Константин Козлов - Алмазы для ракетчика Страница 37

— У меня предложений нет, пограничникам я сейчас позвоню. Если что новое, то я у себя в кабинете. — Нетвердыми шагами подполковник направился к выходу. Хлопнув дверью машины, бросил водителю: — В поселок.

Надо было сразу перехватить инициативу, связать руки столичному хлыщу какими-нибудь фиктивными функциями. Нет, смалодушничал, теперь сам же и поплатился. Мельком подумал о злосчастном экипаже вертолета и морпехах. Когда он начинал службу начальником заставы, реакция на гибель подчиненных была иной. В то время он, скорее всего, сам поспешил бы на выручку, ринулся в драку.

Закололо в боку. Привычным движением подполковник отвинтил колпачок алюминиевой тубы, положил под язык таблетку валидола.

ГЛАВА 27.

БЛИЖЕ К ПОЛУДНЮ. 10 АПРЕЛЯ 1988 ГОДА.

От горящего вертолета веяло жаром, но отползти в сторону без риска быть замеченным Корнеев не мог. Сквозь дым он почти ясно видел людей, расстрелявших группу после крушения. До гряды, за которой прятались чужие стрелки, было чуть больше ста метров. Видеть всю гряду мешала купа низкорослых елок. Оттуда короткими очередями огрызался «Калашников». Кто-то из моряков уцелел и теперь вел огонь в одиночку. Стрелявший был прижат к земле ответным огнем и тщательно целиться не мог.

Корнеев прильнул к окуляру оптического прицела СВД и попытался отыскать моряка. Выбираясь из вертолета, координатор схватил подвернувшийся под руку приклад. Оказалось, винтовка. Тем, кто остался в «вертушке», оружие уже ни к чему.

— Эй, КГБ, прикрой парня.

Корнеев покосился на говорившего и снова приник к окуляру. После приземления рядом оказался капитан морской пехоты. При взрыве ракеты его изрешетило осколками. Куртка моряка потемнела от крови. Капитана выволокли из вертолета его бойцы, а потом растянулись в цепь и попытались занять оборону, но на открытом месте ничего не получилось. Корнеев видел всех погибших. Тела сохраняли линию цепи. Пятнистые комбинезоны на светло-зеленом мху. Капитан самостоятельно передвигаться не мог.

— Не будь гадом, помоги парню, ему без прикрытия сюда не добраться.

Корнеев не отозвался, он уже решил, что не будет стрелять, разве что противник покинет свое укрытие и попытается его убить. Капитан, похоже, скисал. Говорить ему было трудно, он молча следил за Корнеевым. Автомат в ельнике умолк, наверное, кончились патроны.

— Стреляй же… — шепнул рядом капитан.

Майор вдруг вспомнил, что даже не знает его имени, только фамилию.

Корнеев увидел в прицел, как раздвинулись еловые лапы, на открытое место выбежал солдат. Все еще сжимая в руке бесполезный автомат, он бросился к вертолету.

— Зигзагами, бе-ги зиг-загами, — хрипел рядом капитан. — Уходи с линии прицеливания…

С гряды снова открыли огонь, клочки мха и лохмотья торфа взлетали рядом с бегущим. Скоро в него попали. Корнеев видел ошметки плоти и брызги крови из груди моряка, пуля пробила его тело насквозь. Морской пехотинец упал лицом вперед, приподнялся на руках, медленно завалился набок. В бессильной ярости капитан зарычал сквозь стиснутые зубы.

Корнеев придвинулся к моряку, зажал ему рот ладонью и торопливо зашептал:

— Да молчи ты, пока нас не вычислили. Засекут — тоже кончат. Лежи тихо.

Капитан из последних сил отодвинулся, потом плюнул. Целил комитетчику в лицо, но кровавый сгусток попал Корнееву на воротник. Тот брезгливо вытер слюну и кровь пучком мха.

— Мразь, — прошептал моряк, сделав жалкую попытку приподняться на локте.

Корнеев ударил капитана тыльной стороной ладони. Тот обмяк и замолчал, но продолжал пристально смотреть на бывшего координатора. От стыда и жалости к себе Корнеев заплакал.

На вершине гряды появился человек с биноклем, неторопливо оглядел место побоища. Всхлипнув, Корнеев приник к прицелу, навел перекрестье на цель. Медленно выдохнул, как на стрельбище, и начал выжимать слабину спускового крючка. Но страх победил, заставил положить винтовку на мох. Уронив голову на руки, бывший координатор беззвучно рыдал. Капитан морской пехоты, не отрываясь, смотрел на комитетчика.

— Мразь, — повторил он и закрыл глаза.

— Товарищ лейтенант, они теперь что, за нас примутся? — Боец вопросительно смотрел на Давыдова.

— Мы для них угрозы не представляем, вряд ли они попытаются атаковать сопку. До сих пор они действовали очень логично. В штурме поста никакой логики нет, особенно теперь. Кроме того, у нас двое пленных. — Анатолий пытался придать голосу уверенность, которой вовсе не испытывал.

О намерениях диверсантов можно было только гадать. Чужаки за какие-то полчаса разделались с вертолетом и уничтожили атаковавшую их группу, и какие у них теперь планы, знает только Аллах.

Словно откликаясь на вопрос бойца, ожила молчавшая до сего момента «Моторола». Аккумуляторы станции садились, ухудшая качество связи.

— На пригорке, как слышите?

— Хуже, чем раньше, — отозвался лейтенант.

— Начинаем обмен, двух ваших на двух наших. Через пять минут мы выводим заложников, соответственно, вы отпускаете пленных. С нашей стороны стрельбы не будет. Те, кто раньше пройдет половину расстояния между озером и вашей горой, ждут другую пару. Вопросы?

— Вопросов нет.

Сняв трубку связи с батальоном, Давыдов сообщил о начале обмена. Помедлив, Дед дал «добро».

Пленных вывели к склону сопки. На всякий случай Давыдов распорядился сковать их наручниками. Владеющий русским чужак прошелся внимательным взглядом между сопкой и озером. Заметив сбитый вертолет, усмехнулся:

— Похоже, мы пропустили самое интересное. Вы тут немного разогнали скуку? Ай-ай. А ведь вас предупреждали, что могут быть неприятности.

Конвоирующий пленных боец замахнулся прикладом.

— Отставить! — вмешался Давыдов. — Ну вот что, warrior[37], сейчас ты и твой компаньон медленно и чинно пойдете к своему лагерю. Если половину расстояния до лагеря вы преодолеете раньше, чем пара, идущая вам навстречу, — останавливаетесь и ждете. Если попытаетесь выкинуть фортель, то вот он… — лейтенант показал на Алвара, сидящего рядом с карабином, — сделает из вас обоих дуршлаги.

— Ну-ну, мой лейтенант, откуда в вас столько свирепости? В том, что произошло с вертолетом, вы сами виноваты. Кто вынудил нас действовать таким образом? Заметьте, до вашего появления никто не пострадал. — Он покосился на простреленную ногу Алвара и уточнил: — Никто серьезно не пострадал, смерть патрульного в наши планы не входила, зря он затеял играть в войну.

— Время! — скомандовал Анатолий.

— Давай двигай. — Боец стволом подтолкнул пленного к тропинке.

Встряхнув наручник на руке, тот насмешливо спросил:

— А остальное наше имущество вернуть не хотите?

— Оставим на память.

— Кстати, о времени. Могу я осведомиться, который час?

— Двенадцать часов десять минут, это для вас что-нибудь значит?

— О, мой лейтенант, сейчас все имеет значение. А время особенно, скоро вы сами все поймете. — Пленный весело засвистел и потянул напарника за собой.

— Алвар, если что, стреляй. — Давыдов поднес бинокль к глазам.

С гряды у озера спускалась другая пара.

— Я понимать, какое нарушение, я сразу стрелять. — Бывший разведчик прицелился и повел стволом, сопровождая уходящих.

В полдень капитан умер. Корнеев так и не решился покинуть свое убежище. Он старался не поворачиваться лицом к моряку. Казалось, тот продолжает смотреть. Не заставил себя майор госбезопасности и прикоснуться к мертвому, закрыть ему глаза.

Выходило, что Корнеев был единственным свидетелем гибели группы. И единственным виновником. Страх за свою жизнь сменился тупой обреченностью. Думать об ответственности не хотелось. Что-либо предпринять, исправить ситуацию майор не мог. Иногда появлялась решимость, хотелось что-то сделать, но не удавалось придумать что. Вспышки отчаяния и злости чередовались с обволакивающей все тело вялостью.

Отсюда не был виден лагерь противника, до спасительной сопки слишком далеко. Оставалось ждать. Но лежать рядом с мертвым моряком было невыносимо. Вертолет слабо чадил, пахло сгоревшим керосином, маслом, человеческой плотью. Тела погибших в машине превратились в уголь. Иногда ветер менялся, и тошнотворный запах добирался до Корнеёва, вызывая спазмы в желудке. От влажного мха промокла одежда, ноги мерзли в сырых ботинках. Временами майора трясло от холода и шока.

Не сразу Корнеев заметил, что заложники и пленные двинулись навстречу друг другу. Зато, когда две пары людей вышли на равнину, он со своей «позиции» увидел их очень хорошо. Им предстояло разминуться в какой-то сотне метров от вертолета. Словно в дремоте, пришла мысль, что Давыдов, несмотря на запрет, начал обмен. Надо помешать… Мысли расплывались, путались. Почему не должен состояться обмен, майор уже не понимал, но как будто неведомый голос твердил ему: вмешайся! Уставший думать Корнеев подчинился голосу. Взяв винтовку поудобнее, он сменил позицию. Пришлось перелезть через тело капитана, в ноздри ударил солоноватый запах крови. В голове прояснилось: сорвав обмен, он выиграет время и помешает отлету «гостей». Майор обрадовался решению: все правильно. Теперь он знает, что делать. Он снова контролирует ситуацию.