Кирилл Максимов - Сторожевой волк Страница 38

«Зрительный зал, – скользил он взглядом по плану. – Бар, фойе, гардероб».

Все стрелочки указывали самый короткий путь для того, чтобы покинуть здание и оказаться на улице. И тут Князев зацепился за надпись с маловразумительной, но знакомой надписью: «Реквизиторская».

«Ростислав», – тут же подсказала память новое местожительство режиссера, устроившегося помощником к всевластному в мире шоу-бизнеса Николаю Петровичу Вышинину.

Из реквизиторской на плане была прорисована тонкая стрелочка, указывающая путь к главному выходу. Выбора не оставалось. Князев торопливо двинулся по коридору, на ходу приспосабливая план к реальному расположению помещений.

Вдалеке уже слышались крики боевиков, они возвращались и, судя по репликам, были настроены очень агрессивно. Богдан ускорил шаг.

«Реквизиторская, реквизиторская…» – приговаривал он, вглядываясь в табличку, снятую со стены.

Глава 22

Голоса боевиков приближались. Двое шли сверху, двое поднимались снизу. Соваться на лестницу было равнозначно самоубийству. Время работало явно не на бывшего прапорщика ВДВ.

«Сейчас, сейчас…» – шептал Князев, вглядываясь в таблички на дверях административного крыла.

Шаги боевиков приближались, слышались голоса:

– Он где-то здесь.

– Прошерстим этаж и словим его.

Эти голоса звучали так уверенно, будто бандиты ни минуты не сомневались, что их гнусный план по захвату и грабежу заложников пройдет безнаказанно.

Богдан метался по коридору.

«Так, сюда. Теперь сюда», – совершал он странные пируэты.

Художник, рисовавший план здания пером с тушью, явно имел о нем превратное представление. Не совпадала длина коридоров, площади комнат, но все же, за неимением лучшего, план позволял хоть как-то ориентироваться в пространстве. Шаги и голоса приближались с обеих сторон – сверху и снизу. Еще минута, и Богдан оказался бы в ловушке. И тут его взгляд упал на табличку на двери, которая, судя по плану, должна была оказаться метрах в пятидесяти впереди: «Реквизиторская».

Голоса и шаги были уже совсем рядом. Князев рванул на себя ручку двери. Та оказалась незапертой. Он буквально ввалился внутрь, тут же нащупал барашек замка и повернул его на два оборота – до отказа. Внутри царила темнота, лишь слегка разряжаемая светом, лившимся с улицы. Богдан прислушался. Из коридора доносились голоса:

– Да здесь он где-то спрятался. Надо кабинеты проверить.

Богдан сел на пол, вытер вспотевший от волнения лоб и приготовился ждать. Вокруг него высились вешалки на колесиках. На трубах висели сценические костюмы. В углу возвышался полный рыцарский комплект на подставке – доспехи и шлем. Пахло какой-то гнусной химией, призванной спасать костюмы от моли.

В этот момент в глубине реквизиторской ощутилось движение. Средневековый гобелен зашевелился, и посреди него проявилась шишка.

– Кто, что? – послышался взволнованный шепот.

Затем гобелен отлетел в сторону, под ним, как оказалось, спал Ростислав. Он ошарашенно моргал веками.

– О, брателло! – наконец сориентировался в происходящем режиссер. – Здорово, вот и заглянул на «огонек». Что, концерт закончился?

Объяснять что-то времени не было, шаги и голоса преследователей, доносившиеся из коридора, приближались, а Ростислав просто не въезжал в обстановку. Он проспал на тряпье самое главное, для него продолжалась прежняя мирная жизнь, в которой не было место террористам, заложникам и глупым смертям. Богдан прыгнул на него, повалил и прижал к полу.

– Ты чего такой быстрый? – успел прохрипеть Ростислав, прежде чем Князев зажал ему рот ладонью.

– Успокойся, сейчас все объясню. Будешь дергаться, нас убьют, – прошептал он в лицо Ростиславу.

Режиссер затих, замер, словно превратился в мумию. Шаги остановились перед дверью. Дверная ручка повернулась, дернулась.

– Заперто вроде, – послышалось с другой стороны.

Дверь еще раз дернулась. Затем в нее сильно ударили плечом.

– Да не в эту сторону она открывается, – донеслось из коридора.

– Есть, чем подковырнуть, типа топора?

– Откуда?

Дверь снова дернулась.

– Ну, не мог же он сквозь землю провалиться.

– Это точно.

– Ты посмотри, сколько тут дверей. Если заперта, значит, ее с вечера замкнули.

– Да там он прячется. Больше негде.

Ростислав перестал дергаться под Князевым. Он затих и вслушивался в опасные слова, доносившиеся из-за двери.

– Достану – грохну, – свирепо пообещал один из боевиков.

– Кто они такие? – одними губами спросил Ростислав.

– Молчи, цел останешься, – посоветовал Богдан.

Дверь еще один раз дернули, затем еще и еще. От коробки посыпались с боков куски штукатурки.

– Заперто, не старайся.

– Изнутри заперто.

– А я говорю, снаружи.

Князев с Ростиславом сидели среди тряпья и молчали. Дверь снова рванули, да так сильно, что послышался скрежет металла – сорвалась ручка.

– Перестарался. Пошли, – прозвучало из коридора.

Князев с Ростиславом сидели рядом, прислушивались. Шаги стали удаляться. Еще несколько раз подергали соседнюю дверь, за ней следующую.

– У него ключей быть не может. Если заперто, то его там нет.

– Логично.

Шаги и голоса окончательно затихли, растворились в громаде здания.

– Ты чего на меня накинулся? Кто они, те, которые за дверью? – отдышавшись, уже громче спросил Ростислав, подозрительно глядя на Князева.

– Концерт так и не начался, – ответил тот. – Комплекс захватили террористы.

– Чего они хотят?

– Хрен их знает. Но, кажется, мы с тобой – единственные в здании, кто еще хоть как-то может управлять своей судьбой. Все остальные – заложники.

Ростислав задумался. Его лицо приняло скорбное выражение.

– Жаль. Но у каждого своя судьба. Нас с тобой беда обошла стороной. Террористов насчитывается семь видов, с каким мы столкнулись?

– Я знаю о семи видах террористов, – раздраженно проговорил Богдан, – и не хочу думать об их классификации. Они убивают людей. Ты это понимаешь?

– У каждого своя судьба, – вздохнув, повторил Ростислав. – Они решили, что в реквизиторской никого нет. Нам повезло. У нас в наличии немерено бухла. Танцоры с Кавказа рассчитались со мной по полной программе. Ты любишь чачу? – Режиссер привычно сунул руку в сценическое тряпье и вытащил литровую бутылку с белой прозрачной жидкостью. – Это мне благодарность от Расула – хореографа. Их коллектив второе место в конкурсе занял, диплом министерский получил. Расул – мужик правильный, отблагодарил, сказал, голова завтра болеть не будет. Пересидим налет террористов в тайнике, как третью мировую. И встретит нас свобода восторженно у входа, – переврал он цитату из классика.

– Лучше помолчи. Я не для того оттуда вырывался, жизнью рисковал, чтобы чачу с тобой жрать, – резко оборвал его Князев. – Это, кстати, ты «удружил» с пригласительным на концерт.

– Кто же знал? – развел руками режиссер.

– Это уже не имеет значения. Я тебя не виню, сам, дурак, согласился. Но сейчас у меня в здании остаются две женщины, которых я должен вызволить. Если не считать остальных заложников.

– Не мысли вселенскими масштабами, – примирительно произнес Ростислав. – Это неправильно. Ты не супергерой, способный спасти мир. Есть государство, которому ты платишь налоги, в том числе на то, чтобы оно могло обезопасить тебя и двух твоих любимых женщин. Ты оказался в тупике, – обвел он рукой реквизиторскую, – но это спасительный тупик. Мы тут с тобой можем спокойно пересидеть опасность. Даже с удовольствием. Насчет твоих баб не переживай. Бог милостив, Он никогда не пошлет испытаний свыше сил тому, кому они предназначены. Выдержат, и о тебе не вспомнят. Потом у тебя с ними все наладится. А если что страшное случится, позже новых себе найдешь. Все бабы одинаковые. В смысле физиологии, разумеется. Им от нас, мужиков, только одного и надо. Даже не заметишь разницы, если размер нужный подберешь. Я тебе как знаток говорю. Никогда не следует прыгать выше головы. Мы с тобой сейчас тихо и культурно сядем бухать, пока спецназ нас не освободит.

Князев уже понял, куда клонит его приятель, а потому произнес:

– Ростислав, я уважаю тебя, как умного, креативного человека. Мои отношения с женщинами – это мои отношения с женщинами, а потому решать здесь буду я.

– Решать решай, но не за меня, – поджал губы режиссер. – Я сам за себя решать стану. Я – мужчина самостоятельный, мирный. Ваша война – не моя война.

Чтобы больше не возникало сомнений, Ростислав отвернул пробку с бутылки и засадил в себя здоровенный глоток. Сделал он это абсолютно сознательно – кто же пойдет воевать рука об руку с пьяным?

– Сволочь ты, Ростислав! – прочувственно бросил Богдан.

– Я тебе ничего не обещал. Бабы твои, ты с ними и разбирайся.

– Остальные заложники тоже мои? – прищурившись, спросил Князев.

– Но и не мои, это точно. Государству все налоги платят, ментов содержат за наши деньги, на акциях протеста за раскрытый зонтик вяжут и сутки в суде лепят. Пусть теперь сами и разбираются. У нас тут с тобой – тишь и благодать. Нас тут нет, как твои террористы сказали, значит, имеем полное право культурно отдохнуть.