Альберт Байкалов - Час последнего патрона Страница 32

— Почему? — удивился Вахид.

— Я слышал, что родственников таких людей, как я, на родине не принимают, — проговорил Зелимхан и покрылся крупными каплями пота.

— Это неправда, — заверил его Вахид. — Я позабочусь о том, чтобы их не спрашивали за тебя.

— Но ты сам в таком же положении. Не обещай.

— Будь спокоен, — заверил его Вахид и слегка наклонился к лицу Зелимхана. — Я позабочусь о том, чтобы твои родные вернулись на родину.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Зелимхан.

— Я не тот, за кого себя выдаю. Твой отец — родной брат моего отца.

— Ты шутишь?

— Зачем мне врать? — с тоской спросил Вахид. — Асланбек его зовут.

— Как это понимать? — Несчастный вдруг просветлел лицом и улыбнулся задрожавшими губами: — Брат! Вахид! Отец много рассказывал о тебе.

— Я здесь для того, чтобы такая зараза, как ИГИЛ, не распространялась по миру.

Удар ножа в самую грудь Зелимхана поставил точку в этом разговоре. Вахид вытер лезвие о матрац и некоторое время сидел, глядя на улыбку, застывшую на губах. Потом он встал, закрыл покойному глаза и натянул простыню на лицо.

Глава 35

Подмена

Крыша за ночь немного остыла. Луна скатилась к горизонту и стала больше.

— Ты уверен, что мы справимся до наступления рассвета? — тяжело дыша, спросил Усман.

Подъем на чердак и прогулка по крыше дались ему с трудом.

— Раз иду, значит, на что-то надеюсь, — ответил Вахид. — Должны успеть.

— Может, так уйдем? — осторожно предложил Усман.

— Как ты можешь такое говорить? — изумился Вахид. — Он мой родственник и чеченец! Представь себя на моем месте. Как жить потом с таким грузом?

— Извини. Война стала порождать в наших головах глупые мысли.

— Я тебя не неволю. Можешь вернуться.

— За кого ты меня принимаешь? — обиделся чеченец.

Вахид недолго думал, как поступить. Он вернулся и попросил Усмана помочь ему перенести тело брата за город для погребения. Теперь они направлялись в правое крыло больницы, где орудовали трансплантологи, чтобы забрать оттуда покойного Зелимхана.

Вахид спустился до площадки второго этажа, когда услышал арабскую речь. Он остановился и осторожно посмотрел вниз. Какой-то боевик говорил по телефону. Наверняка это был охранник.

Сотовая связь в городе была, но боевики пользовались ею с большой осторожностью. Мало ли?.. Все знали возможности авиации НАТО, которая могла легко выявить «говоруна» и заткнуть ему рот ракетой или бомбой. Никто точно не мог сказать, были или нет подобные случаи, но командиры ИГИЛ запрещали боевикам пользоваться телефонами в людных местах. Есть желание позвонить — уйди туда, где если и умрешь, то один. Не подставляй остальных.

Как бы то ни было, но сидеть и ждать, когда араб наговорится, Вахид не мог. План созрел мгновенно.

Вахид развернулся к Усману и едва слышно сказал:

— Тебе надо подняться этажом выше и ждать сигнала.

Ни слова не говоря, Усман подчинился.

Дождавшись, когда его тень исчезнет с пролета, Вахид перегнулся через перила и позвал:

— Послушай, уважаемый!

Араб замолчал.

— Я плохо знаю твой язык, — объяснил Вахид, с трудом подбирая слова. — Как с тобой можно говорить?

— Английский знаешь? — раздался испуганный голос.

— Конечно! Я жил в Англии.

— Кто ты? — донеслось из-под лестницы.

— Почему нарушаешь приказ? — строго спросил Вахид, проигнорировав вопрос. — Все знают, что нельзя даже держать при себе включенный телефон. Хочешь, чтобы американцы разбомбили госпиталь? А может, ты делаешь это специально?

— Что ты такое говоришь? — воскликнул араб. — И в мыслях не было. Что ты там делаешь?

Араб говорил практически без акцента, отчего Вахид сделал вывод, что тот с малых лет жил в Англии.

— Я работаю здесь, — соврал Вахид. — Ходил забрать наверху кое-что.

— Почему я не видел, как ты поднялся?

— Тебя здесь не было.

Наконец снизу появилось испуганное лицо. Араб задрал голову и пытался разглядеть Вахида. На вид ему было не больше двадцати. Совсем мальчишка.

— Я отходил на минуту.

— Мне все равно, где ты был. Иди лучше сюда. Помоги мне принести одну вещь.

— Какую? — испуганно спросил араб, поднявшись на площадку.

— Увидишь. — Вахид, уже не таясь, стал подниматься по лестнице.

Теряясь в догадках, боевик направился следом за ним.

Вахид дошел до ящика, найденного часом раньше, наклонился и взял его за ручку.

— Бери! — приказал он арабу.

— Что это? — спросил тот.

— Кто-то украл перевязочный материал и спрятал здесь. Я нашел. Сейчас надо отнести его на место.

— Послушай! — испуганно воскликнул боевик. — Я ни при чем!

— Тебя никто ни в чем не обвиняет, — попытался успокоить его Вахид. — Мое дело — лечить наших братьев.

— Но ты же понимаешь, что спросят с меня!

— Каждый отвечает за себя. — Вахид приподнял край ящика и прикрикнул: — Хватай! Чего ждешь?

— Нет, постой, — заторопился араб. — У меня семья. Ты не можешь не знать, как обойдутся со мной, когда узнают об этом.

— Но ведь ты не крал этого! Чего тебе бояться?

— Почему ты не понимаешь?! С меня-то как раз и спросят. Ведь это моя вина, что здесь разгуливают воришки.

— Все это могли похитить в то время, когда вход охранял другой человек, — выдвинул предположение Вахид и выпрямился.

— Я один сегодня здесь.

Араб был готов расплакаться. Немудрено, ведь в ИГИЛ за все одно наказание — смерть.

— Хорошо, я не стану никому говорить о случившемся, — пообещал Вахид. — Но тогда нельзя допустить и того, чтобы кто-то из тех, с кем я работаю, увидел этот ящик.

— Ты собираешься его спрятать?

— Пока мы занесем его к раненым.

— Спасибо, брат! — обрадовался араб. — Ты спас меня от позора.

«Какой ты глупый! — подумал Вахид. — А приехал воевать из самой Англии! Зачем, спрашивается, тащить куда-то этот ящик?»

В коридоре никого не было. Они втащили ящик в палату и поставили на пол.

Вахид не стал включать свет.

— Я мог оказаться среди этих несчастных, — сказал араб и охнул от удара кулаком в висок.

— Ты и останешься, — проворчал Вахид, перешагнул через парня, рухнувшего на пол, и выглянул в коридор.

Никого.

Вахид вернулся назад и включил свет. Зелимхан по-прежнему лежал с накрытой головой. На простыне проступила кровь. Его обнаженный сосед лишь слегка повернул голову в сторону. Остальные даже не изменили позы.

Вахид задвинул ящик под ближайшую к выходу кровать и стал снимать с араба куртку. Скрип дверей заставил его выпрямиться.

— Это я, — громким шепотом объявил Усман и вымученно улыбнулся.

— Надо торопиться. — Вахид показал на араба. — Этого разденем и положим вместо моего брата.

— Давай я займусь охранником, а ты позвони своему земляку, — заторопился Усман.

Глава 36

Первый блин комом

Берса открыл глаза и увидел Абдулу, сидящего на соседних нарах. В желтоватом свете керосиновой лампы он походил на больного, уставшего от жизни старика. Глаза ввалились, складки вокруг рта, тонувшие в косматой бороде, стали глубже и резче.

— Давно не спишь? — спросил Берса, пытаясь унять дрожь.

— Только проснулся. — Абдула сдвинул рукой брезент, которым они отгородились, и скомандовал: — Подъем! Живее! Кто там еще лежит!

Возня усилилась.

Берса собрался с силами и откинул одеяло. В отсыревшей одежде не удавалось согреться, поэтому люди укрывались всем, чем могли. В ход пошел даже тент со сломанного грузовика, на котором раньше привозили продукты. Его сняли с машины и разрезали на куски.

— Кто ночью печь топил? — строго спросил Берса, выйдя в проход.

— Сулейман, — ответил рослый Руслан Агушев.

Услышав вопрос, с ящика рядом с печью поднялся щуплый чеченец.

— Почему холодно? — спросил Берса.

— Уголь сырой, — стал оправдываться Сулейман.

— Просто ты жил в Европе на всем готовом, — проворчал Берса. — Вот и не умеешь печку топить.

Берса вышел из палатки и зажмурился. Свежий снег окутал все белым покрывалом. Несмотря на ранний час, было светло как днем.

— Как думаешь, растает? — раздался из-за спины голос Абдулы. — Или до весны?

— Здесь море близко. К обеду снега не будет.

— Зато появится грязь, — с досадой заключил Абдула.

Берса ничего не сказал. На самом деле он ждал снега как манны небесной. Несмотря на то что ночью температура опускалась далеко ниже нуля, дни еще были относительно теплыми.

Далеко ли они смогут уехать по проселкам в распутицу? Теперь можно с чистой совестью требовать перенести выезд на неделю-другую. К тому же еще неизвестно, в каком состоянии машина. Крикун уже оговорился, что двигатель старый, а коробка — самый настоящий хлам. Так можно будет дотянуть до морозов, а там, глядишь, снова что-нибудь случится. Можно, например, и заболеть.