Андрей Кокотюха - Охота на маршала Страница 41

В ситуации Дмитрия Гонты это означало выяснить причину ареста. И чего добивается Коваль. Тот же говорить не спешил, и майору ничего не оставалось, кроме как повторить:

– Слушаюсь, товарищ подполковник. Есть на полтона тише. Виноват. Не пойму, правда, в чем именно. Однако согласен – органам виднее.

– Продолжай, продолжай. – Закурив снова, Коваль подтолкнул собеседнику пачку папирос. – Интересно рассказывал, правильно все, по делу. Давай дальше, майор.

Гонта закурил, используя короткую паузу, чтобы ровнее выстроить ход мыслей.

– Вчера вечером я получил полную информацию о том, где скрывается банда Ржавого. Письменное признание пособника бандитов у меня в сейфе, в папке, под замком. Выполняя инструкции, я тут же доложил об этом вам, лично. И ничего не предпринимал своими силами, ожидая вас. Я буквально понял поставленную задачу, так же четко довел ее до своих подчиненных. Может, ошибкой стало то, что я не приказал хотя бы проверить сведения уголовника Кривого? Возможно, следовало оставить милиционеров в засаде по периметру усадьбы, дожидаясь подкрепления из Чернигова? Но распоряжений от вас на этот счет я не получал. Или что-то пропустил?

– Ничего ты не пропустил, майор, – легко согласился Коваль. – Действовал точно по инструкции. Бандиты были на месте, украденные трофеи – тоже. Не обдурил тебя твой уголовник. Вопрос, как ты понимаешь, в другом. И мы к нему возвращаемся. Кто положил там, на месте, людей Ржавого? Не дилетанты орудовали, не случайные люди. Конкуренты, другая банда?

– Не исключено. – Гонта ответил сдержанно.

– Вот снова кругами ходим. Раз ты, начальник милиции, не представляешь, чьих рук это дело может быть, то, выходит, неважнецки работаешь.

– Готов написать рапорт.

– Опять за рыбу гроши! До фонаря мне твои рапорта! Зачистили банду Ржавого аккурат перед нашим появлением. Конкурентов ты не исключаешь. Территорию они делят, сферы влияния, так? Я, майор, знаком с оперативной обстановочкой! Ни один залетный, пришлый, ни черта не сможет Ржавому предъявить! Сказать почему, или сам докумекаешь?

– Нечего тут кумекать особо. Ржавский здесь давно пасется. При любых раскладах его территория, – признал Гонта.

– О! Значит, либо ты не в курсах, что в округе объявилась новая, хорошо вооруженная и крепко подготовленная преступная группа, – либо знаешь, но по каким-то причинам молчишь.

Глаза Дмитрия сузились. Он напрягся.

– Вы мне сейчас шьете пособничество уголовникам или даже врагам народа, так надо понимать?

– Понимай, как хочешь, – отрезал Коваль. – Только для тебя ситуация со всех сторон плохая, майор. Соображаешь, почему? Поясню.

Отодвинув стул и поднявшись, подполковник прошелся по кабинету, смерив его неширокими шагами из конца в конец. Постоял немного у окна, обернулся, зашел к сидящему сбоку, примостил зад на краешек стола.

– Допустим, забрела в твои края стая, о которой доблестная милиция пока ничего не успела разузнать. Бывает, война кончилась, первую мирную зиму как-то пережили. Не только четвероногие звери оголодали. Двуногим тоже кушать хотца. Я даже готов поверить в случайные совпадения: мол, надумали одни бандиты у других отбить жирную добычу. Смысл было сжигать трофеи к чертовой матери?

Только сейчас до Гонты дошло: ошибся, просчитался, не подумал так далеко. Если начнет искать объяснения сейчас, судорожно, – сгорит факелом. Продолжит в несознанку играть – тоже проколется, пусть чуть позже. Спасительная мысль пришла сама, и Дмитрий выдал в ответ:

– Мы ведь оба подвал осматривали, товарищ подполковник. Верно, огонь все пожрал. Затушить успели, но в тех грудах ничего не разобрать. Судя по спискам, меха да ткани. Товар деликатный, быстро сгорел. А вот драгоценностей-то никто в куче золы не нашел. Там солдаты палками ковырялись, щупами рыли – ничего. Золота, серебра – нету.

– И что?

– А то: сбежать с ним легче. Засыпались бандюги на гобелене. С кулонами, кольцами, брошками да портсигарами бродягам всегда легче работать.

– Значит, твоя версия: все-таки была другая, не здешняя стая. Покрошили залетные хищники людей Ржавого в мелкий винегрет, забрали ту часть трофеев, с которыми легче нырнуть, а остальное – в огонь?

– Я этого не утверждаю. – Гонта продолжал говорить сдержанно. – Пока все может выглядеть именно так. Возможно, тутошняя наша милиция впрямь проворонила. Работы выше крыши, людей не хватает.

– Да, не хватает людей, – повторил Коваль.

Взглянув мимо Дмитрия, убрал ягодицы со стола. Неспешно обошел его, вновь устроился напротив арестованного, поставил локти на усеянную мелкими царапинами столешницу, переплел пальцы рук, проговорил, словно не обвиняя, а как-то неуклюже оправдываясь:

– Не подходит.

– Что – не подходит?

– Не годится, майор. Неплохое предположение, при иных обстоятельствах такого объяснения вполне хватило бы. Но никуда они не денутся, эти самые обстоятельства… другие…

Гонта не просто почуял ловушку. Что-то еле уловимое подсказывало: он в нее уже попал. Так и не расшифровав, какие же силки плетет для него подполковник. Потому предпочел промолчать, ожидая от своего визави продолжения.

И оно незамедлительно последовало. Еще сильнее подавшись вперед, уже почти опираясь грудью о поверхность стола, Коваль отчеканил:

– Среди убитых бандитов Григория Ржавского не опознали. Его там или не было, или ему удалось уйти, когда заваруха началась.

– Я знаю. Сам опознавал. Личности сейчас устанавливаются, и…

– Забудь, майор, о тех личностях. Понятно? Забудь. Скажешь, Ржавский сам своих бойцов поубивал? Один – шестерых. Такое может быть?

– Всякое может быть. – Отвечая, Дмитрий по-прежнему был уверен – хоть говори он, хоть слушай, все равно подполковник вот-вот захлопнет ловушку.

– Давай поверим, что Ржавский такой ушлый. Обучался в школе абвера, получил навыки кое-какие. Уделал всех. Кого сразу не положил, отловил по очереди. Еще проще допустить, что Ржавский с кем-то сговорился. Не семеро их всех было, как по твоей оперативной информации, а… не знаю… восемь, десять… Ладно, майор, не гадаем, не цыгане. Пока все выглядит так: почуял военный преступник Ржавский жару за спиной, быстро всю гоп-компанию зачистил, драгоценности забрал, остальное подпалил. Версия годится, как, майор?

– Как рабочая, – последовал ответ. – Исчез Ржавый, не нашли ценностей на пожаре.

– Так точно, – легко согласился Коваль. – Принимается. При обычных обстоятельствах – полностью согласен. Но, как ты уже слышал, есть кое-что… Ломает всю красивую схему, с корнем рвет.

Распрямив спину, подполковник достал из ящика тонкую папку, видимо, приготовленную заранее. Раскрыл, вынул несколько отпечатанных на машинке листов, подвинул через стол к Гонте.

– Ознакомься, майор.

Дмитрий сперва наклонился ближе, чтобы читать, не прикасаясь к документу руками. Сразу понял, что со стороны это выглядит глупо. Взял листы, с которых Коваль машинально, однако предусмотрительно снял металлическую скрепку. В мудреном тексте запутался сразу. Осилил начало, дальше пошло еще непонятнее, но Гонта, закусив губу, пересчитал сызнова.

Теперь начал вникать в суть, но легче от этого не стало. Наоборот: как дошло все и сразу, ему, прошедшему войну офицеру, стало впервые за месяцы мира по-настоящему тревожно. Затем тревога перешла в медленно нарастающий страх – не только за себя. Кусочки собранной информации, которые до этого момента никуда не ложились, наконец легли в общую мозаику. Внезапно пришла разгадка замысла более опасного, чем тот, о котором предупредил полковник Мурашко из штаба Киевского военного округа. И Гонта наконец-то осознал и оценил, в какую игру втянулся помимо своей воли.

Пришлось отдать себе отчет: даже располагая полной информацией, все равно вряд ли он смог бы отказать Мурашко – считай, самому Жукову! – в помощи. Только действовал бы иначе. А вписывая в опасную игру своих боевых друзей, непременно предупредил бы, на что идут. Кто знает, согласились бы они – особенно Ванька Борщевский…

– Ну? – поинтересовался Коваль, заметив, что Гонта уже все прочел. – Тебе надо специально объяснять, что такое измена Родине, или сам догадаешься?

Чтобы не выдать себя, Дмитрий снова принялся читать документ сначала.

Давал понять – закрепляет пройденный материал. На самом деле мысли стремительно и хаотично вертелись, а Гонта пытался остановить процесс и отсеять ненужные. Те, которые сбивали с основной линии.

А она такова: полковник Мурашко ничего не сказал, даже не намекнул: кроме трофеев маршала, в вагонах будет что-то еще. Вероятно, штабной офицер сам не знал этого. Иначе вряд ли скрыл бы столь важную информацию. Сразу же встал на место рассказ Борщевского о странных ночных событиях у пакгаузов, когда на пепелище появились Коваль и местный особист Аникеев.

Получается, начальник УМГБ в курсе дела. Источник информации подполковника только один – МГБ СССР, Лаврентий Павлович Берия. Он же – негласный, если опять-таки верить Мурашко, куратор операции, которую Гонта уже назвал для себя «Охота на маршала».