— Будь осторожнее…

— О чем ты?

— Да это я так… На всякий случай: вдруг на тех нарвешься! — нахмурился Виктор.

— Пусть они осторожничают! — улыбнулся Савелий. — Где встретимся?

— Хочешь, завтра в сауну сходим? Есть одно место, разговеешься после долгого плавания! Как ты?.

— Не против… Во сколько и где?

— Почтамт знаешь? У него, часов в семь…

— Хоккей, как говорит наш боцман…

— Наливай, идет наша принцесса…

ВДВОЕМ С ЛАРИСОЙ

Когда они, опьяневшие, вышли на улицу, Савелий сразу обнял Ларису за плечи.

— Торопишься, Савелий! — укоризненно проговорила она, не откладывая его руку.

— А чего медлить, может, я тебя, годы ждал?

— Всем так говоришь при первой встрече?

— Честно?

— Разумеется! — с интересом сказала Лариса.

— Всем! — Он как бы виновато опустил вниз хитрые глаза.

— Признание облегчает вашу участь, но не освобождает от наказания! — тоном судьи произнесла Лариса, и Савелий, подыгрывая, неожиданно опустился перед ней на одно колено и торжественно произнес:

— Клянусь, моя королева, что я с радостью приму из твоих рук любое наказание, только не разлуку с тобой!

— Я вас… — начала она, но не выдержала и расхохоталась едва ли не на всю улицу, редкие прохожие оборачивались на них. А Лариса вдруг наклонилась к нему и поцеловала в губы. — Я прощаю тебя! — с волнением зашептала она. Савелий встал с колена, крепко обнял ее и прижался к влажным, прохладным и столь желанным губам, тянувшимся ему навстречу.

— Целуетесь? — раздался дребезжащий старческий голос, и они, вздрогнув от неожиданности, повернулись. Рядом с ними стояла костлявая, иссохшая старуха, согбенная чуть не вдвое под гнетом прожитых лет и указывавшая на них кривым пальцем. — Целуетесь? — повторила она. — Я тоже целовалась… когда-то и любила… — Повернувшись, она зашаркала по асфальту, опираясь на кривую палку, а ветерок раздувал ее черное платье. Вскоре она скрылась в темноте.

Эта старуха, похожая на смерть, изображаемую художниками на полотнах, была настолько страшной, что они почувствовали какой-то неприятный холодок, пробежавший по спине между лопатками.

— Ужас какой! — тихо прошептала Лариса. — Ужас!

— Испугалась?

— Да нет, просто подумала, что и я когда-нибудь превращусь в такую старуху… Все-таки время беспощадно! — Она явно загрустила.

— Ты никогда не будешь старухой! — Савелий обнял и крепко прижал девушку к себе.

— Савушка, — произнесла она, многозначительно глядя ему — в глаза, — неужели ты не узнаешь меня?

И тут Савелия озарило: он понял, почему эти большие карие глаза ему знакомы… Да, он, конечно, узнал ее, узнал, хотя и прошло около шести лет с тех пор, как он увидел ее в первый раз… Тогда она была совсем сопливой девчушкой, ей было только пятнадцать…

ДО АРМИИ

Это было еще до армии. Савелий жил в общежитии и работал на небольшом заводике в механическом цехе. Он до сих пор помнил обшарпанные стены цеха, на которых толстыми гвоздями, словно боясь, что кто-то может их сорвать, были прибиты линялые кумачовые лозунги: «Чистота — залог здоровья!», «Сэкономим стране металл!», «Экономика должна быть экономной!» и многие другие в том же духе. По всему цеху был разбросан железный хлам — «экономия металла стране». Одиноко выглядели станки: токарные, строгальные, сверлильные… Одиноко потому, что работали два-три, остальные пустовали. Видимо, те, кто работал на них, хотели еще сэкономить и электричество.

В глубине, находился станок, старый, обшарпанный, на котором работал Савелий. Ему еще не исполнилось и восемнадцати. Одетый в застиранную, вечно в масляных пятнах балахонистую спецовку, прикрыв копну волос замызганной кепкой, парнишка-то всей серьезностью следил за подачей резца.

— А ты чего, Савка, зарплату не идешь получать?

— подошел к нему рыжий парень лет двадцати, его сосед по общежитию. — Идем, пока толпа не очухалась!? и не набежала!

Савелий остановил станок, тщательно вытер ветошью руки.

— Ученические или по разряду уже? — поинтересовался рыжий.

— В этот месяц — по разряду…

— С тебя причитается! — усмехнулся тот.

— А как же…

Они вошли в комнату мастера, где выдавалась зарплата. За массивным столом восседал толстый мужчина с красным лицом и толстым мясистым носом с явными признаками увлечения «зеленым змием». Над его головой висел огромный портрет Брежнева со всеми звездами и регалиями. Рядом, на тумбочке, — небольшой радиоприемник, из которого доносилась песня «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…». За вторым столиком сидела старенькая кассирша с ведомостью и железным ящиком с деньгами.

— Теть Зина, сколько там мне натикало? — спросил рыжий у кассирши.