Крэйг Томас - Дикое правосудие Страница 35

7. Свободные предприниматели

Над бетоном завывал ветер, швырявший снег в открытую дверь вертолета и на носилки, где лежала Марфа, накрытая красным одеялом и пристегнутая ремнями. Цветом и фактурой ее лицо напоминало кусок хорошо размятого белого пластилина. Лицо Воронцова, если бы ее взгляд смог сфокусироваться на нем, выглядело бы постаревшим и виноватым. И еще она могла бы прочесть облегчение в его прищуренных от ветра глазах. Врачи сказали, что она поправится. Физически поправится. Воронцов не знал, справится ли ее психика с тем, что ей пришлось пережить.

Немного утешало то, что ее не изнасиловали. В нападении на Марфу не просматривалось никаких животных мотивов или личной ненависти. Единственной целью было избавиться от нее, поскольку она служила в милиции и задавала вопросы об умершем иранце.

Одним словом, ей сильно повезло.

Воронцов поежился, торопливо шагая рядом с носилками через ярко освещенную посадочную площадку, где приземлился вертолет со скважины № 47.

Зрение Марфы оставалось затуманенным. Тени, словно призраки, мелькали где-то на периферии. Ощущение движения напоминало ей неумолимое скольжение в пасть мусоровозки. Она по-прежнему не помнила ни рук, удержавших ее, ни даже крика, раздавшегося из темной дыры рта в вязаном шлеме. Водитель в последний момент успел остановить вывал мусора. Она видела глаза человека – те же самые потрясенные глаза, которые смотрели на нее сверху вниз, когда она в последний раз потеряла сознание.

Потом не осталось ничего, кроме рук, растиравших, тянувших, постукивавших ее, словно руки злобных детей, играющих с дешевой куклой. Потом ее словно охватило пламя и она начала кричать. Потом ее обступили какие-то фигуры, темные и светлые, но все мигающие, словно пламя свечи. Утешительное воркование, словно они обращались к ребенку или дебилу… Снова жжение, снова крики. Затем ветер, мороз и рев вертолетной турбины.

А теперь Воронцов, шагающий рядом с носилками. Она была… жива. Ветер, снег, холод, словно пощечины, хлестали по ее онемевшим щекам. Она увидела над собой потолок. Лицо Воронцова прояснилось, и что-то обожгло ей щеку. Слезы?

Воронцов смотрел на ее лицо, и чувство вины вернулось к нему, как острая резь в желудке. Он нагнулся к ней и неуклюже погладил ее руку, лежавшую под одеялом. Теперь ее лицо было не таким серым, но более напряженным, как будто она отчаянно пыталась что-то сказать. Она открыла рот и сразу же застучала зубами. Из глаз Воронцова, смущая его, продолжали течь слезы.

Они вышли на другую сторону небольшого терминала, где из-за летящего снега пробивался голубой огонек мигалки «скорой помощи». Воронцов продолжал гладить руку Марфы, пока тележку с носилками вкатывали в салон машины. Утренний сумрак окутывал город, скрывая все. Воронцов забрался в машину и сел рядом с тележкой, двумя санитарами и врачом, сопровождавшими Марфу от скважины № 47.

Этот самый врач сообщил Воронцову по телефону, что тепло от разлагающихся отбросов спасло Марфе жизнь. Она находилась на грани гибели. Воронцов оглянулся через плечо на мрачное, испуганное лицо Голудина, оставшегося снаружи. Голудин был ни в чем не виноват, но Воронцову в его потрясении требовалось кого-то обвинить, распечь кого-то.

Кто-то дернул майора за рукав. Он опустил взгляд. Лицо Марфы ожило: на нем появилось выражение мольбы и тупой настойчивости. Ее голос, когда она заговорила, напоминал хриплое воронье карканье.

– Московский Центр, – разобрал он и согласно кивнул.

Бледная рука продолжала цепляться за его рукав. Врач хотел было вмешаться, но взгляд Воронцова остановил его. Что бы это ни было, оно имело большое значение для Марфы.

– Вышли фотографию… иранцев, – она выкрикнула последнее слово, словно обращаясь к глухому. – Внешняя разведка, Дмитрий Оберов… Оберов. Скажи, что нужно опознать этого человека, немедленно!

Воронцов понимающе кивнул, затем встал и распахнул дверцу машины. Оберов был экс-любовником Марфы. Воронцов помнил эту фамилию, случайно упомянутую Марфой в момент откровенности, как нечто не имеющее значения. Полковник службы внешней разведки, новой русской «Интеллиджентс сервис», Оберов пережил все потрясения и путчи, и даже с выгодой для себя.

Голудин с надеждой посмотрел на него, как пес, ожидающий прощения.

– Возвращайся в отдел, – резко сказал Воронцов. – Вышли по факсу фотографии иранца в Москву, лично полковнику Дмитрию Оберову. Крайне срочно. Немедленно требуется опознание. Все ясно?

– Да, товарищ майор.

– Тогда езжай. Ответ мне нужен сегодня!

Голудин побежал к автомобилю Воронцова, поймав на ходу брошенные ключи. Воронцову на мгновение показалось, будто он видит виляющий хвост. Он забрался обратно на откидной стул и сразу же сообщил Марфе, что ее просьба выполнена.

– Поехали! – крикнул он.

Гнев по-прежнему кипел в душе Лока, когда он выехал на шоссе Долли Мэдисон после визита в Лэнгли. Лок был уверен, что за ним следят. Следят от штаб-квартиры ЦРУ? Выехав из Джорджтауна, он тщательно убедился в отсутствии слежки по пути в Лэнгли.

Очень тщательно… но теперь серый «лексус», как привязанный, держался сзади. За Локом ехали два автомобиля и большой трейлер, а сзади, точно придерживаясь его скорости…

Он разогнался, а затем притормозил, просто для проверки. Сзади, за пеленой моросящего дождя, «лексус» повторил его маневр.

Затем трейлер перестроился в другой ряд и начал обгонять Лока. Брызги, летевшие из-под его колес, залепили ветровое стекло. Лок переключил «дворники» на ускоренный режим, и его гнев на несколько секунд сосредоточился на дожде и на водителе трейлера, прежде чем вернуться к Бобу Кауфману.

Сотрудник ЦРУ отказался помочь ему. Архивы были либо уничтожены, либо заново засекречены. Нет, он не может обеспечить допуск. Извини, парень, но это не твое дело, верно?

Et cetera? Et cetera… «Потерял память, Джон? – Кауфман ухмыльнулся своей шутке. – Почему именно Пит Тургенев? Ты же уже знаком с этим парнем. И если ты не скажешь мне, зачем это тебе понадобилось, я не смогу тебе помочь».

Лок увеличил скорость, чтобы обогнать трейлер. Ветровое стекло немного прояснилось, но потом трейлер, словно соревнуясь с ним под усиливавшимся дождем, снова выехал вперед, и ветровое стекло Лока снова залепила грязь. В зеркале заднего вида «лексус» поддерживал прежнюю дистанцию – через два автомобиля за ним. Лок судорожно вцепился в руль. От Вашингтона его отделяла еще дюжина миль – должен ли он привести их к своей квартире? Кто они такие, черт побери?

Он вспомнил лицо Кауфмана, помахавшего ему рукой, когда он покидал комплекс Лэнгли, напряженное и отяжелевшее, словно предупреждавшее его о чем-то. Лок покачал головой и притормозил, позволяя трейлеру проехать вперед. Движение было не слишком оживленным. С деревьев, выстроившихся вдоль автострады и поникших от дождя, облетали последние золотистые листья. Фургон, казалось, утащил морось за собой, и ветровое стекло просветлело, как будто в темной комнате открылась дверь. «Лексус» по-прежнему оставался позади, за двумя автомобилями.

Это не может быть «хвостом», пущенным Кауфманом по его следу. Тургенев… Или Тянь? Глаза Кауфмана сузились, когда Лок назвал имя вьетнамца, однако Боб заявил, что не знает такого человека. Проверив архивы, Кауфман обнаружил, что дело Тяня уничтожено, дело Тургенева снова засекречено и доступа к нему нет. Но Кауфман знал Тяня: звук этого имени отозвался в его взгляде вспышкой мгновенного понимания и подозрительности. Почему?

Трейлер снова замедлил ход, и Лок решил обойти его справа. Дождь усиливался. Лок почти не спал после перелета из Феникса. Никто не следил за ним там или по дороге от аэропорта – за это он мог ручаться.

Он мигнул фарами и перестроился правее.

«Вашингтон Пост» пустила слушок, будто Ван Грейнджер собирается распродавать семейные активы группы Грейнджеров из-за «недавней трагедии», по выражению журналиста.

Как сильно Тургенев хотел этого? Как много Тургенев уже имел через подставные корпорации, инвесторов и банки, помогавшие ему обходить правила иностранного участия? Руль выскользнул из рук Лока, когда он жестом выразил свое негодование на непогоду. На какое-то время автомобиль, казалось, поплыл, затем покрышки восстановили контакт с асфальтом. Итак, какой же характер имела связь между «Грейнджер Текнолоджиз» и «Грейнджер–Тургенев»?

Лок поравнялся с огромными задними колесами трейлера, и в боковое окошко хлестнула грязь так же, как в ветровое стекло незадолго до этого. Рев тяжелого грузовика и его движение явственно ощущались в салоне автомобиля. «Лексус» с энергично работающими «дворниками» тоже перестроился в правый ряд в сотне ярдов позади. Кабина трейлера теперь поравнялась с Локом, и он вдавил в пол педаль газа.