Богдан Сушинский - Правитель страны Даурия Страница 30

– Твоему императору будет принадлежать только та часть, которая достанется тебе, – поспешил уточнить атаман. – И вообще, рановато мы делить золотишко начали. Не находишь? Лучше давай подумаем, как организовать поиски адмиральского клада. Впрочем, порой приходится сомневаться: а существует ли он? Остались ли хоть какие-то его остатки и следы?

– Колчак увозил с собой и-двадцать девять вагонов золота, платины, драгоценностей из царской сокровищницы. Однако часть этих и-сокровищ стала исчезать прямо из вагонов, сначала и-целыми пудами – из ящиков, а перед самим арестом адмирала – и целыми ящиками.

– Так тебе известна даже эта бухгалтерия?! – теперь уже у главкома не оставалось сомнений, что разговор о золотом запасе России, о «золоте Колчака», возник у них неслучайно. – Тебе-то она зачем?

– Но, кроме «золотых» вагонов, находящихся в составе того же эшелона, в котором ехал адмирал Колчак, – не отреагировала на его вопрос японка, извлекая из кармашка своего кителя небольшую записку, составленную на русском языке, – существовали еще два, которые оказались угнанными во Владивосток.

– Известное дело, существовали, – осторожно признал Семёнов.

– И-осень-то харасо! Причем из Омска эти вагоны ушли раньше, чем тронулся в свой последний путь эшелон Верховного правителя, – все с той же старательностью считывала она со своей шпаргалки кем-то составленный для неё русский текст.

– Что совершенно естественно, – еще больше насторожился главком, чувствуя, как японская контрразведчица все ближе подбирается к тому барьеру, за которым заканчивается халатная нераспорядительность адмирала и начинается «расчетливая хозяйственность» его самого, генерал-атамана Семёнова.

– И-осень-то харасо! – буквально взвизгнула от восторга Сото, радуясь тому, что атаман не собирается оспаривать имеющиеся у неё сведения. – Эти два вагона, – с аккуратностью школьницы продолжала свое чтение девушка, – поступили под личную охрану атамана Семёнова и были приняты его офицерским конвоем.

– Это ж кто тебе такие данные состряпал, в соболях-алмазах? – подозрительно поинтересовался он.

– Управление контрразведки, – мгновенно отреагировала Сото.

– Это понятно. А кто информировал?

– О появлении этих вагонов известно было сразу, как они были выделены под загрузку золотым запасом, – явно пристыдила его за подобные вопросы японка. – О действиях «сибирского адмирала» японская разведка знала все. А еще она знала, что к тому времени, когда вы уходили из Владивостока, Американо-китайский банк не вернул вам около четырехсот тысяч рублей золотом, а в японских банках ваши вклады достигали десяти миллионов таких же рублей. У вас не было доступа к этим вкладам, поскольку их заморозили. Еще более шестисот тысяч рублей задолжал вам какой-то Русский беженский фонд. Ваш 1-й Забайкальский казачий полк потому и взбунтовался, что в течение полугода не получал жалованья. К тому же в станице Гродеково, которой в то время находилась ваша штаб-квартира, вы изъяли всю семенную пшеницу и более четырехсот пудов муки, поскольку ваши войска голодали. Но это продовольствие принадлежало местным уссурийским казакам, которые готовы были расстерзать вас. Разве не так? Японская разведка знает все. Хотя вы все еще и сомневаетесь в том, что это лучшая разведка мира.

Даже спустя несколько минут после того, как Сото замолчала, атаман все еще напряженно всматривался в её глаза, ожидая, что девушка вот-вот разразится новым словесным потоком. Он так и не понял: прочла она эту свою обвинительную речь по заготовленной кем-то бумажке, или же сочинила сама. Но успел заметить, что произносила её без своего привычного «икания», без шепелявости и деловито «выкая» ему. Потом вдруг Семёнов сорвался с места, прошелся по номеру и вновь опустился в кресло.

– С этой частью золотого запаса России мы с японскими властями давно разобрались, – жестко объяснил он. – Большая часть драгоценностей поступила в распоряжение Японии, в счет погашения долгов за известные поставки вооружения, снаряжения и всего прочего.

– Большая часть, да? И-осень-то харасо!

– Но какая-то часть осталась в распоряжении штаба моей армии, для его поддержки.

– И-какая часть? – тотчас же попыталась выяснить Сото.

– Я же сказал: «Незначительная», – резко ответил Семёнов. – К тому же изъята она была по согласованию с японским командованием.

– По согласованию, да? И-осень-то харасо. Сото узнает: «по со-гла-сова-нию», – с трудом далось японке это незнакомое слово.

– Что же касается «золотого эшелона» Колчака, то красные арестовали его в Иркутске, вместе с адмиралом. Не спорю, какое-то количество драгоценностей было разворовано в пути следования и перенесено сюда, в Маньчжурию. Или припрятано в монгольских степях.

– Какое-то количество, да?

– Не уточняй. Какое именно – не знаю. Тем более что часть запаса, наверняка, изъята была из омского банка еще до ухода Верховного правителя из «сибирской столицы». Где она спрятана? Знал бы, сам отправился на поиски, в соболях-алмазах. Но что спрятана, можно не сомневаться. То ли в самом Омске, то ли в каких-то таежных тайниках. Кого теперь спросить?

– Есть сведения, – вновь обратилась Сото к своим записям, – что в омском банке Колчак хранил более восьмидесяти тысяч пудов золота и драгоценностей царской казны[42].

– Более восьмидесяти тысяч пудов?! – потрясённо воззрился на неё атаман. – Неужели так много?!

– И-господина генерала не знал этого? – не столько удивилась, сколько не поверила ему Сото.

– Знал, что много, но, сколько именно – Семёнов упал на спинку кресла с такой мощью, что чуть было не разнес её, – об этом, пардон, знать не довелось, в соболях-алмазах!

Наблюдая, как, уставившись в потолок, генерал беззвучно шевелит губами и время от времени подергивает из стороны в сторону подбородком, Сото предположила, что он, очевидно, пытается перевести стоимость этого запаса то ли в золотые японские иены, то ли в фунты стерлингов.

– Не страдайте, господина генерала, – насмешливо посоветовала она, – пусть этими подсчетами занимаются японские финансисты. Они осень-то любят подсчитывать «русские прибыли».

24

Разговор о золотом запасе «Сибирской империи» Колчака, в самом деле, возник как-то сам по себе, на волне любовного пыла и атаманской щедрости. Но, поскольку он все же начался, то Семёнову интересно было знать, как Сото поведет себя в этой ситуации и дальше. А посему о чувствах и страстях на время было забыто.

– И-как и-предполагаете: часть адмиральского золота по-прежнему находится на территории Японии? – все еще невинно улыбалась Сото, старательно приставляя свое «и» чуть ли не к каждому слову.

Однако генерал уже почувствовал, как она уловила его кровный интерес к судьбе сокровищ «сибирского адмирала». Более того, ухватилась за него основательно и, судя по всему, тоже готова увлечься золотом Колчака надолго и всерьез. Теперь у Сото появился личный интерес к сибирским сокровищам, что в корне меняло её отношение к этому богатству.

– Скорее всего, часть его спрятана где-то здесь, в Маньчжурии, поскольку в этих краях много эмигрантов и в случае надобности к нему нетрудно будет подобраться.

– Это и есть «территория Японии», – назидательно объяснила Сото.

– Согласен: на территории, контролируемой сейчас японской армией, – неохотно объяснил Семёнов. – Больше увозить его было некуда. Знать бы только, кто здесь оставлен в роли хранителя – вот в чем вопрос.

– И осень-то харасо, господина генерала! Мы найдем хранителя, найдем и-золото. Чьим оно будет? И-все еще русским?

– Да в том-то и дело, что русским. Чьим же еще?!

– И-осень-то харасо! И оно принадлежит генерала Семёнова?

– Должно принадлежать ему, Сото. Это же награбленное армейское золото.

– И-награблено, да? – как-то безинтонационно произнесла Сото, то ли не понимая смысла слова «награблено», то ли не придавая ему особого значения.

– Но поскольку награблено оно было во время Гражданской войны, а при власти в России сейчас находятся враги Верховного правителя Колчака, то считай, что это мой военный трофей.

– Военный трофей? И-осень-то харасо! Есть такой японский закон, по которому русское золото, найденное на нашей территории, станет твоим, господина генерала?

– Ну, в законах Японии я, допустим, ни хр… пардон, не разбираюсь.

– И в законах России господина генерала и-тоже ни хрена, – поразила его «изысканностью» своего лексикона Сото, – не разбирайся?

– В России сейчас правят наши противники. К тому же, по законам чести, золото должно принадлежать моей армии, то есть тем, кто здесь, на территории, контролируемой японскими войсками, представляет Россию. А представлять здесь её имею право только я, и никто другой.

– И-осень-то харасо! И-толька ты, господина генерала, – покорно признала японка. – Но господина генерала будет представлять Россию тогда, когда он будет представлять золотой запас адмирала Колчака.