Лев Пучков - Обратный отсчёт Страница 31

Можно смело утверждать: Люба была секретарём от бога. Работать с ней было — одно удовольствие. Со всем персоналом быстро нашла общий язык, поладила даже с самыми строптивыми и этак ненавязчиво командовала всеми в части, касающейся регламента рабочего времени хозяина: вскоре люди и думать забыли, что можно запросто ворваться в любое время к шефу для подписи какой-нибудь дрянной бумажонки или опроблемить неплановой просьбой насчёт аванса.

При этом она умудрилась никого не обидеть и со всеми поддерживала добрые отношение, что, сами понимаете, по любым временам — большая редкость.

К начальнику относилась с благоговением, считала его гением и в буквальном смысле в рот смотрела, чтобы немедля исполнить любое его пожелание. Ну, короче, одно слово: повезло Сенковскому с секретаршей!

Заметили: он вообще по жизни везунчик. Везде-то ему пока везёт…

Что там насчёт недостатков? Не бывает ведь непогрешимых людей, верно?

Недостатки место имели. Впрочем, такое вряд ли можно назвать недостатком, так, одно маленькое неудобство.

Когда Сенковский взял Любу на службу, стояла ранняя весна и это было не так заметно…

А когда наступили погожие деньки, стала Люба, как и все дамы, ходить на работу в летней одежде. Представьте себе: дивчина с такой роскошной фигурой, с распущенной копной пышных волос, юбчонка не то чтобы — ах, но всё же выше колен, блузка на бретельках… Гхм-кхм…

Лев Карлович к тому моменту уже вполне освоился с Любой, поэтому терпел недолго и как-то утром после совещания деликатно намекнул:

— Я, конечно, извиняюсь, но… Попрошу вас, голубушка, одеваться как-то иначе.

— А что такое?

— Да так… — Лев Карлович смущённо помял ладонями воздух перед собой и, не найдя обтекаемой формулировки для претензии, тяжело вздохнул: — Ну, понимаете… Отвлекает от работы. Нет, не то… Как бы это сформулировать… Чёрт! Ну, в общем — мешает…

Люба озабоченно нахмурилась и украдкой сместила взгляд на нижнюю половину Льва Карловича — он как раз стоял у окна и, пытаясь отвлечься, сосредоточенно рассматривал безобразный рекламный щит на здании напротив.

— Ага!

Да, тут весьма кстати будет вспомнить про вот это самое «зато утром». Это ведь по вечерам Сенковский бывал уставшим, вялым и сонным, поскольку за день выкладывался по полной программе, весь, без остатка, отдаваясь работе.

А по утрам было всё наоборот!

Особой статью Лев Карлович не обладал, по физическим кондициям он был вполне себе средненьким мужчиной, не спортсменом и даже не атлетического сложения. Но здоровье имел просто железное, а уж мужской силой Господь его наделил такой, что и на троих бы хватило! Может, отсюда и успехи в бизнесе: всю эту силу он как раз и положил на дело.

Так вот, в тот период жизни Сенковского по утрам это проявлялось очень отчётливо — даже до неприличия, приходилось порой папочкой прикрываться. Попытки решить этот вопрос с супругой, как вы уже знаете, успеха не имели, и порой дело доходило до конфликтов. Хотя, казалось бы, чего проще — на время забыть про принципы и отыскать в утренней постели какие-нибудь десять минут совместной физической радости…

А в офисе, представьте себе: розовая Люба в кружевной блузке на бретельках, с отчётливо выраженными пропорциями и просто умопомрачительными подколенными ямочками… Да это ведь невыносимые условия для творческого труда! Как тут можно работать?!

— Да, так дело не пойдёт… — Люба тут же вывесила строгую табличку «Аудиенция!», закрыла дверь на замок, приспустила жалюзи на окне и решительно взяла Льва Карловича за гульфик.

— Давайте быстренько оформим этот вопрос и будем спокойно работать дальше…

Стремительно вкусив запретный плод на подоконнике — в полуобморочном состоянии, не совсем понимая, что вообще с ним происходит, — Лев Карлович немного передохнул, пришёл в себя и… перенёс развратные действия на диван. Дело было в приёмной, диван вообще-то предназначался для посетителей. Но посетители обыкновенно приходили во второй половине дня, так что…

На диване получилось неожиданно хорошо и ладно: Лев Карлович ощущал себя этаким ковбоем на смертельно опасном родео — ловким, могучим, ну просто натуральным былинным богатырём! Впервые в жизни он во время этого в полной мере проявил дремлющую в нём мужскую ярость и скрытую первобытную силу, чего никогда не позволял себе в отношении трепетной и душевно тонкой супруги, ни с прежними своими подружками из интеллигентных семей.

И вообще, наш офисный умелец никогда ранее такого не испытывал — буквально во всех аспектах, и потому получил немалое душевное потрясение.

Судите сами: он, очень осторожный, благоразумный и даже трусоватый, с такой лёгкостью слился в экстазе с посторонней женщиной — прямо в офисе, в начале рабочего дня и чуть ли ни при всём персонале (в любой момент кто-то мог позвонить, позвать или просто постучать в дверь по какому-то чрезвычайному делу)!!!

И это, как ни стыдно признать, было просто чудовищно здорово… Сенковский выпустил на волю зверя, о наличии которого ранее и не подозревал.

Оказывается, несмотря на очень даже средние кондиции, он просто могучий варвар в этом деле! Гм… Это же надо было дожить почти до сорока лет, чтобы узнать про такое…

А женщина, ставшая соучастницей в этом непристойном действе? Она же ведь вроде как не склонна к этому, её даже с прежней работы попёрли из-за отказа заниматься с шефом чем-то подобным!

— Да, тут что-то вообще непонятное…

— Что непонятное?

— А вот тебя выгнали с прежней работы…

— Ну?

— Ну, за то, что ты Вовке отказала…

— И что?

— А со мной, значит… Гхм-кхм… Почему?

— Он противный, — бесхитростно заявила Люба. — Курит. Пиво пьёт постоянно. И вообще, от него воняет, как от душного козла.

— Только из-за этого?!

— А что, мало?

— Угу… А я, значит, не противный?

— Нет, — Люба шевельнула ноздрями, принюхиваясь, и, счастливо зажмурившись, потянулась, как тигрица на солнышке. — Ты сладкий…

Медовым месяцем тут не обошлось. На привыкание к Любе у Сенковского ушло всё лето и лучший фрагмент осени.

По утрам Лев Карлович торопливо завтракал — с туманным взором и отсутствующими видом, отвечал невпопад и спешил на работу. Возвращался затемно, и не просто сильно уставший, как бывало прежде, а в буквальном смысле вымотанный донельзя и выжатый до последней капли. Очень коротко ужинал и сразу же валился спать: даже на ванну и телевизор его не хватало.

Жена жалела его:

— Трудоголик ты мой! Поберёг бы себя. Работа, это, конечно, хорошо… Но ведь так и здоровье подорвать недолго! И потом: я уже забыла, когда мы в последний раз ужинали при свечах…

Глава 5

Действующие лица и исполнители…

— Да… Аппетитный кусочек…

Витя рассеянно смотрел сквозь Иванова, и во взгляде его боролись противоречивые чувства: большая и высокая надежда не на шутку схватилась с мудрым сановным недоверием.

— Кусочек?!

— Ну, не кусочек… Формулировка действительно не самая удачная — какой тут, к чёрту, «кусочек»… Гм… Если оперировать вашей терминологией, это… Это скорее склад.

— Гхм…

— Да, склад, — Витя стряхнул задумчивость и несколько оживился: — Как это в армии бывает: пошли ночью на кухню воровать картошку, взяли рюкзачок — рассчитывали на пять-шесть кило, да, может, пару банок какой-нибудь лишней тушёнки… А напоролись на целый продовольственный склад!

— Картошку лучше воровать из овощерезки, — Иванов усмехнулся и покачал головой. — Вы, Виктор Николаевич, давно служили… Лишней тушёнки на кухне уже не бывает, там всё закрывают на замок. А в том месте, где закрывают, спит, плюс ко всему, дежурный повар — какой-нибудь здоровенный волосатый дагестанец, вооружённый топором для разделки туш. Так что…

— Да ну, это всё мелочи, — Витя пренебрежительно дёрнул плечиком — что вы тут со своими деталями! — Это не главное. Знаете же — «я художник, я так вижу».

— А что главное?

— Главное — несопоставимость ожидаемого эффекта с конечным результатом. Поэтому я и привёл в пример склад. Сугубо в количественном отношении. Хотели пять кило картошки, а напоролись на десятки тонн тушёнки, сгущёнки… Чего там у вас ещё ценного на складе бывает?

— На складе много чего ценного бывает. И вообще, склад — это здорово. Вы Васю спросите, он вам скажет.

— Да, Вася в этом деле понимает… — Витя встал из кресла и подошёл к окну, как будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает. — Пошли себе с рюкзачком, сварганить ужин на отделение… А напоролись на такое количество провианта, что можно год кормить всю дивизию… В связи с этим вопрос, Сергей Петрович…

— Слушаю?

— А не подавимся?

— Гм… — Иванов, чтобы не выдать нечаянную радость, опустил взгляд на кончики ботинок и принялся чесать бровь. — Хороший вопрос…