Александр Тамоников - Пороховой загар Страница 39

— Хреново будет.

— Это понятно. Чего делать-то?

— Переведи ее в режим отсрочки переговоров, потом Жилин придумает что-нибудь. Причину найти можно будет.

— Понял.

— Будь внимательней. Это не простой шакал, а профи.

— А я кто? Случайный прохожий?

— И ты профи. Но все равно будь внимателен. Да, и ворот рубахи посмотри, там вполне может быть капсула с ядом.

— Нет, он уже отравился бы. Но я посмотрю.

Смирнов вернулся на исходную, перевел станцию в рабочий режим, набрал номер Жилина.

На этот раз тот ответил с задержкой, потому как сам шел по буферной зоне:

— Что у тебя?

— Все нормально. Взяли шакала спящим. Связали, обыскали.

Соболь крикнул:

— Боря, кармашек в вороте есть, как раз под капсулу, но внутри пусто.

— Что там кричит Соболь? — спросил Жилин, услышав голос прапорщика.

— Ворот рубашки проверял. Место под капсулу с ядом обнаружил, а ее самой там нет.

— Она ушла по другому назначению. Что турок?

— Стонет. Понял, что попал к нам.

— Это он не стонет, а благодарит небо за то, что его взяли мы, а не курды.

— Может, и так. Я его не понимаю. Он — меня. Поэтому молчим. Вы-то сейчас где?

— На подходе. Иду с «Факиром» и сержантом Сторским. Информация для тебя. Наши ребята, выходившие по маршруту следования «Ниссана», нашли труп водителя чиновника из администрации, который сгорел в автобусе.

— Нормально. Сам внедрил в колонну корректировщика, отдал ему свою машину. Тот и водителя замочил, и чиновника на тот свет отправил.

— Не просто чиновника, Боря, агента турецкой разведки.

— Да сколько же их было в Хамене?

— Ополченцы с этим сейчас разбираются.

— Получается, что товарищи курды решили зачистить свой город?

— Это их дело. Все, минут через десять будем.

— Жду, — сказал Смирнов, взял с собой станцию и вернулся к «Ниссану».

Соболь исправно исполнял свои обязанности. Он держал затылок Сабиха на прицеле, смотрел и по сторонам.

Старший лейтенант положил свою станцию на заднее сиденье внедорожника, повернулся к прапорщику и осведомился:

— Как дела, Соболь?

Тот тоже посмотрел на старшего лейтенанта и буркнул:

— К чему спросил?

— Тебя не учили, что отвечать вопросом на вопрос неприлично?

— Я академий не заканчивал.

— Это заметно, но вопрос-то совсем простой.

— Опять решил домотаться? Нормальные дела, гораздо лучше, чем у этого вот горного козла. — Прапорщик кивнул на Сабиха.

— С этим сложно не согласиться.

Со стороны тылового холма донесся какой-то шорох.

Смирнов и Соболь отошли под прикрытие внедорожника. Оба понимали, что подходить к ним мог только командир группы с сопровождением, но действовали машинально, по инерции, страховались и не забывали контролировать вражеского корректировщика.

— Это я, Жилин, — крикнул майор, не выходя на открытый участок.

— Принято!

Появились командир группы спецназа и руководитель курдского ополчения. Чуть сзади шагал Сторский, несший кейс со спутниковой станцией.

Смирнов и Соболь выбрались из укрытий.

Жилин с Демиром подошли прямо к корректировщику огня. Командир ополчения, не особо церемонясь, схватил турка за руки, связанные сзади, рывком перевернул на спину.

— Сержант Нури Сабих? Он же представитель иорданского благотворительного фонда «Во имя жизни» Намир Раймони? Он же корректировщик огня и убийца?

— Мне не о чем разговаривать с тобой, курд, — ответил Сабих.

Демир усмехнулся, взглянул на Жилина.

— Не желает разговаривать. Видишь ли, майор, я для него презренный курд. Но ничего, сейчас он не заговорит, а соловьем запоет.

— Ты не горячился бы. Надо доложить о нем в Хмеймим, — сказал Жилин.

— Это один из тех, кто убивал наших женщин, детей, бойцов, поэтому он наш.

— Авраз, давай не будем спорить. Или ты забыл, что этот вот подонок — всего лишь корректировщик. Мы должны нейтрализовать огневую группу. Вот когда завершим операцию, тогда и разберемся, кто чей.

— Ты прав. — Демир сбавил обороты. — Нам еще надо искать огневую группу.

— Верно. Выйти на нее мы сможем через корректировщика. Надо, чтобы он заговорил.

— Заговорит.

К ним подошел Смирнов и спросил:

— Помощь в допросе нужна?

— А ты что, следователь? — с улыбкой осведомился Жилин.

— Нет, но я знаю, как сбивать со всяких подонков их спесь.

— Да, этот Сабих подонок еще тот. Он отравил мужа своей сводной сестры. Впрочем, они были такими же агентами, как и сам этот тип. Потом пристрелил водителя. О той роли, которую сержант сыграл при обстрелах Афрани и автобуса с журналистами и говорить нет смысла. Корректировщик огня — этим все сказано. А насчет помощи? Пожалуй, давай, поработай с ним. Вытащи на свет божий всю имеющуюся у него информацию. Главное, по огневой группе.

— Допрос — это не мое. Я заставлю его говорить, а уж информацию вытаскивайте сами.

— Согласен, — сказал Жилин и направился к связисту доложить о задержании корректировщика полковнику Северцову.

Смирнов присел перед Сабихом. Рядом опустился Демир. В данный момент как переводчик.

— Эй, ошибка природы, поговорим?

Демир посмотрел на старшего лейтенанта.

— Я не понял, как ты назвал его.

— Да переведи, как хочешь. Это не важно.

— Хорошо.

Дальше пошло, как прежде.

— Я же сказал, что не намерен говорить с вами. Хочу лишь напомнить, что мы находимся на территории Турции, и здесь вы вне закона, — заявил пленник.

— На территории Турции? — Смирнов изобразил удивление. — А мне казалось, что мы в буферной зоне, на нейтральной земле.

— Это турецкая земля.

Демир влепил Сабиху довольно увесистую затрещину.

— Никогда, собака, эта земля не будет вашей.

Смирнов усмехнулся.

— Это, конечно, по-нашему и вполне заслуженно, но в следующий раз, господин Демир, прошу предупреждать, а лучше вообще не бить. Если надо, я и сам настучу этому шакалу по репе.

— Репа? Это ведь такой овощ. При чем здесь он?

— Репа — это голова нашего клиента.

— Как у вас, у русских, все сложно.

— Это чтобы враги ни хрена не поняли.

— Тут и не враги, как ты сказал, офицер, ни хрена не поймут!

— Ладно, начнем серьезный базар, извиняюсь, разговор.

Подошел Жилин и сообщил:

— Я доложил наверх о задержании корректировщика. Получил приказ использовать его для обнаружения блуждающей огневой группы. Средства применять любые, но не наносящие непоправимого вреда здоровью турка. Впоследствии доставить его в Хмеймим.

— Как в Хмеймим? Он должен ответить за преступления перед курдским народом!

— Таков приказ, Авраз, но ты не суетись. Нам надо огневую группу взять. Командира — обязательно живым!

— И тоже в Хмеймим?

— И тоже в Хмеймим. Но это не значит, что убийцы женщин и детей курдов не будут переданы вам для суда. Сейчас же нам надо продолжать работу.

Демир покачал головой, но успокоился, вернулся к роли переводчика.

— Значит, не будем говорить? — вкрадчиво спросил Смирнов.

— Нет, — твердо ответил Сабих.

— А ведь твоя откровенность нужна не нам, а тебе. Объясняю популярно, почему. Есть некая установка залпового огня, которая обстреляла местную деревню и автобус с журналистами. Погибли охранники-курды и твой товарищ, такой же агент, как и ты. Мы найдем ее и без твоих показаний. Если ты сразу не пошел в Турцию, а остался в буферной зоне отдыхать, то это значит, что начальство запретило тебе возвращаться на базу под Гарданом. Почему? Ответ прост. Огневая группа ранее уходила к базе или куда-то еще на территорию Турции. Сейчас она должна оставаться в буферной зоне. Видимо, ваши подонки в штабе запланировали еще одну акцию, требующую быстроты действий. Нельзя тратить время на выдвижение от базы. Следовательно, эта огневая группа где-то недалеко. Она сейчас окапывается, маскируется. Почему недалеко? Да потому, что вся буферная зона совсем невелика. От сирийских селений Майла и Дабир это двадцать километров в длину и пять вглубь. С учетом того, что ты зашел в зону примерно на середине и двигался в сторону Майлы, территория поиска уменьшается более чем вдвое. Остается семь километров в длину. Непосредственно к Майлу группа не пойдет, остановится как минимум в километре, а то и дальше. Что мы имеем? Правильно! Огневая группа где-то недалеко от нас, в районе, размеры которого — шесть километров на три. Не успеют твои земляки укрыть технику, как мы уже подойдем к ним. Тут-то и хана огневой группе.

Сабих с неприязнью взглянул на Смирнова и спросил:

— Зачем ты мне все это объясняешь, русский?

— Затем, чтобы ты понял важную для себя вещь. Твои показания или сотрудничество для нас желательны, но не обязательны. Мы и без тебя, подлеца, справимся. Но вот если ты решишь молчать…