Андрей Костин - Шоу двойников (=Мистер бронежилет) Страница 35

Все выглядело заурядно, как будто ждут клиента, чтобы сделать фото «три на четыре» для документов. Но вот только кровь…

Она была повсюду. И на обивке стула, и на полу, и даже брызги ее попали на рефлектор осветительного прибора.

Маша закричала. Она не звала на помощь, она просто вопила, закрыв глаза, потому что вырывавшийся из легких воздух помогал ей сохранить расплывающуюся грань между реальностью и бредом. Из-за собственного крика она не слышала ни шороха за спиной, ни торопливых шагов, до тех пор, пока чья-то холодная рука не зажала ей рот.

Все было как в тревожном сне. Подходя к двери Ники уже знал, что женщина не будет тут его дожидаться, а дверь окажется открытой. И, как бывает всегда в снах, он твердо верил в то, что предстоит сделать. Он опять собирался выжить.

Двинулся вперед, ступая так осторожно, что казалось, это только тень скользит по полу.

Слишком много вещей. Ники двигался среди этого хлама так, чтобы ненароком не свалить на пол какую-нибудь безделушку, коробку или просто кипу старых газет.

Вдруг настороженно замер, слегка пригнувшись.

Прямо перед ним возникли две фигуры. Ники обошел наряженный в черный костюм манекен и остановился перед другим, в уродливой маске. Осторожно втянул ноздрями воздух. Он стал похож на хищного зверя, не хватало только хвоста со слегка подрагивающим кончиком.

Резиновая маска, придуманная, чтобы смешить, казалось, застыла в мучительной гримасе. Ники медленно протянул к ней руку. Он был весь в напряжении, как струна перед тем, как лопнуть. Он почувствовал запах крови.

Еще мгновение — и он сорвал бы маску с человека, закутанного по самый подбородок в пыльную тряпку, служившую когда-то занавесом в кукольном театре. Но для этого у него уже не оставалось времени…

Так пронзительно кричать могут только женщины. Голос словно сверлил барабанные перепонки. Ники потребовалось несколько секунд, чтобы добежать до того места, откуда исходил звук. И за все это время он думал только об одном — лишь бы она заткнулась.

Часть III

ЗОНА РАЯ

Николай смотрел на ночное небо. Звезды казались такими близкими, как бывает только в августе на юге. Протяни руку, и она прорвется сквозь тысячи световых лет, как лев в цирке, когда прыгает через обтянутый пергаментом обруч, который держит в руке дрессировщик.

А кто дрессировщик?

— А дальше есть затерянная страна, — сообщил вкрадчивый голос.

Николай чуть переместил взгляд. Голос принадлежал маленькому человечку с девчачьими чертами лица и крылышками за спиной, как у бабочки «Павлиний глаз».

— Расскажи мне про эту страну. Интересно.

— Начинается она у отрогов гор, вершины которых настолько высоки, что просто теряются в небесной синеве. К твоему сведению, небо в «другой стране» всегда безоблачное, но, правда, есть места, где круглосуточно льет дождь.

— Для разнообразия, да?

— Нет, это для тех, кто в прошлой жизни сетовал на судьбу, сам себя жалел. Еще в этом районе еще дует вечно пронизывающий ветер, да и местность, вынужден признать, довольно топкая. Но это дальше, на север.

— Таким образом наказывают плакс?

— Разве это наказание? — пожал плечами с крылышками крепыш. — Просто климат.

Между прочим, отличная рыбалка. И всегда на удочку попадается рыба не меньше килограмма. Очень трудно такую выудить, учитывая, что в ходу только крючки самого маленького размера.

— Стоит, пожалуй, посетовать на судьбу. Я люблю порыбачить. Вот только никак не соберусь…

— Ты не представляешь, сколько там мест не хуже. Начнем с гор. Сверху текут ручьи, они превращаются в бурные пенящиеся потоки. Из этих потоков и появляются те, кто впервые прибыл в этот край. Голыми, чистыми и прекрасными. И они сразу видят у подножья отрогов огромный замок. Просто колоссальный, тебе трудно даже представить, на Земле нет таких величественных сооружений. Он сложен из глыб белого мрамора, из тех самых, которые использовали древние греки, чтобы вытесать свои скульптуры. А внизу, у стен, раскинулся город. Город номер Раз.

— Мне предстоит жить в этом городе? Какой он, расскажи?

— Только представь, и сам его увидишь. Там есть все. И роскошные рестораны, и грязные харчевни, где вместо ужина запросто пырнут ножом в бок. Хотя знаю одну подобную забегаловку, где можно отведать просто божественные жареные колбаски с чесноком, так что риск того стоит. Есть там и «Миланская опера», и бои гладиаторов, и драки женщин в грязи. Можно остановиться в отеле, где прямо в постель подают кофе и пирожные эклеры, а можно на постоялом дворе, уж там если и не намнут бока соседи, то насекомые наверняка искусают. Но в этом городе ты долго не задержишься.

— Это еще почему? Мне бы там понравилось. Я люблю, когда существует выбор.

— Город — как бы перевалочный пункт. Там определяют каждому, где поселиться.

— Вроде, лагерь переселенцев?

— Вроде. Существуют еще мириады городов, деревень, хуторов, замков, таборов, крепостей, а то и просто хижин. Где-то по широким проспектам мчатся автомобили, где-то ночью обыватели бывают разбужены звоном подков по брусчатой мостовой, которые высек конь под проскакавшим рыцарем, а где-то рабы носят хозяев на носилках.

— Мне бы понравилось быть тем самым ночным рыцарем.

— Смотри, не окажись рабом, который несет носилки.

— С какой стати?

— С такой, — аргументировано ответил коротышка и тут же поспешно добавил, — Шучу. Никто, кроме тебя самого, не знает, где ты окажешься.

— Я бы предпочел горную местность, что-то вроде австрийских или швейцарских Альп.

— А там есть еще дремучие леса, где человек, как зверь, зависит только от острия своего ножа и тугой тетивы. Есть пустыня, где мужчины закрывают лицо повязкой от горячего сухого ветра под названием самум, а женщины тоже закрывают, потому что настолько прекрасны, что если бы не паранджа, никто не устоит, чтобы не поцеловать их…

Кто-то лизнул горячим языком Николая в губы.

— Подожди, не исчезай, — крикнул Николай, заметив, что альв с крылышками становится как бы прозрачным. — Мне столько еще надо у тебя порасспросить!

Псина деловито вылизывала Николаю лицо. Из пасти у нее пахло свежесъеденной рыбой.

— Надо же? — услышал он удивленный возглас. — Откуда он здесь взялся?

И над Николаем склонились два лица. Включая собачье.

ЛОЖНЫЙ ЗАЯЦ (Блюдо, вроде как большая зраза)

— Тебе бы надо где-нибудь спрятаться на время, — задумчиво произнес Ники, барабаня пальцами по рулю. — Для этого есть две причины…

— Первую я знаю, — Маша невесело усмехнулась. — А вторая?

— Тебя станут искать. Наверняка, когда обнаружат труп Колобка, сопоставят, что ты была последней, кто его видел живым. Вернее, одной из последних.

— Ну и что? У него за день бывает по несколько моделей.

— Но не у всех у них предварительно убивают подругу.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Представь себя на месте того, кто расследует… Вы что-то не поделили с подругой. Ты ее убила. Колобок об этом знал лишнее, ты убила и его. Нет, пойми, это только версия, но когда за два-три дня убивают людей из одного круга, и во всех случаях общим связующим звеном является один и тот же человек… Пойми, я просто прогнозирую, какой ход мыслей может быть у…

— И что же мы не поделили? — очень тихо спросила Маша.

— Мало ли? Карьеру — она ведь была удачливее тебя, хоть вы и похожи…

Любовника… Нет, я-то тут не при чем, — спохватился он. — Но следователю может и такое прийти в голову. Или, скажем, одна из вас узнала про другую что-то такое…

— Хватит! — рявкнула Маша.

— Это не я говорю, — напомнил Ники. — Это моими устами…

— Я скроюсь. Я согласна, я скроюсь.

— Где?

— А вот этого тебе знать не стоит. Отвези просто на Савеловский вокзал.

— Ты мне не доверяешь?

— Нет, доверяю — сказала она с какой-то нежностью. — Я боюсь, что скоро начну тебя подозревать.

— Никогда не представляла, что мужики бывают такими тяжелыми, — Маша была готова плакать. — И откуда ты взялся на мою голову?!

— Тут где-то был маленький, с крылышками, — Николай пытался ее оттолкнуть. — Ты его спугнула. Мы разговор еще не закончили.

— Угомонись, — она снова, пятясь, потащила его волоком по мокрой траве, — Если ты всю ночь проваляешься здесь, наверняка заработаешь воспаление легких. Уже роса выпала.

Черная, с подпалинами цвета красного дерева собаченция бегала вокруг них, смущенная, что ничем не может помочь.

— С такими цветными крылышками, — жалобно причитал Николай. — И с остроконечной шляпой на голове.

— Ясное дело, на голове, — Маша одной рукой смахнула со лба прилипшую челку. — Где же ей еще быть, шляпе-то?