Максим Гарин - Атаман. Кровь за кровь Страница 34

- Я знаю эти застежки, дайте я попробую, — ми­ролюбиво произнес Терпухин и без разрешения опус­ти руки к бронежилету...

Это был единственный момент, когда бандиты поте­ряли бдительность.

Терпухин левой рукой нашаривал и с громким трес­ком отрывал липучки застежек, а правой залез в карман брюк Бузуева и вытащил оттуда «бульдога».

Только бы Марьян не заметил, не увидел в темноте! Но не сова же он в самом деле...

«Бульдог» не подвел. Терпухин выстрелил в упор в первого бандита. Тот вскрикнул, пошатнулся. При­крывшись бронежилетом, послал еще две пули наугад в темноту. В ответ раздались щелчки выстрелов. Пули лязгнули о бронированные щитки бронежилета. Ата­ман выстрелил еще раз, и еще. Раздались стоны. При­крываясь бронежилетом Юрий добил подручных  Марьяна выстрелами в голову.

—   Вот, — сказал Бузуев, — опять трупы. Что бу­дем делать? Зачем ты добил раненых?

—   Это разве люди, Валька? — спросил Терпу­хин. — Это же подонки! Они не задумываясь пришили бы нас.

—   Люди это, Юра, люди...

—   Тебе лучше знать, ты их называл по именам, — сказал Терпухин. — Но у меня сработал старый ре­флекс — свидетелей не оставлять.

—    Нам ничего не остается, как вызвать мили­цию, — мрачно произнес Бузуев. — При любой рас­кладке лучше действовать по закону. А пока давай затащим их в укрытие, чтобы собаки кровь не ли­зали.

Когда они отнесли убитых в пристроечку, Терпухин отряхнул руки и сказал:

—   А милиция тебя под контролем держит. Деньги- то у тебя?

Бузуев не обратил внимания на вопрос Терпухина. Он пошел в дом. Терпухин за ним. В доме Бузуев от­купорил бутылку водки и дрожащими руками налил стакан. Его зубы стучали о стекло.

—       - Слушай, откуда ты знаешь, что деньги у ме­ня? — наконец выдавил он из себя.

— Потому что я знаю тебя. Деньги могут быть только у такого, как ты.

—  Ты хочешь сказать, что ты слишком хорошо во всем разбираешься?

—Да.

—  Нет, Юра. Я уже не такой, потому что те време­на, когда меня учили хладнокровно убивать, прошли. Теперь все по-другому. Кстати, я и на самом деле не знаю, где деньги...

—  Вот как?

—  Я спрятал их в гараже, — пояснил Бузуев, нали­пая себе второй стакан, — в ящике для инструментов.

—  Ну и..?

—  Сегодня вернулся, но денег не было, — пробор­мотал Бузуев и выпил.

—  Значит, зря мы этих людей убили? — произнес Терпухин, протягивая руку к бутылке.

—  Выходит, зря.

—  Да ладно, ты просто напился.

—  Моя совесть, — пробормотал Бузуев, — будет мучить меня...

—       Кому нужна твоя совесть?

— Есть люди, кому нужна. У меня не жизнь, и сплошной несчастный случай. Жена меня всегда ненавидела за то, что я такой совестливый... Она ушла от меня, а меня отправили к психотерапевту. После этого я прихожу к ней мириться, а она называет меня шиза­нутым и просит удалиться на приличное расстояние. Я хотел пожить у нее хотя бы в гараже, но она даже мои пещи выбросила оттуда... Блин, что у нас сегодня? Какой день недели?..

—   Какая тебе разница? — раздосадованно произнес Терпухин. — Ну, пятница...

—   В пятницу они выбрасывают весь мусор, потому что в субботу приезжает мусоровоз...

Бузуев и Терпухин рванули к мусорному ящику. И точно. Бывшая жена Бузуев выбросила все его вещи именно туда. Женщина даже не удосужилась загля­нуть в дипломат.

—   О, чистый Фрейд! Женино неприятие мужниных вещей сослужило здесь отличную службу. Ты все по­нял? — прошептал Бузуев. — В дипломате четверть миллиона! Ищи теперь старенький саквояж. Там еще сто тысяч.

—   Ты лучше покажи мне четверть миллиона...

—   Подожди, главное — не торопиться. Кажется, они на месте... Ура! У нас есть триста пятьдесят тысяч зелени!

—   Ну и отлично! — прошептал Терпухин.

—   Тогда поехали! — заявил Бузуев.

—   Куда?

—   Поехали, пока есть куда ехать. Я знаю одно мес­течко. Нас там никто не найдет. Там такие бабы! Сла­вянки, албанки, гречанки... Впрочем, с такими деньгами у нас бабы будут всегда. Теперь мы богачи!

Бузуев захлопнул дипломат и направился было к гаражу.

—   Куда ты? — преградил ему дорогу Терпухин. — А аукцион?

—   Ты сошел с ума! — воскликнул Бузуев. — Если мы туда заявимся, нас тут же пришьют.

—   Ну, и куда ты хочешь смыться?

—  А ты, значит, не хочешь?

—   Я хочу на аукцион, — твердо сказал Терпухин.

— Хорошо, иди на аукцион, только там наши пути расходятся. Если ты проиграешь, то можешь не возвращаться. Понятно?

-      Ты думаешь только о деньгах, Валек, — вздох­нул Терпухин, — но не все же измеряется в долла­рах!

—   Что ты хочешь этим сказать?

—  Я хочу сказать, что мне нужно очистить твое ими. И свое тоже. Или для тебя это ерунда?

—   Нет.

—  Мне нужна твоя помощь, сам на аукционе я ни­чего не проверну. Надо обеспечить отход.

—  М-да, — пьяно пробормотал Бузуев, — с одной стороны, у меня куча зелени, а с другой — ты. Что я предпочту, как ты думаешь?

—   Не знаю.

—Видишь, ты не такой уж и плохой.

Бузуев, сильно пошатываясь, протянул саквояж с деньгами Терпухину.

—  Ладно, пусть у меня будет рожа крива, да совесть пряма...

— Конечно, это единственный выход.

—  В жизни, Юра, единственный выход — идти прямо. Как в туннеле. Честность, трудолюбие, совестливость, доброта... Тьфу!

-      Ты можешь предложить что-нибудь другое? Давай!

-      Ладно, Терпухин, — еле держась на ногах, про­бормотал Бузуев. Водка сильно подействовала на него - Слушай внимательно! Я обо всем уже позаботил­ся Тебе необходимо будет просто отдать заявку, упла­тить первичный взнос за участие в аукционе и вовремя поднять свой номерок. А теперь надо рвать отсюда ког­ти, забиться на ночь в какую-нибудь дыру и рассла­биться.

Приятели допили водку, вывели из гаража автомо­биль и поехали в сторону Москвы.

—   Поедем к моему другу. Перед делом нам надо расслабиться, — сказал Бузуев.

—   По-моему, ты уже хорошенько расслабился. А я не могу себе это позволить.

—   Ты сам на себя не похож.

—   Почему?

—   Не знаю. Странный вид у тебя.

—  А это потому, что я в твоем самом шикарном ко­стюме, — улыбнулся Терпухин.

—   Зачем ты надел мой костюм?

—   Потому что так я чувствую себя богатым. А вдо­бавок я за рулем настоящего японского автомобиля...

—   Эту «мазду» я подарил бывшей жене... Приехал, подарил, а она меня выставила. Так поступаем только мы, русские.

—   Ну да, «мазда» восемьдесят девятого года. Сколько она стоит — пятьсот, восемьсот долларов?

—   Триста, Юра. Знаешь, есть такой город Измаил. Так вот. Громадные сухогрузы тащатся через Индий­ский океан, через Красное, Средиземное, Мраморное и Черное море...

—   Ты забыл Эгейское, — вставил Терпухин.

—   Да, Егейское... — согласился Бузуев. — Так вот, пересекают океанические сухогрузы моря и океаны, чтобы причалить в порту города Измаил. И вот, если у тебя есть знакомый капитан, ты выпиваешь с ним бу­тылку коньяку и берешь пять «мазд» по триста баксов штука и гонишь их в Москву, где отдаешь оптом по ты­сяче баксов. Прибыль — три с половиной тысячи. Минус пол тысячи на накладные расходы. Чистая при­быль — три тысячи долларов. Идешь в кабак и за не­делю просаживаешь.

—  За неделю?

—   Есть, Юра, такие девочки, которые берут за ночь пятьсот баксов. Высший класс! А когда я гонял другие модели, отделанные кожей, со встроенными стереосис­темами, я позволял себе кое-что и похлеще! Да, мы должны да завтрашнего утра поменять автомобиль...

—  Это почему?

—  Для понта. Кто захочет иметь дело с клиентом, если он приползет на подобном трехсотдолларовом драндулете? Нам нужен лимузин. Впрочем, я знаю, где его раздобыть.

—  И где же?

—   В бюро ритуальных услуг.

—   Ну ты даешь!

—  А что? Сменим номера, а занавесочки там уже есть... Чем не представительский класс? Кроме того, он хорош еще тем, что стекла у него бронированные.

Аукцион должен был состояться на уже знакомой Терпухину и Бузуеву конно-спортивной базе. Прияте­лям пришлось изрядно пофантазировать, чтобы в до­статочной мере изменить внешность. Бузуев нацепил парик, Терпухину пришлось приклеить небольшие усики. Шикарный «кадиллак», еще утром готовый участвовать в солидной похоронной процессии, довершил маскировку.

—   Вот, смотри, Юра, — окинул Бузуев взглядом проходивших по гравийным дорожкам перед началом аукциона людей, — это все бандиты, спекулянты, беззастенчивейшие авантюристы всех мастей, сколотив­шие себе состояния самыми грязными способами. Те­перь их интересуют лошади, попугаи, удавы, крокоди­лы... Меня от этих упакованных господ воротит, пле­ваться хочется.