Андрей Воронин - Инкассатор: До седьмого колена Страница 35

Спохватившись, Юрий вынул из кармана телефон, включил его и по памяти ввел код. Перед тем как впустить Юрия в хозяйский кабинет, охранник отобрал у него трубку, и Юрий ее выключил, чтобы эта горилла не звонила с его номера бабам и, главное, чтобы не рылась в электронной записной книжке, где хранились телефонные номера людей, о связи которых с Юрием Филатовым его новым работодателям знать было незачем. Как только код был принят, телефон сразу же зазвонил. Юрий бросил взгляд на дисплей и увидел, что звонит Светлов.

«Не терпится господину главному редактору, – подумал он с улыбкой. – Как же, такая история! Целая куча трупов, кровавые надписи на стенах, месть с того света... Из этого, пожалуй, и впрямь можно раздуть сенсацию, вот ему и неймется. Эх! Ну, да что поделаешь? У каждого из нас свои недостатки. Если бы Димочка не был таким прожженным журналюгой, разве имел бы он столько полезных связей? И если бы он не рассчитывал все-таки написать когда-нибудь подробный отчет о моих похождениях, разве стал бы он так активно и, главное, с пользой для дела мне помогать? То-то, что не стал бы! Сложная все-таки штука – жизнь! Колесики в колесиках, как сказал один американский писатель, перевирая Библию...»

Сворачивая в боковой проезд и высматривая местечко для парковки, он вдруг подумал, что звонок Светлова подоспел как нельзя более кстати, – не потому, что Юрию хотелось сейчас пообщаться с господином главным редактором, а просто потому, что натолкнул его на очень любопытные размышления. Сенсация, кровавая история, газетная шумиха – все это вызывало смутные ассоциации с театрализованным представлением, разыгранным нарочно, по заранее хорошо продуманному плану. Чем больше Юрий думал об этом деле, тем сильнее ему казалось, что Тучков здесь не при чем. Скорее всего, этого бедолаги уже не было в живых. Лежал, наверное, в какой-нибудь лесной яме, заваленный сухим валежником, в Сибири, в Мордовии или где он там мотал свой срок, а здесь, в Москве, кто-то убирал его знакомых, прикрываясь его именем как щитом...

«Странно, – подумал Юрий, загоняя машину на освободившееся место у бровки тротуара и выключая двигатель. – Они что, сами этого не чувствуют, не замечают? Ведь это же буквально бьет в глаза. Обвинять во всех этих убийствах вчерашнего зэка без кола и двора почти так же смешно, как вешать их на Веригина... Ну, хорошо, согласен, мотив у него был. Но что еще у него было, кроме мотива? Да ничего! Ровным счетом ничего, и в этом вся соль. Такие неглупые люди, как Медведев и Кудиев, должны были это понять почти сразу. Похоже, они были со мной далеко не так откровенны, как мне показалось поначалу. Да и с чего это они станут со мной откровенничать? Им ведь наверняка есть что скрывать, помимо той давней глупой истории со стрельбой возле ресторана... Потому что дружба дружбой, а все-таки банкир и бандит не сидят за одним столом, если их не связывает ничего, кроме воспоминаний золотого детства. Эти двое почти наверняка крутят под шумок какие-то очень любопытные делишки, и покойные Шполянский с Артюховым были, надо полагать, полностью в курсе. И есть еще кто-то, кто находится полностью в курсе их дел, имеет в этих делах какой-то свой интерес и хорошо знает все подробности истории, приключившейся с Тучковым. И он, этот кто-то, сильно за что-то не любит всю эту шайку – настолько сильно, что готов, добираясь до них, покрошить в капусту уйму народу... Черт знает что! «Кто-то» – это кто? Вот ведь впутался-то...»

Телефон, который замолчал было, отчаявшись, опять начал звонить. Попутно он вибрировал и жужжал, как рассерженный шмель в спичечном коробке.

– Да, да, – сказал ему Юрий, – успокойся, уже, уже беру.

Он поднес трубку к уху и ответил на вызов.

– Куда ты пропал?! – закричал ему в ухо рассерженный Светлов. – Битый час не могу дозвониться. Думал, эти крокодилы тебя живьем сожрали...

– Да нет, – засмеялся Юрий, – не сожрали. У них с аппетитом нынче проблемы. Хроническое несварение желудка, поэтому питаются они в основном алкоголем. Такие чудеса творят – любо-дорого глянуть! Ты бы прислал к Медведеву фотографа – может, изловчится щелкнуть то, что от кудиевской машины осталось. Он, Кудиев, то есть, как я понял, решил в гости к другу заехать, да ворот не заметил.

– Ну?! – удивился Светлов. – Сейчас, уже высылаю...

– Эй, эй! – испугался Юрий. – Ты это брось! Я же пошутил! Не хватало еще, чтобы они со злости в нем дырок понаделали!

– Ничего, – деловито сказал Светлов, – он у меня опытный, понимает, что к чему. Щелкнет скрытой камерой, ни одна зараза не заметит.

Стало слышно, как он, отвернувшись от трубки, дает кому-то распоряжение срочно найти фотографа и отправить его по нужному адресу.

– Блин, – сказал Юрий в пространство. – Язык мой – враг... чей-то.

– Я все слышал, – быстро сказал Светлов. – Да не беспокойся ты, Юра, все будет в порядке! Если снимок хороший выйдет, я тебе тоже гонорар выпишу как добровольному информатору...

– Да пошел ты, – с тоской огрызнулся Юрий.

– Я-то пойду, – с угрозой ответил господин главный редактор, – да только ты, грубиян, потом об этом пожалеешь. Ладно, расскажи, как поговорили.

– Прямо по телефону?

– А что? Ты кратенько, подробности меня пока не интересуют.

– В них, Дима, вся соль, так что тут ты не прав. А если кратенько... Ну, в общем, меня наняли. Заказали мне этого Тучкова, представляешь? А у меня, Дима, почему-то стойкое ощущение, что Тучков здесь не при чем. Это просто слово, пугало, которым их кто-то целенаправленно пугает.

– Ну, на то и пугало, чтобы пугать, – философски заметил Светлов. – Что-то я не слышу в твоем голосе энтузиазма. Так ты уверен, что это не Тучков на них охотится?

– Да ни в чем я не уверен! – сердито сказал Юрий. Он злился, но не на Светлова, а на себя – за то, что опять позволил впутать себя в историю, до которой ему, по большому счету, не было никакого дела. – Говорю же, ощущение...

– Ощущение – это хорошо, – сказал Светлов деловито. – Я твоим ощущениям привык доверять. Если бы не твои, как ты их называешь, ощущения, я бы сейчас лежал в земельке и широко улыбался – так широко, как живые не улыбаются.

– Опять двадцать пять за рыбу деньги, – проворчал Юрий, очень не любивший вспоминать давнюю историю, на которую в данный момент намекал господин главный редактор. – Ты по делу звонишь или тебе просто язык не с кем почесать?

– Я звоню по делу, – строго сказал Светлов. – И дело у меня, заметь, огромной важности. Надо бы встретиться, Юрий Алексеевич. Я тут для тебя кое-что накопал, и этакое-что, друг мой, очень хорошо твои ощущения подтверждает. Это тем более ценно, что, начиная искать, я ничего о твоих ощущениях не знал, да и у тебя их еще, как я понимаю, не было... Только это, брат, не по телефону.

– Поросенок тебе брат, – с горечью сказал Юрий. – Я ему все выложил как на духу, а он мне кукиш в ответ показывает! Поманил дитятю конфеткой, а конфетка под замком?

– Ничего, – сказал жестокий Светлов, – до вечера как-нибудь потерпишь.

– Почему до вечера? – возмутился Юрий.

– Потому что до конца рабочего дня осталось всего ничего, каких-то три часа. Я, в конце концов, работаю, зарабатываю хлеб свой в поте лица своего, не то что некоторые. Мне, Юра, как минимум, надо еще посмотреть, что мой фотограф по твоей наводке нащелкает.

– Угу, – сердито буркнул Юрий. – Заодно проверь, в каком виде он оттуда вернется и вернется ли вообще...

– Типун тебе на язык, – сказал Светлов. – Если хочешь, приезжай в редакцию, вместе посмотрим, что получится.

– Я сначала пообедаю, – сказал Юрий. – Люблю я, понимаешь, это дело – обедать. Посижу в ресторане, подумаю, мяса какого-нибудь закажу, коньячку...

– Жестоко, – сказал Светлов с горечью. – Жестоко и несправедливо. Художника обидеть может каждый! Ну, да что с тебя, с киллера, возьмешь... Эх! Пойти, что ли, к тебе в подручные? Надо с женой посоветоваться, у нее практической сметки больше.

– Ага, и ума тоже. Все, потей, художник слова, а я в ресторан поеду.

– Садист, – сказал Светлов и отключился.

– Сам такой, – сказал Юрий в молчащую трубку и спрятал телефон.

Улыбка, вызванная общением с жизнерадостным главным редактором, медленно сползла с его лица. Туманные разглагольствования Светлова о какой-то информации, якобы подтверждающей его ощущения, вызвали у Юрия беспокойство – тоже туманное, неявное. Принимаясь за свое самодеятельное расследование, он был уверен, что после первых же шагов упрется в глухую стену, которую ему придется брать штурмом. Но никакой стены перед ним не было, дело раскручивалось будто само по себе, и притом с воистину волшебной легкостью. Сначала Одинцов, бритый мент с его ненормальной, патологической откровенностью, потом Медведев и Кудиев, принявшие его чуть ли не с распростертыми объятиями, а теперь вот, стоило только у него зародиться каким-то смутным подозрениям, сразу же подоспел Димочка со своей находкой... Интересно, что же он там нарыл? И сам ли он это сделал, или ему кто-то ненавязчиво помог найти именно то, что нужно?