Сергей Самаров - Человек без лица Страница 37

– Откуда я знаю… – прицел и это определить не может. – Но походка стариковская, усталая, и руки замерзли, поджимает их характерно…

– Старик мог подстрелить боевика, и надеть его бушлат… – решил Сохно. – В куртке не жарко… Скорее всего, так. Не стреляй…

– Что у него за спиной? – поинтересовался Согрин. – Ищи…

– Уже ищу…

Прицел долго бродил по склону, отыскивая цель.

– Никого не вижу…

– Он мог стрелять и в одиночного путника, – сказал Сохно.

– Откуда здесь ночью одиночный путник?

– Кто-то шел к Зелимхану. Старик его остановил. Смотри внизу… Куда полковник идет?

– Спускается… Зигзагами… Смотрю ниже… Так… Так… Там что-то есть… Да… Там кто-то лежит… Убитый… На нижней тропе, которую мы утром смотрели… Старик кого-то там остановил… Как он видит ночью? Без ночного-то прицела…

– Спускаемся… Спускаемся… – поторопил Согрин.

– Можно путь срезать, – подсказал Кордебалет. – Брать левее, примерно на двадцать градусов. Так хорошо спускаться…

Сами они рассмотрели старика, только оказавшись рядом. Метель усиливалась, видимости не было почти никакой, только Кордебалет с помощью ночного прицела определял верное направление. Но еще до приближения на визуальное расстояние, в очередной раз глянув в прицел, он вдруг сказал:

– Старик на нас смотрит… Он что, нас видит и слышит? Тридцать метров до него…

– Видеть сейчас невозможно, – возразил Согрин. – Слышать тем более. Ветер от него к нам, и какой ветер…

– Но он смотрит на нас… Может, ободок прицела…[27]

– Не с такого же расстояния… Через ночь и метель… – Сохно не поверил. – Ну, просто смотрит… Места опасные, вот и смотрит… Озирается… И все…

– На нас смотрит…

– Подойдем – увидим…

Пройти осталось немного. Что удивило, полковник даже ружье свое не поднял, когда увидел выходящие из метели фигуры. Так и остался стоять рядом с распростертым на заметенной земле телом.

– Здравствуйте, полковник… Ненадолго мы расстались… – подполковник Сохно приветливо пожал старику локоть.

Согрин с Кордебалетом козырнули и представились.

– Я должен поблагодарить вас, – сказал полковник действующий полковнику отставному. – Вы несколько раз предупредили нас о присутствии неприятеля.

– Я для того и стрелял… Они мне были не нужны, но я стрелял, чтобы вы услышали, – спокойно ответил старик.

– А это кто? – показал Сохно на тело.

– Связные к Зелимхану ходят. Уже сегодня несколько человек прошло. Те далеко были, я не стрелял. А этот прямо под выстрел вышел… Метров с тридцати…

– Что можно увидеть с тридцати метров в такую ночь? – усомнился Согрин.

– Я ночью вижу… – спокойно ответил старик. – Потому и на фронте хорошим разведчиком считался… С детства ночью вижу… И вас сейчас видел…

– Я же говорил… – Кордебалет удовлетворил свое любопытство.

А полковник уже склонился над убитым, осматривая его карманы. Вытащил коробку с компакт-диском, передал Сохно. Сам стал рассматривать документы.

В это время на поясе полковника начал вибрировать телефон спутниковой связи. Пришлось и перчатку снять, потому что в перчатке трубку держать неудобно, вместо одной маленькой клавиши сразу четыре нажимаешь. Определитель показал номер «мобильника» полковника Мочилова.

– Слушаю тебя, Юрий Петрович…

– Игорь Алексеевич, я отменил вертолет. Но руководство требует немедленного выхода твоей группы с территории, контролируемой Зелимханом Кашаевым. Это категоричный приказ! Любыми методами, вплоть до бегства! Вы можете помешать своим присутствием. Внесение фактора случайности способно сорвать тщательно спланированную операцию.

– Я понял, Юрий Петрович. Мы выходим… С нами местный житель, полковник в отставке Казбек Рамазанов. Он подстрелил связного, идущего к Зелимхану. У связного компьютерный компакт-диск и больше ничего. Диск я передам в Грозном…

– Вот! Это как раз и есть тот фактор случайности, о котором я говорил… Игорь Алексеевич, этот диск должен попасть в руки Зелимхану. Мы не знаем, что там записано, но, вполне вероятно, что там как раз то, чего Зелимхан ждет, чтобы пойти нам в руки. Кроме того, Зелимхан должен считать, что все идет, как обычно, как шло все последние месяцы… Его нельзя настораживать! И не трогать впредь связных! Что там за отставной полковник?

– Фронтовик! Пожилой человек… У него свои счеты к Зелимхану.

– Выводите этого пожилого человека с собой. Любыми методами. Хоть на себе несите… Чтобы он не мешал проведению большой операции…

– Я понял, Юрий Петрович… Что с диском делать?

– Оставьте его в кармане убитого… Мне кажется, это единственный выход…

– Мы подумаем, как сделать лучше. Это все?

– Все. В Грозном встретимся…

Согрин убрал трубку и печально посмотрел на товарищей. Те поняли, что их подгоняют.

– Все те же неприятные известия… – изрек Сохно. – Когда я начинаю привыкать к неприятностям, мне уже маленькое положительное событие кажется праздником вселенского масштаба.

– Вас возвращают? – понял разговор отставной полковник.

– Причем срочно… – сказал Согрин. – Более того, приказано даже вас вывести отсюда подальше, ни в коем случае не трогать связных Зелимхана, и отругали за этого связного, потому что его диск, – Согрин показал пальцем, – должен был дойти по назначению…

– Я понимаю… – кивнул старик. – Какая-то операция…

– Какая-то операция, и даже мы не знаем, какая. Но нам приказано не мешать, чтобы не вносить фактор случайности. Собирайтесь, полковник, пойдете с нами…

– А диск? – спросил Кордебалет.

– Мочилов предложил оставить диск у убитого…

– Это и будет фактором случайности, который насторожит Зелимхана, – высказал Сохно свое предположение. – Диск необходимо каким-то образом отправить…

– Что ты предлагаешь?

– Я думаю, как мне сдаться в плен… Чтобы живым остаться… Или хотя бы чуть-чуть живым… Но тогда диск дойдет до адресата точно…

Чтобы думалось со всеми возможными удобствами, Сохно даже в сугроб присел. Правда, под сугробом оказался камень, и это в самом деле оказалось более удобным, чем простое стояние.

– Я против… – категорично, без раздумий высказал свое мнение Кордебалет.

– Я не просто против, я категорично запрещаю об этом думать… – сказал Согрин. – Дай мне диск…

Сохно вздохнул и протянул командиру пластмассовую коробку.

– Это мое дело… – внезапно выступил вперед отставной полковник, и диск перехватил. – Мне проще. Если так надо, я отнесу…

– Зелимхан убьет вас, – отрицательно замотал головой Согрин. – Ему наверняка доложили, что вы объявили его «кровником».

– Я знаю, что сказать… Я самому Зелимхану скажу… Только…

– Что?

– Надо так сделать, чтобы моей пули в этом не было… – старик показал на убитого.

– Объясните…

– Я скажу, что вы ранили связного… Он умер у меня на руках… И передал это…

– Алимхан убьет вас… – снова повторил Сохно.

– Ты не понимаешь горцев, сынок… – улыбнулся отставной полковник. – Только горец знает, как говорить с горцем. Пусть Зелимхан и из захудалого тейпа,[28] он все же горец и знает законы адата.[29] Он примет меня в своем доме, хотя это и временный дом, и не посмеет убить тогда, когда я буду его гостем. А потом нас рассудит Аллах…

– В этом есть своя правда, – согласился Согрин. – Кроме того, мы не можем просто оставить товарища Рамазанова здесь, и будем испытывать большие затруднения в пути, если возьмем его с собой. А нам вечером необходимо быть в Грозном.

– Я тоже думаю, что это лучший вариант, – согласился и Кордебалет.

– Вот и хорошо… – борода отставного полковника гордо колыхнулась, и он принялся снимать с себя камуфлированный бушлат, залитый на спине кровью. Прямо под бушлатом оказалась кожаная куртка, в которой Сохно видел старика утром. – Не надо, чтобы на мне видели одежду убитого… А мороза я не боюсь. Главное, не садиться, тогда не замерзнешь. Вы убитым займитесь. Чтобы не поняли, кто его убил. А я пошел…

И старик пожал по очереди руки спецназовцам.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Подполковник Хожаев несколько раз звонил по телефону и каждый раз при этом разговаривал по-чеченски. Трапезникову такое очень не понравилось, потому что полностью выключило его из хода дела, но приходилось молча переносить подобные мелкие неудобства межнациональных отношений, поскольку высказывать претензии старшим по званию в ФСБ не принято точно так же, как не принято это делать в армии.

Но когда разговор пошел по-русски, Трапезников понял очень хорошо, и даже встал со стула. Подполковник Хожаев звонил в РОШ, и там ему сообщили, что две трети состава с поиска пропавшего Неизвестного сняты по распоряжению свыше.

Хожаев, хотя и не встал, но свое возмущение высказал тем, что только руки развел:

– Что я могу с этим сделать?