Александр Бушков - Пиранья. Война олигархов Страница 34

– Хоть личности-то боевиков установлены? – нахмурился Иван Сергеевич.

– Устанавливаем, – вздохнул Говоров. – В основном все чечены, есть… были один албанец и два курда. Никто из них не был боевым пловцом. Некто Деян, о котором упоминали адмирал Мазур и его албанский пленник, – это, скорее всего, Деян Бегоев, личность известная и скользкая. Ищем.

– Слушайте, но такого же просто не может быть! – опять воскликнул Кривицкий. – Это ж дикость! Пираты Черного моря и двадцать первого века, твою мать! И где – не в Атлантике, а рядом с Одессой!..

– Ничего невозможного в этом нет. Позвольте, я предоставлю записку, – сухо ответил Говоров, взял со стола папочку, открыл. – Это просто обзор, анализ ситуации в целом, пока ничего конкретного, но он поможет представить картину в целом…

И протянул несколько скрепленных степлером страниц Больному. Тот взял и тут же передал Стробачу, буркнув:

– Анализом пусть лучше аналитики занимаются… Ладно, господа, давайте попытаемся упорядочить. Будем исходить из того, что террористы являлись агентами некой силы…

– Некой! – всплеснул руками Грузин. – Чего нам разводить дипломатию, а! Прямо назовем: они были посланы Кремлем. Уважаемый товарищ Главный антитеррорист сказал: заказчик влиятельный и осведомленный. Кремль, кто же еще, это ж очевидно! Кремль предпочитает властвовать в одиночку, ему не по вкусу чересчур тесное сближение любых сил… Особенно сил влиятельных и не самых к нему лояльных. И у Кремля в потайном кармане всегда отыщется джокер – такая вот свора головорезов, которой он по своему желанию может сыграть в темную или в белую. Вот и спустили свору с поводка, едва забрезжила опасность какого-то союза между нами и «реваншистами» – особенно когда ноль-восьмой год не за горами. Наверняка они хотели большего, не исключая и физического устранения нескольких особо мешающих лиц. А что, очень удобно! Списать все по привычке на чеченов и обезглавить оппозицию! Но вмешался незапланированный фактор в лице нашего дорогого адмирала, за что ему еще раз скажем спасибо. Вот они и не смогли довести задуманное до конца…

Глава шестнадцатая

ЦАРСКИЕ СПОРЫ

«Грузин и бизнесмен» активно помогал себе жестикуляцией, руки его не знали состояния покоя: то взлетали вверх, то ладонью рубили воздух, то разлетались в стороны.

– Правда, – продолжал Каха Георгиевич, – кремлевские деятели все же добились своего, выполнили, так сказать, программу-минимум – внесли меж нами разброд и шатания. Вот Березовский уже заявил, что знать не желает, уж простите меня за цитату, – Грузин, приложив руки к груди, повернулся к Больному, – знать не желает эту свору либеральных болтунов и хитрованов. Это о нас, о «промышленниках»! А Леша Ботанин сегодня мне позвонил и сказал, что передумал… Ну, вы понимаете, насчет чего. Вот так. Словом, теперь договориться о чем-то серьезном стало во много крат сложнее. А время, кстати, идет…

– В оценке ситуации ты, конечно, Каха, всецело прав, однако выводы делаешь, на мой взгляд, неверные, – после недолгой паузы раздумчиво заметил Малышевский. – Я – и не только я, но и мои единомышленники, и Анатолий Витальевич в частности – мы не столь уж уверены в том, что за нападением стоит Кремль.

– А кто же тогда?! Что за таинственная сила такая? Инопланетяне? Марс атакует? – Грузин нервно хохотнул.

– Я так понимаю, уважаемый Александр Олегович, – Больной опустил взгляд и стряхнул с брюк несуществующую пылинку, – вы тонко намекаете на нас? Это мы, «реваншисты», дескать, подготовили захват яхты, чтобы между нами началась война?

– Я ни на кого не намекаю, уважаемый Иван Сергеевич, – четко выговорил Малышевский. – Я просто хочу рассмотреть все версии, а не хвататься за первую попавшуюся…

– Ну тогда ты скажи мне, кто еще помимо кремлевских мог быть заинтересован в подобной заварухе, а? – Грузин, колыхнув животом, повернулся к Малышевскому.

– А, к примеру, самый простой вариант вы отметаете на корню? – Олигарх откинулся на спинку кресла. – Я имею в виду самодеятельность некоего криминального авторитета, решившегося сорвать самый большой куш в своей жизни…

– Да ни один криминальный авторитет не сможет провернуть такое дело! – сказал Кривицкий. – Как к нему попала информация? Как он сумел подготовиться? Как сумел все провернуть и что ему позволяло надеяться после акции остаться в живых?!

– Это уже детали, – махнул рукой Малышевский. – Ну, например… Ну, возьмем какого-нибудь неприметного человечка, скажем, кухонного распорядителя, или как он там называется. Предположим, месяц назад ему сказали, чтобы к такому-то числу готовился дать обед на тридцать персон, готовился по самому наивысшему разряду и совершенно не заботился о ценах на что бы то ни было. И намекнули, что банкет будет проходить на воде. И все, и достаточно! Распорядитель этот где-то проболтался, пошла гулять информация, ушла в криминальную среду, попала к какому-то решительному и умному человеку. Он навел справки там-сям, в том же порту, у тех же пограничников, по интернету пробежался, сопоставил даты – мы же день свадьбы ни от кого не скрывали – и сложилась картина. Дальше оставалось только подключить к делу чеченских отморозков, которым нечего терять и которым без разницы, что школы захватывать, что яхты брать на абордаж, лишь бы навар был погуще… Мы с вами, господа, слишком высоко летаем, как говорится – слишком узок наш круг и слишком далеки мы от народа, не замечаем копошения на земле, считаем простых людей не более чем деталью пейзажа. А тем не менее деталь это живая, она может действовать. Может, что-то замышлять и затевать свою игру…

Кривицкий громко фыркнул:

– Это в вас, Александр Олегович, уж простите, романтизьм говорит. Коварный злодей-одиночка, эдакий всемогущий и всепроникающий профессор Мориарти, бросающий вызов сильным мира сего? Ха-ха. Ну, имеется, наверное, один процент из ста, что подобное возможно. Хотя с большей степенью вероятности можно предположить происки американской разведки или провокацию туркменских спецслужб… Однако давайте смотреть на вещи реалистично, вспомним о «бритве Оккама» и не станем транжирить время и силы на версии с мизерной вероятностью… Хотя я с вами, пожалуй, соглашусь в том, что не Кремлем единым. Где-то примерно с той же вероятностью, что и кремлевских деятелей, мы можем подозревать и друг друга…

– Разве к этому есть основания? – покосился в сторону Крепыша Грузин, но за своего помощника ответил Больной, грустно поджав бледные губы:

– Мы, Каха Георгиевич, не знаем, как бы развивались события на яхте, если б без помех воплощался сценарий захвата. Может быть, как ты правильно предположил, террористы вывели бы на палубу и расстреляли какую-то определенную группу лиц. Но именно определенную, строго очерченную принадлежностью к одному кругу… И я ничуть не буду удивлен, если именно так и произошло.

– Это о чем ты говоришь? – прищурился Малышевский.

– А это, Саша, я говорю о том, – спокойно проговорил Больной и сцепил пальцы в замок, – что, вполне вероятно, своей цели боевики достигли и боевую задачу выполнили. А именно – устранили того, за кем и полезли на яхту. Я имею в виду бедную Олесю Владимировну, твою незаменимую помощницу, которая, насколько мне известно, была посвящена во многие твои дела… Может, она знала нечто такое, настолько серьезное, что кому-то могла и не понравиться ее осведомленность?

Повисла тишина.

– Нет, – наконец очень серьезно сказал Малышевский. – Бред получается. Если Олесе Богданчук было что-то известно, то устраивать весь этот балаган с захватом яхты – верх глупости. Тупой голливудский боевик. Устранить Богданчук можно было бы проще, дешевле и, главное, со значительно большей гарантией успеха… И кроме того: нападение было спланировано заранее – ну и как заказчик мог быть уверен, что она не поделилась со мной своими жутко важными сведениями?

– Прошу прощения, Александр Олегович, но… – начал Кривицкий и нервно погладил бинт на руке. – Она могла и не поделиться… Не могла ли она вести какую-то свою игру? В тайне от вас…

– Извините – нет. Во-первых, у нас практически нет общих дел… а во-вторых, если помните, она все время пряталась в боцманской…

– Но ведь зачем-то она оттуда вышла, – не сдавался Кривицкий.

– В любом случае, мы не можем сбрасывать и такую возможность со счетов, – перебил Больной.

– Да ну вас! – Грузин тряхнул ладонью в сторону Больного и Крепыша, словно отмахиваясь от назойливой мухи. – У тебя, по-моему, паранойя! А «мы» – это кто, кстати? От чьего лица ты говоришь сейчас это «мы»? От своего лица и лица Березы или от всего кружка лондонско-тель-авивских эмигрантов? Или ты и нас в это «мы» зачисляешь?

«Вот оно как, – вяло подумал Мазур. Он чувствовал себя, точно зритель в кинотеатре на просмотре фильма категории „Б“. – Согласья нет даже в тесной кучке соратников. Сложно вам будет тогда заговоры-то плести…»