Михаил Нестеров - Демонстрация силы Страница 38

– Этот Абрамов ничем не рискует. Ему плевать, подохнем мы под пулями или захлебнемся в воде. Мы вроде бродячей собаки, на которую он случайно набрел. Как тот профессор «Из собачьего сердца». Располосовал бедолаге башку, распластал гипофиг и ждет, что из нее получится.

– Гипофиз, – поправил его Чижов.

– Какая разница! Этот Абрамов отмажется по-любому.

В душу капитана вкралась тревога: его демонстративно игнорировали. И только сейчас он посмотрел на себя со стороны: он был один на один с семью диверсантами. Не смог ответить на вопрос, почему такая простая мысль не коснулась его во время разговора с Джебом, попросившим капитана оказать команде пустяковую услугу. Почему не внял невнятному мычанию Завадского: «На твоем месте я бы сто раз подумал». Нет, он сказал как-то по-другому. Но разве от этого легче?

– Чего ты грузишься, Кок? – спросил Джеб.

– Ничего. Спорить с вами бесполезно, – разумно рассудил Николай. – Крыть нечем. Сейчас пойдет толковище о шансе, которого не было, и вдруг он грохнулся с голубых небес. Разговоры о волосатой лапе дружбы и прочем говне… Хватит. Надоело. Надо работать, – неожиданно сказал Кок.

«Правильно», – Абрамов мысленно поддержал Николая. Чтобы отчалить от островка, ему нужно было дернуть ручку стартера, поставить на румпеле заднюю скорость и прибавить газ. Но перед этим что-то сказать Джебу, еще раз попрощаться, чтобы не показаться беглецом. Едва ли не впервые в жизни Абрамов оробел. Да еще чертова тревога не отпускала.

В том, что команда действительно сплоченная, Абрамов убедился тотчас. Кокарев, Чижов подошли к лодке с одного борта, Тимур и Родин – с другого. Взявшись за леер, они на приличной скорости втащили лодку на берег и отпустили ее в шаге от Блинкова. С этого момента разведчик смотрел только на него.

Джеб не спешил с объяснениями. Он прикурил сигарету и привычными движениями собрал на затылке конский хвост.

– Даром ничего не бывает, капитан, – начал он, выпустив струю дыма и часто заморгав заслезившимся глазом. – Я не знаю, кто ты, может, совсем не узнаю. А ты знаешь о нас очень много. Я знаю, как ты рассуждал. Что мы последователи мастеров, которые дали нам навыки диверсионной работы. Их имена тебе ничего не скажут и вряд ли заинтересуют. Для тебя важна наша принадлежность к школе. Ты заполучил команду, работающую качественно и бесплатно. Тебе придется сравнить, чем рискуешь ты и чем мы.

– В каком смысле? – тяжело сглотнул Абрамов.

– Ты посчитал акваланги? – спросил Джеб. – Их восемь, а не семь.

– А еще разведчиком назвался, – хмыкнул Кок. – До восьми считать не умеет. Давай, Джеймс Бонд, освобождай лодку. С нами пойдешь. Мы твои ангелы-хранители. Будешь хорошо в нас верить – вернемся. Засомневаешься, вместе подохнем под пулями или захлебнемся в воде. Выбрасывай из головы дурь: в людей стрелять не мозгами ворочать.

Абрамов молчал больше минуты.

– Джеб, этого я тебе никогда не прощу, – еле слышно прошептал он.

– Не сомневаюсь, – коротко ответил Блинков.

Он первым подал пример товарищам: подхватил свой акваланг и пошел с ним к скале. Абрамов шел в середине, неся свой аппарат. С этого мгновения он автоматически дублировал все действия «котиков».

Акваланги оставили, а остальное взятое напрокат снаряжение укрыли между двумя островерхими валунами, торчавшими из воды наподобие исполинских клыков. Вода омывала их, но не попадала внутрь этого естественного грота даже при сильном волнении. В пятидесяти метрах от схрона стоял, расчаленный двумя якорями, диверсионный катер. Чижик подплыл к нему первым, буксируя два акваланга – свой и командира.

Этому катеру было далеко до диверсионной лодки типа RIB-36 с ее платформой для установки пулемета, антеннами РЛС и аппаратуры связи, ее скоростью, превышающей семьдесят километров в час, дальностью плавания – порядка двести миль. По сути «убитый» катер Махфуза Али, модернизированный под диверсионную лодку, мог ходить до ста миль и развивать скорость при полной нагрузке до сорока пяти километров в час. В общем, уступал специализированному боту ровно в два раза.

Сейчас в открытом форпике катера собралась вся команда, за исключением командира и Александра Абрамова, превратившегося в натурального посредника. Казалось, Джеб не замечал его. Он стоял один на один со своими мыслями, безоружный, но крепко защищенный девизом: «Любить самую красивую. Плыть – за горизонт». Во время лихих нападений на контрабандные суда Джеб был искателем приключений, дерзким бретером. Всегда ощущал себя художником; и вот в один прекрасный момент ему вручили то, что прилагается к кистям и краскам: акваланг, гидрокостюм, оружие. Закончил ремеслуху и пошел по специальности – но не сразу: сначала полюбил самую красивую, сплавал за горизонт…

– Джеб! – донесся до него голос Кокарева. – Уснул, что ли? Wake up! Пора отправляться на дело. – Николай выругался. Спустя мгновение раздался его смех.

Блинков повернулся к Абрамову и потянул у него из рук акваланг.

Капитан зло дернул плечом.

– Не надо! Не маленький, доплыву.

– Как хочешь.

Джеб зашел в воду и поплыл к катеру расчетливыми стежками. Ухватившись за спасательный леер, одним махом оказался на двустворчатой крышке моторного отсека. Принял от Абрамова дыхательный аппарат и подвинулся, давая ему место.

Кок уже начал переодеваться: натягивал на голое тело штаны гидрокостюма. Кокарев был автором заковыристой словоформы – от слов «флибустьер» и «спорт». И вот сейчас спросил Абрамова:

– Знаешь, что такое флибспорт?.. Не знаешь… Все просто, между прочим. Просто «спорт» – рановато, неподготовленный зритель может быть шокирован финальным детматчем. Прикинь, капитан: идет трансляция такого поединка. Что ты видишь на экране? Не знаешь, а я скажу тебе: сплошные видеоартефакты! Нет текстур, взрывы обозначаются квадратиками, вместо вращающихся ящиков с боеприпасами и оружия в воздухе висят пиктограммы. Почему? Потому что все приносится в жертву скорости. Скорости, капитан! В чем ты скоро убедишься.

Сильный, мускулистый, выкрасивший волосы и короткую бородку в цвета созревшей пшеницы, Кокарев не снимал солнцезащитных очков вплоть до «столкновения бортов». Он не рисовался, просто то, что делал он и его товарищи, не отличалось от реалити-шоу. Он был единственным в команде, кто не скрывал истинного настроения. Шоу диктует свои законы. В конце концов – «шоу маст гоу он», как пел Фредди Меркури.

И вот сейчас, когда Кок одним широким движением застегнул «молнию» на черной куртке гидрокостюма и натянул на голову шлем, его лицо снова украсила роговая итальянская оправа.

И Абрамову неожиданно стало ясно: это всерьез.

Команда заняла места в катере согласно боевому расписанию: с оружием и в аквалангах – это на случай преследования катером береговой охраны. Сиденья были убраны, кроме одного, предназначенного для рулевого. Им снова стал капитан 3-го ранга Александр Абрамов. «Видел бы меня сейчас Шимон Эйтан…» – пронеслась в его голове незаконченная мысль. Но угнетала другая, озвученная Джебом. Даром ничего не бывает, и ему придется сравнить, чем рискуют «котики» и чем он.

Глава 9

Резидентская виза

Начало нового дня на борту St. Catherine было ознаменовано красочным фейерверком. Едва корабельная рында отзвенела медью, в ночное небо взметнулись сотни разноцветных огней. Ровно двенадцать залпов, прогремевших с кормы яхты. Камиль Хаким с бокалом шампанского спустился на носовую палубу посередине этого феерического зрелища. В один миг все внимание гостей было приковано к нему, затмившему своим появлением многократный салют, звучащий в его честь.

Камиль больше походил на монгола, нежели на араба. Круглое лицо, широкие скулы, миндалевидные глаза. Подбородок топорщился короткой бородкой, смоляные брови стрелами расходились к вискам и сливались с черной шапкой волос. Он был одет в голубую рубашку с распахнутым воротом и черный костюм. Он не походил на денежный мешок, чаще всего про него говорили: «То, о чем мы мечтаем, он уже имеет. То, о чем мы думаем, он уже делает». Это и был его облик.

Он умел работать и умел отдыхать – не тужась, как многие миллионеры по ту сторону Суэцкого канала. «Культурная программа» Камиля никогда не была обширной и никогда не повторялась. Сегодня его дрифтер, превратившийся в роскошную яхту и названный в честь небольшой деревушки Святая Екатерина, расположенной на высоте 1570 метров в долине между горами Моисея, Екатерины и Сафсафа, родины прадеда Камиля Хакима, утюжил морскую гладь в районе острова Гифтун. Шкипер отдал команду «Стоп, машина», когда прямо по курсу оказался северный мыс Гифтуна, а на правом траверзе черный, мигающий желтым огнем бакен. Судно легло в дрейф ровно в полночь – как раз в это время борта «Святой Екатерины» взорвались и озарились сказочным фейерверком.