Илья Рясной - Белый легион: Террор не пройдет! Страница 33

— Вовку держи в ежовых рукавицах, — с напускной серьезностью напутствовал Глеб.

Вовка тут же начал толкать свою старую теорию, что в ежовых рукавицах должны ходить ежи.

— Ладно, любимая… Вам пора.

— Пора, — кивнула она.

— Самолет через час.

— Глеб… Будет очень горячо?

— Не горячее, чем на сковородке. Нас так просто не поджаришь, Настюх. Тебе ли не знать, что мы в огне не горим.

— Я знаю. — Она поцеловала его.

Они стояли, обнявшись, еще долго.

Время вышло. Глеб еще раз подбросил на руках Вовку, усадил его в салон, крепко сжал руку Насти, вложив в этот жест то, что недосказано, — несокрушимую уверенность, что он вернется. Кивнул водителю.

Настя захлопнула дверь. И «Москвич» тронулся вперед.

Глеб постоял, смотря вслед машине, увозившей родных людей. Вскоре самолет унесет их вдаль. Там тихо, плещут волны, безопасно. Там за ними будут приглядывать люди, которым можно доверять.

И, как всегда, у Глеба было ощущение, что звенит внутри тоскливая струна, теребящая душу.

Ничего, это ненадолго. Может быть…

Глеб сел в серый «Форд-Фокус» и резко рванул с места. Развернулся, усмотрев промежуток в сплошном потоке машин, и на всех парах помчался в город…

Семья отправлена. Это самая уязвимая точка. Перед схваткой воину надо прикрывать уязвимые места, по которым легче всего полоснуть острым. А что схватка будет, и притом серьезная, без дураков, насмерть, Глеб не сомневался.

У здания цирка на Цветном бульваре он подсадил в машину оперативного координатора «Легиона» Одиссея, в миру полковника милиции Олега Артемьева, заместителя начальника Регионального московского управления по борьбе с бандитизмом МВД. «Форд» сразу просел — полковник обладал воистину богатырскими габаритами, даже Глеб по сравнению с ним выглядел скромно. Координатор в стильном белом плаще смотрелся вальяжно, как бизнесмен средней руки.

— Ну, что скажешь, брат Пушкин? — осведомился Артемьев.

— А то ты не знаешь.

— Знаю. Гурвич ушел. Операция провалена.

— Не совсем.

— Если не достигнут ожидаемый эффект и запланированные цели — операция считается проваленной.

— Ликвидировано боевое звено противника.

— Ликвидировано. И цепочка обрублена. Вы обнулили солдат, расходный материал, которых «Вервольфу», если это он инициатор охоты на Гурвича, никак не жалко.

— Согласен, Олег…

— Потому что он найдет еще таких вот шустрых ребятишек с криминальными наклонностями и неуемной жаждой баксов. Для неквалифицированной работы. Выследить беглого ученого — ума большого не надо. Таких спецов по России…

— Я в курсе всего этого, Олег.

— Гурвича нет. Нить оборвана. У нас несколько пленных бесполезных ублюдков…

— Мне спать не дает гибель Саши Кандагарского. Что твоя милиция говорит? — вопросительно посмотрел на Артемьева Глеб.

— Свидетелей нет. Мероприятия «Перехват» не дали никаких результатов.

— Это я слышал по «Радио Москвы».

— Версии ты сам вполне способен выстроить.

— Способен. На любой вкус. С архитектурными излишествами. Или в конструктивистском стиле, — улыбнулся не слишком радостно Глеб.

— Сашу Кандагарского могли грохнуть из-за старых делишек, — не обращая внимания на язвительный тон, произнес Артемьев. — Его мог убрать «Вервольф», прознавший, что ребята засыпались, и решивший по-обрубать все концы.

— Вряд ли, — возразил Глеб. — Там следы приличного боя. «Вервольф» убрал бы его деликатно.

— Это мне тоже приходило в голову… А если вмешалась какая-то третья сторона?

— Какая третья сторона?

— Без понятия. Узел такой, что его не распутаешь так сразу…

— Значит, мы его разрубим, — пообещал Глеб, правда, без особого воодушевления.

Он должен был признать, что пока они зашли в тупик. Мероприятия по розыску беглого программиста продолжались. К «Вервольфу» никаких нитей не было. Страницы в «Зеленой книге» слиплись и никак не желали перевертываться.

После встречи с Артемьевым Глеб, в хвост и в гриву гоняя пятерки Атамана, заставля их отрабатывать все намеченные мероприятия, которые носили больше формальный характер — в успех их никто не верил. Но в любом случае надо отрабатывать по полной все направления — может, что-то и высветится.

Через пару дней Артемьев назначил новую встречу.

Зевс ждал их в своем просторном кабинете на базе-2. На столе лежала неизменная доска для игры в «Го». Кофе и коньяк на журнальном столике говорили о том, что Зевс настроен на обстоятельный, долгий разговор.

— Докладов о проделанной работе не надо, — произнес Зевс, приглашая гостей расположиться в коричневых кожаных креслах. — Хочу отдохнуть от этого.

— А, — потянул Глеб. — О чем говорить будем? Если об искусстве — кубизм там, сюрреализм — тут я пас.

— О «Зеленой книге» будет разговор. — Зевс насмешливо посмотрел на Глеба. — Это похлеще любого сюрреализма… Вы, вообще, задумывались над тем, с чем мы столкнулись?

— Версий масса, — сказал Артемьев. — Наиболее реальная — это международная преступная система промышленного шпионажа и контроля за разработками, финансируемая крупными корпорациями, не заинтересованными в изменении технологического баланса.

— Ах, баланса, — улыбнулся Зевс.

В разговоре с ним всегда создавалось ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит. Даже при ответе на вопрос «который час» кажется, что Главный оперативный координатор не просто в курсе, что звякнуло тринадцать часов одиннадцать минут, а он постиг именно скрытый смысл течения времени. От этого беседовать с ним было порой неуютно.

— Смотрите шире, — произнес Зевс устало. — Эти некто отнимают у нас будущее… Вы не задумывались, что наша планета должна была выглядеть сегодня совершенно по-иному… Чище. Лучше. Более приспособленной для жизни. Для людей…

— Читал в романах Ефремова, — хмыкнул Глеб.

— Это хорошо, что у меня начитанные подчиненные… А ты читал, что паровой двигатель изобрели еще в Древней Греции? Он мог изменить расстановку сил на земле. Что мы имеем? Только через две с половиной тысячи лет его начали использовать. Наука и техника Рима вплотную приблизились к порогу современной технической цивилизации, но почему-то не переступили его. Сделанные открытия часто бесследно исчезали. Императору Нерону преподнесли кружку из ковкого стекла. В Римской Империи появлялись в начале первого тысячелетия от Рождества Христова изделия из алюминия, для производства которых необходимо электричество… Телескоп был создан раньше на пару сотен лет, чем принято считать. Изобретен и забыт. В архивах семнадцатого столетия находим упоминания об опытах не только с оптическим телеграфом, но и с телефонным аппаратом, передающим звук голоса. В 1729 году в вышедшей в Монтебурге книге описан весь процесс фотографии. Если не помнишь, официальное открытие фотографии — это 1839 год. Пароходы тоже пришли поздновато — первые упоминания об их изобретении относятся к семнадцатому, а по некоторым источникам и к пятнадцатому веку… Все делалось поздно. Мы всегда опаздывали… Нас всегда тормозили!

— Зато ядерная бомба появилась слишком рано, — произнес Артемьев.

— Да? Когда мир еще не пропитался гуманизмом, так? Появись она раньше, это привело бы к фатальным последствиям? Но есть и другое мнение — мир никогда не был так жесток, как сейчас. Наши предки лучше чувствовали грань, за которую нельзя переходить.

— Спорно, — сказал Артемьев.

— Ладно, — отмахнулся Зевс. — Речь не об этом… Самое интересное — век двадцатый. Это столетие — кладбище открытий. Фантастические технологии возникали как по волшебству и как по волшебству пропадали. Начало века. «Лучи смерти» русского ученого Филиппова. Изобретение телепортации — мгновенного переноса предметов на расстояние — изобретатель убит в захудалой гостинице… Сороковой год. Ленинград. Загадочный прибор, позволяющий просвечивать толщу земли, безошибочно выявлять залежи полезных ископаемых, а также возраст пород. Начинается война. Вся научная группа погибает… Но самая любопытная интрига закручивается вокруг источников энергии… В двадцатом веке неожиданно производство энергии становится ключевым вопросом для человечества. Цивилизация уже не может жить на дровах. Ее энергетическая база основана на сжигании органических веществ — угля, нефти, и это сразу начинает тяготить планету… Земля опутывается цепями линий электропередач и телефонных проводов. Начинается трансформация, а порой и просто жестокое изничтожение природы… Мы узнаем, что такое экологический кризис… Энергия и коммуникации становятся основой не только экономики, но и власти… И под стук колес несущегося на всех парах неуклюжего паровоза цивилизации появляются тихие, странные открытия. Со странной судьбой… Слышали о Николе Тесла?