Никита Филатов - Золото Каддафи Страница 34

— Вы видели человека, с которым он встречался?

— Да, видел. Но только из машины, с противоположной стороны улицы.

— Посмотрите. — Хусейн выложил на стол еще несколько снимков. — Это был кто-то из них?

Перебежчик одну за другой перебрал фотографии российских паспортов, вглядываясь в изображенные на них лица:

— Нет. Я никого не узнаю.

— Ну, допустим… — Офицер суданской контрразведки собрал ксерокопии, снятые несколько дней назад иммиграционной службой аэропорта с документов Иванова, Карцева и Проскурина. — Продолжайте!

Неловкое движение заставило его поморщиться от боли — огромная ссадина на плече, полученная капитаном Али Мохаммедом Хусейном два дня назад при падении с бронетранспортера, постоянно напоминала о досадном недоразумении в пустыне.

К сожалению, его участники начали перестрелку еще до того, как разобрались в ситуации. Первыми, разумеется, открыли огонь разъяренные всадники из племенного ополчения — они были убеждены, что выследили грязных убийц и застали их прямо на месте преступления. Французы, на свою беду одетые как местные повстанцы, тоже в долгу не остались. А когда от прицельного выстрела из противотанкового гранатомета загорелся двигатель головного БТР-70, на котором находился капитан Хусейн, в бой с противником пришлось вступить и подразделению суданской армии…

В общем, к тому времени, когда все и всем стало понятно, «дружественный огонь», как его принято называть в США, уже унес жизни двух десятков кочевников, девяти суданцев и четырех бойцов французского спецназа. Еще больше участников столкновения было ранено, не говоря уже о подбитом бронетранспортере и нескольких внедорожниках, превратившихся в обгоревшие кучи металла.

Вспоминать об этом сейчас капитану хотелось меньше всего.

Перебежчик, однако, воспринял его болезненную гримасу на свой счет:

— Я сказал правду, клянусь Аллахом! Здесь нет того русского, с которым встречался Сулейман.

Скорее всего, сидевший напротив Хусейна человек не обманывал. Тем более что в этом не было для него никакого смысла. До недавнего времени он занимал в Хартуме должность резидента под крышей ливийского посольства и считался одним из самых преданных сторонников режима Муаммара Каддафи. Однако после известия о падении Триполи и многочисленных сообщений о том, как победившие повстанцы расправляются с бывшими сотрудниками политической полиции и спецслужб, он предпочел немного поступиться принципами и предложил свои услуги правительству Судана. В обмен на гарантии личной безопасности — в настоящий момент и на небольшое денежное пособие — в будущем перебежчик готов был рассказать очень многое о своей агентурной сети, передать новым хозяевам несколько химлов[22] шифрованной переписки и засекреченных документов, а также ответить на все вопросы, которые могут их заинтересовать.

— Что вам еще известно по поводу золотого запаса Каддафи?

— К сожалению, не так уж много, — виновато улыбнулся капитану недавний противник. — Операция проводится сотрудниками центрального аппарата, и в нее посвящен только очень ограниченный круг лиц.

— В том числе, и этот ваш… Сулейман?

— Да. Насколько я понял, он отвечает за транспортировку из Ливии на территорию Судана крупной партии золота, принадлежавшего лично полковнику или кому-то из членов его семьи.

Эти сведения также вполне могли соответствовать действительности. По сообщениям из достоверных источников, например, сын ливийского лидера Сеиф аль-Ислам на протяжении нескольких лет клал себе в карман часть прибыли, которую приносило нефтяное месторождение Аль-Журф, разрабатываемое французской компанией Total. При помощи некой немецкой компании он регулярно откачивал добываемую нефть в оффшорную зону. А на вырученные от этого деньги позволял себе разные мелкие пустяки — вроде приглашения за гонорар в миллион долларов популярной певицы Мэрайи Кэрри, которая спела для него пару песен на скромном новогоднем торжестве, проходившем на острове Сен-Бартельми в Карибском море. Еще один, младший, сын Муаммара Каддафи получил в распоряжение доходы от франшизы концерна Coca-Cola, а все остальные дети и близкие родственники лидера Джамахирии имели свою долю не только в Национальной нефтяной компании, но и в ее дочерних предприятиях.

Еще в феврале, сразу после начала вооруженных выступлений оппозиции против Каддафи, все американские и большинство европейских банков приняли решение о немедленном блокировании счетов, принадлежащих лидеру Джамахирии, а также его близким родственникам. Сумма, о которой шла речь, измерялась миллиардами долларов, и ее потеря не могла пройти для Муаммара Каддафи безболезненно.

Особенно подвела ливийского лидера Швейцария, не забывшая и не простившая ему сделанного два года назад заявления о том, что страна эта «не имеет права на существование, как независимое государство», и что «следует разделить ее между соседними странами, включив кантоны в их состав по языковому признаку». Слова эти были произнесены сгоряча и по довольно случайному поводу. В одном из швейцарских отелей полиция тогда арестовала сына ливийского лидера Ганнибала Каддафи и его жену, которым были предъявлены обвинения в избиении прислуги. Триполи тут же отозвал из Берна своих дипломатов и произвел ответные аресты нескольких граждан Швейцарии. Затем были выведены в другие страны все средства, размещенные на ливийских счетах в швейцарских банках, и прекращено двухстороннее экономическое сотрудничество. В Швейцарию перестали поставлять ливийскую нефть, которая перекрывала почти треть национальных потребностей в энергоносителях…

В конце концов, служащие отеля отказались от заявлений в прокуратуру, получив крупную денежную компенсацию, и в отношениях между Ливией и Швейцарией все опять пошло своим чередом. Однако швейцарцы ничего не забыли и ничего не простили Муаммару Каддафи. А при первом же случае свели с ним счеты — и в переносном, и в самом прямом, банковском, смысле.

Разумеется, ни сам ливийский лидер, ни его ближайшее окружение не планировали провести остаток жизни в нищете, на иждивении какого-нибудь венесуэльского или северокорейского правительства. Значит, лишившись своих безналичных активов за рубежом, они вполне могли сделать ставку на драгоценный металл. Потому что, как справедливо заметил один европеец: «Нет такой вершины, на которую не мог бы взобраться нагруженный золотом осел».

— Куда должен был дальше проследовать груз? Кому он предназначался?

— Простите, но я не знаю… — покачал головой перебежчик. — Могу только предположить, что во всем этом как-то замешаны русские.

Капитан Хусейн опять поморщился:

— Когда с вами последний раз связывался Сулейман?

— Он звонил по мобильному телефону откуда-то из Египта. Точное место не называл, но распорядился, чтобы я был готов обеспечивать пропуск груза через границу в Судан.

— Что вы ему ответили?

— Я доложил, что мой человек на границе заступает на дежурство завтра с утра. Сулейман сказал, что это его устраивает.

— Номер машины? Марка? Цвет?

— Он сообщит мне их за час или за два часа до пересечения границы.

— Где это должно произойти?

Перебежчик назвал небольшой пограничный пункт к западу от «треугольника Халаиба»[23].

— Назовите имя и должность вашего человека. Как вы передаете ему указания?

Бывший ливийский разведчик ответил на эти вопросы сразу и без колебаний. Как профессионал, он не испытывал иллюзий по поводу того, как поведут себя суданцы, если у них возникнут хотя бы малейшие подозрения на его счет.

В сущности, повальное предательство среди чиновников Джамахирии началось сразу после того, как стало понятно, что на этот раз кресло под Муаммаром Каддафи шатается не на шутку. А после того, как политического убежища в Великобритании попросил всемогущий руководитель ливийских спецслужб Муса Куса, этот процесс принял необратимый характер.

Полковник Каддафи никогда особо не считался с мировым общественным мнением и нередко назначал на ключевые посты в своем государстве людей, обвиняемых европейцами в терроризме. Например, шефом его военной разведки был Абдалла Санусси, которого лет двенадцать назад во Франции заочно приговорили к пожизненной каторге за организацию взрыва на борту гражданского авиалайнера. Не говоря уже о самом человеке по имени Муса Куса, который долгое время возглавлял Антиимпериалистический центр, занимавшийся подготовкой и обучением боевиков. В качестве посла в Великобритании он был когда-то объявлен даже персоной нон грата — из-за публичной поддержки физического устранения ливийских диссидентов за рубежом и за контакты с ирландским террористическим подпольем. А за участие в так называемом «деле Локерби», которое привело к грандиозным скандалам как в ливийских, так и британских спецслужбах, его попытались объявить в международный розыск.