Георгий Миронов - Анаконда Страница 34

Пошел отсчет минут. Времени терять больше было нельзя.

Подошла к подъезду со стороны детской площадки как раз в ту минуту, когда к подъезду были поданы две машины: «БМВ» банкира и «Тойота» охраны.

Банкир, маленький, щупленький человечек в короткой дубленке, с непокрытой седой головой выпорхнул на крыльцо, настороженно огляделся.

Водители обеих машин остались за рулем. В машине охраны сидел еще один пехотинец. Пятеро охранников теснились в подъезде позади банкира.

«Хороший расклад! — отметила Дикая Люся. — Сразу видно, что не профессионалы. Ах, какая грубая ошибка для «лички»: все позади, и никого впереди».

Она встала со скамеечки под детским грибком, сделала вперед пару шагов, подняла тяжелые стволы с наверченными глушняками и открыла беглый огонь.

Первые три выстрела пришлись в голову банкира: дело прежде всего.

А теперь можно подумать и об удовольствии.

Трое охранников, выскочивших на крыльцо, замешкались, споткнувшись о тело лежащего патрона, и были расстреляны в упор. Пока еще двое пытались открыть входную дверь, заклинившую из-за навороченных перед нею трупов, она навскидку расстреляла охранника, выскочившего, точнее вывалившегося, на землю из второй машины. Он еще только поднимался, направлял на нее свой ствол, а две ее пули уже нашли его. одна угодила в печень, вторая — в сердце. Тем временем двое охранников сумели продавить дверь на крыльцо и направляли на нее свои стволы. Но она тоже сумела сменить обоймы. И раньше их нажала на курок. Они упали, дернувшись от выстрелов тяжелого пистолета и, слегка покорчившись на крыльце, затихли так же, как и их товарищи по оружию. Оставались двое водителей. Один успел открыть дверь и бросился бежать под арку, надеясь спрятаться за стеной дома. Пуля догнала и его, впившись в затылок и не дав ему никаких шансов.

Последний оставшийся в живых свидетель бойни, водитель «БМВ», видно, бойцом не был: обычный водитель. Он сидел, до боли стиснув руль побелевшими от напряжения пальцами, и упрямо смотрел вперед, словно делал вид, что его все происходящее совершенно не интересует. Дескать, он не только не участник этой драмы, он даже не свидетель.

Она подошла к «БМВ», поманила пальцем водителя, предлагая ему открыть дверь и наставляя на него в качестве аргумента ствол.

«Все-таки мужики через одного — полные идиоты, — подумала Люся, наблюдая, как водитель дрожащими руками открывает дверцу бронированной тяжелой машины. Ведь мог бы уехать, места во дворе достаточно, чтобы сманеврировать. Мог бы просто отсидеться, наверняка и стекла пуленепробиваемые. А он сам навстречу своей смерти идет».

— Извини, ты не виноват! — усмехнулась Люся, дождавшись, когда он откроет дверцу. — Работа у меня такая.

И выпустила ему в голову две пульки. Не меньше, но и не больше, чем надо.

Чего-чего, а уж хладнокровия у Дикой Люси хватало. Это она для имиджа была Дикой. А если зрителей и свидетелей не было, то очень даже хладнокровной она была.

Прошлась, надвинув кепку на лоб, на случай, если кто выглянет на хлопки ее глушняка и постарается разглядеть ее лицо. Проверила: все мертвы. Главное — мертв банкир. Мертвее не бывает.

У Люси брака в работе нет и быть не может. Она девушка самолюбивая.

Сев за руль, сказала себе и машине:

— А теперь домой. Чай пить, в ванне отмокать, отсыпаться. Только не быстро, чтоб менты по глупости не замели.

Она была довольна. Она не знала, что утром в лифте будет спускаться восьмилетний сосед банкира Вова Сенчуков. А в это время уборщица, убирая в подъезде, поднимет странную коробочку, случайно нажмет на кнопку.

И мальчика Вову в лифте разнесет вдребезги по стенкам.

А если бы и знала? Жалеть бы не стала. Из Вовы все равно рано или поздно вырос бы мужик. А мужиков Люся ненавидела.

25 МАРТА 1997 Г. КРОВЬ НА КАМНЕ.

ДВОЙНОЕ УБИЙСТВО

Мищенко вытер холодный пот.

Чтобы такое произошло в их городе, который пока что обходили и коррупция, и мафия, и приписки в милиции!

Подозрение насчет возможной продажности Петруничева он отмел сразу.

Халатность? Обычная халатность?

Скорее честь мундира спасал. Типичная цеховая круговая порука. Так и вышло. Когда задержанный на вокзале Авдеев около четырех часов ночи был доставлен к дежурному по горотделу внутренних дел, то последний, не желая утруждать себя вызовом понятых, обыск задержанного произвел единолично.

Ну, не знал старлей, что дело-то обернется обвинением в убийстве. Что задержанный, в сосиску пьяный плюгавый мужичонка окажется главным подозреваемым в двойном убийстве.

Сроду таких ужасов в их городке не было. Так, в лучшем случае морду набьют. А чтобы убивать женщин, с изнасилованием, с особой жестокостью, с ограблением... Никак он не ожидал.

Когда же прокурор города и следователь Деркач стали настойчиво требовать предоставления им протокола обыска, дежурный «оформил» таковой задним числом.

Петруничев тут оказался пристегнут сбоку припеку. Он знал, что протокол обыска фальсифицирован и что, дойди дело до суда, все рассыплется, а значит, и в его работе — брак.

Но старлей был родным братом Верки, его первой жены, изменившей ему, пока он в армии служил, и потому безжалостно брошенной после дембеля. И подставлять Серегу, Веркиного брата, под дисциплинарное взыскание — все равно что мстить их семье спустя столько лет.

Ну и честь мундира тоже со счетов не сбросишь.

С Петруничевым, как и с Серегой Кузьминым, в своих структурах ментовских разберутся.

У прокурора города о другом голова болит.

С одной стороны, Авдеев отрицал причастность к изнасилованию и убийству двух женщин, с другой — не мог толком объяснить, как к нему попали изъятые у него предметы.

— А я, гражданин начальник, за эти «предметы» не ответчик. Пьян был, это помню. А как они у меня оказались, не помню.

— А вы напрягите память, Авдеев. От правильного ответа зависит не только ваша свобода, но, возможно, и жизнь...

— Ты мне горбатого не лепи, начальник. Мокруху шьешь?

Не выйдет.

— Вроде бы в вашем деле нет следов пребывания в зоне, а по фене ботаете, как заправский уркаган.

— Извините, гражданин начальник. Это я так. А что насчет фени, так я в конвойных войсках служил. Срочную. А там, в зоне то есть, все на одном языке говорят. На матерном пополам с феней. Иначе, если общего языка не будет, как друг друга поймешь? Верно?

— Не думаю. А по-русски не пробовали?

— Так там ведь и в роте охраны, и в зоне и чучмеки, и чурки косоглазые, лица, как сейчас говорят, кавказской национальности. С ними как? Только на фене пополам с матерком. Не, иначе нельзя, гражданин начальник. Сигаретку разрешите?

— Да у меня «Ява». А вы, похоже, к дорогим привыкли?

— Обижаете, гражданин начальник. Нам дорогие и не по карману, и для здоровья вредны.

— Это почему?

— Потому что зарплату на фабрике за февраль еще не давали.

— Это я знаю. А может, какой побочный заработок?

— Какой? Не смешите. Если к «комкам» ящики с продуктом подтянешь, так за это постоянная фиксированная плата — пузырь. А сигаретки уж какие попроще.

— А почему сказали, что дорогие, скажем, вот такие сигареты, .. Мальборо», вредны для здоровья? Тут фильтр двойной очистки.

— А бумага?

— Что бумага?

— Бумага в американских, сказывали, химическая, искусственная, вредная очень для здоровья.

— А у нас?

— А у нас из деревьев делают. Полезная, значит.

— А чем искусственная плоха?

— От нее кашляешь сильно.

— Так вы, вон, и от нашей кашляете.

— Не, я не от нее. От простуды кашляю.

— А как объясняете, что на этих вот окурочках ваш прикус?

— Не понял, гражданин следователь, чего мой?

— Прикус.

— Это как?

— А так! Вот данные экспертизы: на представленных окурках сигарет «Мальборо» оставлен характерный прикус. То есть след зубов, свидетельствующий, что у курившего один из передних зубов стоит косо или травмирован. Вот снимок вашей верхней челюсти. Его нам передали из санчасти фабрики.

— Они что хочешь за деньги передадут.

— У нас все без денег.

— Без денег — хреново. Я раз месяц жил без денег, ну, доложу вам...

— Не отвлекайтесь, Авдеев. Вот снимок вашей челюсти. Вот снимок окурков сигарет «Мальборо».

— О, здоровая какая! Такую бы сигаретину засадить.

— Это с увеличением.

— Да я один хрен такие не курю. От них кашляю.

— Но как вы объясните, что прикус на окурках соответствует конфигурации вашей верхней челюсти.

— Чего?

— Чего-чего... Ваш окурок?

— Никогда в жизни.

— А как сходство объясняете?

— Не могу знать, был сильно выпивши. Главное, закусь была хорошая! Я особенно под водку уважаю рыбу в томатном соусе и квашеную капусту. А выпили, и полный отруб. Двух баб, с которыми пил, помню. А боле ничего. Извиняюсь, конечно.