Сергей Зверев - Бастион: Ответный удар Страница 29

– О, конечно, пани! – воскликнул Кречек. – Отдохните до утра, а там мы с вами еще раз поговорим. Ничего не бойтесь, в доме останутся наши сотрудники. Один в холле, другой у калитки.

«Третьего – ко мне в постель», – подумала я…

Разумеется, я не уснула. Голова трещала. Я рылась в таблетках, тупо разглядывала надписи на стандартах. С моим-то умением отличать стафилококк от элеутерококка… Лежала и ничегошеньки не понимала. Что произошло? Попытка ограбления? Нападение многосерийного убийцы? Или еще хуже? Почему он выражался по-русски? Привет из страны вечных кошмаров? Или у меня винтики за шпунтики заезжают?

Сто тысяч почему. Нет, переживать катаклизмы нам не в диковинку. Было и покруче. Наша с Тумановым одиссея на тайной базе, занимающейся психологической обработкой сограждан, невзирая на прошедшие годы свежа в памяти и уходить оттуда не намерена. Такие ужасы не проходят. Помню, в первый год своего прозябания в эмиграции, когда очень хотелось кушать, я даже написала роман о произошедших с нами несчастьях, озаглавив его крайне туманно: «Точка возврата», и, естественно, потащила эту лабуду в ближайшее издательство, где попыталась сбагрить.

– Блестящая фантастика, пани, – одобрил мой шедевр умудренный залысинами редактор. – Вашему воображению просто позавидуешь. Какой колорит! Какие образы!

– А какое жгучее противостояние добра и зла… – робко вставила я.

– Безусловно, – умудренный редактор лучезарно осклабился. – Одного я не пойму, дорогая пани. При чем здесь точка возврата? На языке специалистов, если не ошибаюсь, означенная точка предполагает некую фазу, этап или определенный участок пространства, откуда еще не поздно вернуться, дабы не дать ситуации зайти слишком далеко, так? У героев же вашего романа такой точки нет. А если и была на начальной фазе, то они об этом не знали, верно? Откуда такой выбор, пани?

– А вот как раз оттуда, – чистосердечно призналась я. – Потому что ее нет. А хочется.

В общем, редактор обещал подумать. А через несколько дней, в дождливый скучный понедельник, в дверь мою позвонили. В ту пору, помимо Антошки, в моем доме не водилось ничего ценного, поэтому я смело открыла. И – разрази меня катаракта! – не поверила глазам… В дом, под удары Зевса-громовержца, вошел… Самуил Яковлевич Шпульман – редактор издательства «Эвридика» – благообразный, опрятный и как бы даже помолодевший. И глаза, все они же, добрые-предобрые, как бы ни пытался он их нахмурить по максимуму. До сих пор не пойму, почему я не повисла у него на шее? Этот человек в прошлой жизни издал аж четыре моих книги!

– Я сплю, – сказала я.

– Дина Александровна, лапочка, вы сошли с ума, – с порога заявил дядя Сэм, закрывая зонтик. – Этот роман не должен выйти в свет. Это бомба! Вы представляете, каковы будут последствия?

– Я сплю, – повторила я.

– Вы не спите. Ваш покорный слуга эмигрировал из страны невыученных уроков под Рождество 200… года. Вы меня обскакали. Сейчас я являюсь президентом Ассоциации молодых славянских литераторов «Слово». И я еще раз настойчиво повторяю, Дина Александровна…

– Молодых?.. – прошептала я. – Славянских?..

– Что ваш поступок опрометчив, а роман – взрывоопасен… Ей-богу, Дина Александровна, ну что за девчачье поведение? Вы же не в растворе живете…

– Что вы предлагаете? – я сглотнула.

– Изъять роман из редакции, копии уничтожить и никогда о них не вспоминать. Поверьте, мы стараемся ради вашего же спокойствия.

– А я кушать хочу…

– Вам заплатят. Знаете, Дина Александровна, наша ассоциация весьма и весьма влиятельна, и что касается работы со спецслужбами…

– Самуил Яковлевич, – я обрела голос, – не заставляйте менять мое мнение о вас на противоположное. Работе со спецслужбами обучены все эмигранты из Страны Советов, в том числе я. Поэтому давайте оставим намеки на угрозы. Во-первых, я хочу кушать. Во-вторых, кушать хочет мой сын. В-третьих, он должен получить достойное образование. Скажем, в колледже «Стрибро Прага» на площади святого Вацлава, устроит?.. В-четвертых, мой дом дважды заложен и перезаложен, и если до ноября не будет внесена плата, нам придется встречать пятнадцатую годовщину «бархатной революции» под Карловым мостом, а этого бы не хотелось… В-пятых…

– Достаточно, – густо обливаясь румянцем, прервал мои перлы дядя Сэм.

Я изготовилась к отражению атаки. Но он очень непонятно развернулся и ушел, злобно распахнув на крыльце зонтик.

А через несколько дней, к своему изумлению, я обнаружила у себя в банке на текущем счету круглую сумму. Не в размерах, конечно, Гонкуровской премии, но вполне достаточную, чтобы на склоне лет протянуть месячишко-другой.

А свой роман с тех пор читала только я. Особенно перед сном. И большей частью те места, где упоминался персонаж по имени Туманов…

Брякнул телефон. Я подскочила, всклокоченная. Вернулось чувство незащищенности. Бог знает, что творится в этих ваших…

– Слушаю…

– Диана? – Голос Карела, вопреки обыкновению, был каким-то взволнованным. – Ты не спишь?

– О, господи, Карел… – я облегченно вздохнула. – Как ты догадался?

– О чем?

Что-то со скрипом провернулось в голове. По-хорошему в два часа ночи главный редактор самой толковой в Праге «желтой» газеты «Адамит» Карел Смрковский должен спать в объятиях жены Ружены, а не названивать приятельницам.

– У тебя неприятности? – поинтересовалась я.

– Да, – ответил он упавшим голосом.

– У меня тоже, – вздохнула я.

– Я подъеду минут через пять. Жди меня у калитки. Времени нет, Диана…

Кошмар разрастался, принимая забытый размах. Я впотьмах выбежала из дома: поверх халатика на голую попу – курточка, в голове – ни папы, ни мамы. Лахудра несчастная, цирцея из клиники…

– Пани, вы куда? – спохватился спящий в холле.

– Не кудыкай, – огрызнулась я. – Ко мне приятель едет…

– Пани, не положено! – крикнул он вослед.

Но я уже сверкала пятками. Положено, не положено…

– Подождите, пани, – всплыл тот, который подпирал калитку. – Вам нельзя выходить…

– Я на минуточку, – бросила я. – Видите фары? Это едет мой старый добрый друг, с которым мы не виделись целую вечность…

Слегка озадаченный, он не стал выступать, а приподнял свой шапокляк и, почесав лоб, отступил в тень.

«Корвет» Карела подкатил почти бесшумно. Я шмыгнула в калитку. Но то ли зацепилась обрывками халата за гвоздь, то ли еще за что да вдобавок эта вечная приступочка – в том месте, где плита дорожки переходит в землю с одуванчиками. Да плюс суетливость – из-за нее я сегодня ну ровным счетом не того… Короче, растянулась. А вставать передумала. Потому что тотчас над головой загрохотали выстрелы…

Как долго это продолжалось? Воистину, вечность…

Много позже люди расскажут, что своим спасением я обязана бдительному полицейскому в кустах, который очень кстати отметил ствол в окне и не растерялся. Раненный в плечо и локтевой сустав, он продолжал вести прицельный огонь, и когда подоспела подмога, оказалось, что шофер «Корвета» мертв, пассажир сбежал, на полу машины два автомата «узи», а я продолжаю кататься по земле и орать дифтонгами. При более тщательном досмотре поля брани обнаружилось множество стреляных гильз плюс какое-то подозрительное скрюченное тело на заднем сиденье. Это был молодой еще мужчина приятной наружности, руки-ноги у него были связаны, изо рта торчал кляп из промасленной ветоши. Лицо мужчины перекашивала судорога, и невзирая на то, что его тело не пострадало от обстрела, он был мертв. Прежде чем хлопнуться в обморок, я сообщила, что мужчину зовут Карел Смрковский, а умер он от того, что разбухшие полипы вкупе с запущенным гайморитом категорически не позволяли ему дышать носом.

На сей раз Фемида прозрела: первое событие не случайно, и за пани ведется целенаправленная охота. Выведя меня из обморока, они провели обстоятельный допрос – четко и детально – с целью выяснить мою подноготную. На двадцать пятой минуте раунда я сползла со стула.

– Ох, пани, хлебнем мы с вами, – вздохнул поручик Кречек. – Ну хорошо. Ступайте отдыхать. Отныне ваш домик будет охраняться круглосуточно, а мы приложим все силы к тому, чтобы найти, откуда растут ноги. Но вы должны нам помочь, не забывайте об этом. Кстати, госпожа, – пан поручик обаятельно улыбнулся. – Могу вас порадовать. При убитом шофере «Корвета» найдены документы на имя Ивана Курицына, сотрудника посольства России в Республике Чехия. Но это виртуальность, пани. Человека с такой фамилией в российском посольстве нет.

Я тоскливо молчала, перебирая пуговицы.

– И второе, – продолжал Кречек. – Наши люди успели побывать на квартире Карела Смрковского. И вы знаете, пани, – пан хомяк задумчиво сцепил пальцы, – похожая картина. Пани Ружена лежит в постели, связана по рукам и ногам, во рту кляп. Одно радует – в отличие от пана Карела у нее, кажется, нет гайморита.