Владимир Шитов - Собор без крестов - 2 Страница 35

«Чему я, старый дурак, учу своего сына? Чтобы он не говорил мне спасибо? Зачем ему знать воровские правила? Вор вору никогда не скажет спасибо. Такая дикость навсег­да покроет его голову позором».

—   Оставь меня, я хочу отдохнуть. Через два дня будет день моего рождения. К этому времени я хочу быть в своей лучшей форме.

—   Отмечать будем в семейном кругу или еще кто бу­дет?

—  Я послал приглашения нескольким своим друзьям. Если не болеют и их посудины не прохудились, то должны прилететь.

— Ты очень хочешь, чтобы они к нам приехали на праз­дник?

— Конечно! Если они не приедут, то мне их будет силь­но не хватать.

—  Они это, наверное, понимают, следовательно, пос­тараются быть с тобой на твоем юбилее, — успокоил отца Константин.

— Надеюсь, но переживаю, — выдал сокровенное Лес­ник. — Ведь они для меня не просто гости, а огромный пласт моей прошлой бурной жизни.

—  Где будем гулять? У нас или в ресторане?

— Мой день рождения будем проводить дома, в свобод­ной обстановке. Я думаю, в ресторане сейчас путево не смо­гут нам угодить. А тут нас будут обслуживать свои повара, официанты...

— Если так, то действительно лучше обойтись без рес­торана...

Во второй половине дня в доме Лесника стали появ­ляться первые гости. Душман с женой приехал на такси из Новороссийска. Разумеется, с ними были Антон с Наташей, гордость дедушки четырнадцатилетний внук Михаил и восьмилетняя внучка Светлана. Ни на самолете, ни на ма­шине Душман не рискнул добираться до дома свата. Он не желал из-за какой-то случайности рисковать жизнями всех членов своего семейства, поэтому из Москвы в Новорос­сийск они приехали поездом. Правда, и на железной доро­ге бывают катастрофы, но они не такие жестокие по пос­ледствиям, как на аэрофлоте или на автотранспорте.

Потом из Санкт-Петербурга самолетом прилетела дочь именинника Наташа с мужем Дмитрием. Оба они работали в больнице врачами. То ли за работой у них не хватало сво­бодного времени для увеличения своего семейства, то ли по каким другим причинам, но супруги Болдины оставались до сих пор бездетными. Докапываться до истины мы не бу­дем, так как она для нас не существенна.

За супругами Болдиными гости стали прибывать не­прерывным потоком. Прикатили на своей машине отец и сын Стокозы, приехал даже Цыган с женой Марией Семе­новной. Только увидев близких друзей в своем доме, Лес­ник успокоился и расслабился. Теперь он мог не волновать себя нервным ожиданием, хотя рассылал приглашения не только друзьям, но и авторитетам преступного мира, кото­рые могли обидеться на Лесника за невнимание к себе, если бы он их не пригласил на свой день рождения. Гнева кого- либо из них он не боялся, но и не желал терять их располо­жения к себе из-за какой-то ерундовой мелочовки. При его капиталах присутствие десятка лишних, но нужных гостей в доме проблемы не создавало.

ГЛАВА 28. ИМЕНИНЫ ЛЕСНИКА

Разнообразию и обилию яств на праздничном столе именинника мог бы позавидовать любой арабский шейх. Деликатесы были свезены не только со всех концов России, но даже и з США кое-что доставили отцу Константин с Регитой. Вряд ли кто-нибудь из присутствующих мог бы столь же щедро и изысканно встречать такую массу гостей. По­добное мог позволить себе только Лесник. Вот почему он предпочел отмечать свой день рождения не где-нибудь в ресторане, а у себя дома. Он не пытался кого-нибудь уди­вить своим богатством, просто его материальные возмож­ности позволяли ему без каких-либо усилий именно так сервировать праздничный стол.

Вокально-инструментальный ансамбль был приглашен из Новороссийска, так как репертуар геленджикских музы­кантов в основном состоял из произведений греческих ком­позиторов и греческих народных мелодий, к которым Лес­ник был абсолютно равнодушен. Он любил напевные рус­ские песни, ну и конечно, прежде всего, — блатные.

Два дня гуляли гости и родственники Лесника у него дома на семейном празднике. Огромное количество тостов было произнесено присутствующими в честь именинника, выпито море спиртного. Ему было сделано столько добрых пожеланий, что если бы они все осуществились, то он стал бы бессмертным.

Однако, Леснику было грустно на своем юбилее. Пе­решагнув свой семидесятилетний рубеж, он уже не был уве­рен, что доживет до следующей «круглой» даты. Разумеет­ся, такие невеселые мысли не были эффективным допин­гом для радостного вдохновения.

Радовало его только, что он в свои годы не одинок, находится в окружении родственников, друзей, близких. Вот напротив него сидит с сыном друг детства Валет. Незамет­но наблюдая за ним со стороны, Лесник обратил внимание, что тот веселится как-то через силу, скованно и выглядит подавленным.

«Интересно, чем это Валет на моих именинах недоволен?» — подумал Лесник, но поскольку никто из гостей из-за стола не поднимался, то счел и для себя неприличным подходить к загрустившему другу, чтобы выяснять причи­ну такого состояния его души. Однако решил при первом же удобном случае поговорить с ним и во всем разобраться.

Вечером, когда родственники и гости устали от гулян­ки и вспомнили, что каждый живой организм по ночам нуждается в отдыхе, Лесник подошел к Валету и поинтере­совался у него:

—    Тезка, как ты смотришь на то, чтобы перед сном про­гуляться к морю?

—  Возражений не имею.

Они прошли по аллее к пляжу, уселись отдохнуть на скамейке около памятника Лермонтову.

—   Виктор, я сегодня днем заметил, что ты все время какой-то сумрачный. Давай, рассказывай, что тебя мучает, — без вступления потребовал Лесник.

—  С чего ты взял? — попытался возразить Валет, изо­бражая крайнее удивление.

—  Кому ты шарики вправляешь? Да я тебя знаю, как об­лупленного, поэтому дурака не валяй и немедленно колись.

Закурив сигарету и не спеша пряча зажигалку в карман, Валет произнес:

— Не хочется втягивать тебя в решение наших проблем.

— Я ж тебе не чужой, — напомнил ему Лесник.

— Потому и не хочу выбивать тебя из налаженного рит­ма жизни. Тем более в твоем преклонном возрасте, — по­шутил Валет.

—   Знаешь что, кончай ломаться и переходи ближе к делу, — уже начиная злиться от нетерпения, стоял на своем Лесник.

—  Считай, что уговорил, — вздохнул Валет, прикиды­вая, с чего начать свое повествование. — Значит так, ты моего сына Сергея знаешь хорошо.

—   Парень молоток, неплохо крутится для своих лет, зашибает приличные бабки. Если мне память не изменяет, кажется, я тоже причастен к его теперешнему успеху.

—  Вот его бабки как раз и испортили ему всю малину.

—   Не понял юмора. Бабки не могут никакой малины испортить.

—  А тут и понимать нечего. Ты слышал, что в нашей стране стал процветать рэкет?

—  Не в тундре живу. Говори дальше.

— Так вот, одна бригада шустряков села сыну на хвост, потребовала с него дань в пятьдесят процентов от выручки.

— У нее приличный аппетит! Ну и как вы среагировали на такой запрос?

—   В первый раз с моей помощью Сергей откупился от бригадира импортной тачкой. С этим свояком мы смогли найти общий язык. Но его, кажется, за мокряка, менты от­правили к хозяину. Вот тут на сына начались новые попол­зновения другого бригадира.

—  Вам удалось дать ему обрат?

— Удалось, но его сын провернул без меня. Я о нем даже не знал.

—  Что-то ты темнишь. Как у него это получилось?

—   Нанял киллера, чтобы тот замочил бригадира, а сам уехал на Запад отдыхать, чтобы отвести от себя всякие по­дозрения в соучастии с убийцей.

—  Что получилось из его затеи?

—                     Киллер замочил бригадира вчистую. Но заступив­ший на место убитого вожак еще борзее того оказался, совсем сыну от него житья не стало.

—  Какая у него кликуха? Может быть, я его знаю?

— Лука! Откуда тебе его знать? Он из молодых, зубас­тых, которые на наш воровской закон кладут хрен с прибо­ром. Я ходил к нему толковать, хотел полюбовно догово­риться с ним о сыне, но он не дался мне гладиться, оттянул меня, как какого-то фраера, и прогнал под зад.