Андрей Троицкий - Адская машина Страница 44

— К черту, — ответил Колчин.

Он посмотрел на наручные часы: без четверти час. Секундная стрелка, светящаяся в полумраке фосфорическим светом, описала круг, еще один круг... Колчин вытащил из-под диванчика кожаный саквояж, расстегнул замок. На дне саквояжа, накрытый газетой, лежал пистолет, рядом запасная обойма и две пары наручников. Колчин переложил обойму в брючный карман, закрыл саквояж, поставил его на колени.

Маховский плавно тронул машину с места, пересек разделительную полосу, остановил автофургон прямо перед подъездом. Снял очки и еще раз протер чистые стекла полой халата. В салоне было прохладно, однако лоб Маховского сделался влажным от пота.

— Пора, — сказал он хриплым придушенным голосом. — Пять минут прошли. Выходим.

— Подожди, рановато, — возразил Колчин. — Еще хоть пару минут подождем.

Маховский, однако, уже распахнул дверцу, вылез из машины. Колчин, чертыхнувшись, потянул боковую дверь на себя, подхватил саквояж и тоже спрыгнул на тротуар. Маховский первым вошел в подъезд. Колчин переступил порог следом за ним, огляделся. Подъезд довольно просторный, но темноватый. Высокие потолки, с сохранившейся кое-где лепниной, широкая лестница с вытертыми ступенями поднимается к лифту. Из почтовых ящиков торчат уголки рекламных буклетов или газет.

Маховский, не вызывая лифта, пошел вверх по лестнице. Колчин с саквояжем двинулся за ним. Жильцы спали, в подъезде было тихо. На площадке третьего этажа Маховский остановился перед дверью двенадцатой квартиры, нажал кнопку звонка.

Открыли сразу. Видимо, охранник, ожидая врачей, уже топтался в прихожей.

Охранником оказался тридцатилетний кавказец, довольно смазливый, с короткой стрижкой.

Кавказец настороженно глянул на Колчина, на саквояж в его руке, словно почувствовал душевное беспокойство.

— Где больной? Что случилось? — деловито спросил Маховский.

— Пожалуйста, сюда. — Кавказец пошел по коридору, показывая дорогу. — Знаете, он поужинал, включил телевизор. Час назад выпил чаю.

— Чаю? — Маховский удивленно вскинул брови. — Поздновато.

— Он всегда пьет чай часов в двенадцать.

Охранник провел гостей в большую изолированную комнату окнами на улицу. Под полутемной, под старину, люстрой стоял круглый стол, накрытый розовой скатертью. На столе — чайные чашки, открытая коробка шоколадных конфет и скомканная салфетка.

В углу, на разобранном диване, лежал пожилой мужчина, накрытый клетчатым шерстяным пледом. Из-под пледа доносились тихие, едва слышные стоны.

Маховский пододвинул стул к дивану, присел на краешек. Кавказец встал у изголовья, потормошил больного за плечо.

— Слышите, это я, Муратбек. Доктор пришел.

Колчин остановился за спиной Маховского, взглянул на часы. Уже четыре минуты, как они вошли в квартиру. Время тает, как сливочный пломбир в жару. Больной застонал, выпростал из-под пледа руки.

Маховский на несколько секунд потерял дар речи, потом откашлялся в кулак, поправил очки и снизу вверх посмотрел на Колчина. На диване, под клетчатым пледом, лежал не Евгений Людович, а совершенно незнакомый человек, тоже кавказец, лет сорока с гаком.

— Задыхаюсь, — прошептал кавказец по-польски. — Не могу больше, умираю...

— Сейчас, сейчас, — растерянно произнес Маховский. Но он явно не мог скрыть замешательства и растерянности. — Сейчас... Как имя больного?

— Его зовут Ахмед Будунов. — Муратбек говорил по-польски медленно, опасаясь, что врач может его неправильно понять. — Он находится в Варшаве по гостевому приглашению. Страховки нет. Но если нужны деньги, мы готовы заплатить, сколько надо. Понимаете?

— Да-да, — кивнул Маховский. — Разумеется, страховки у него нет...

Колчин резким движением расстегнул замок саквояжа, выхватил пистолет, бросил чемоданчик на пол, шагнул к Муратбеку и приставил ствол к горлу.

— Где Людович? — прорычал он. — Руки вверх, сука! Ну, быстро!

Охранник стал медленно поднимать руки. Свободной рукой Колчин расстегнул его пиджак, сдернул с плеч. Под пиджаком Колчин увидел подплечную кобуру и торчащую из нее рукоятку пистолета.

— Где Людович? — повторил вопрос Колчин.

— Помогите, умираю. — Ахмед Будунов заворочался на диване. — Помогите же мне!

Колчин хотел что-то ответить, но тут Муратбек резко опустил правую руку, норовя ударить локтем в переносицу Колчина. Одновременно он отпрянул на полшага назад, тем самым уйдя с линии огня. Колчин успел пригнуть голову. Локоть Муратбека ударил ему в лоб.

Теряя равновесие, Колчин отступил к столу, позволив противнику развернуться. Удар в челюсть был такой силы, что в глазах Колчина потемнело.

Падая на спину, Колчин успел дважды выстрелить. Первая пуля отколола от потолка кусок штукатурки. Вторая — поразила экран телевизора.

Маховский приподнялся, пытаясь вынуть из-под себя стул и хватить им по голове Муратбека. Но тут на диване заворочался неожиданно пришедший в себя Ахмед. Он сунул руку под подушку, вытащил пистолет и направил ствол в грудь Маховского. Тот застыл в оцепенении.

Колчин упал на пол, но, к счастью, не потерял сознание. Он вдруг увидел грозно нависшую над ним фигуру Муратбека. Колчин успел выстрелить первым.

А в это время Ахмед выстрелил в грудь Маховского. И в голову.

Колчин успел вскочить на ноги и несколько раз выстрелить в человека, лежащего на диване. Ахмед Будунов откинулся на подушку и захрипел...

Неуверенно переступая с ноги на ногу, Колчин коснулся ладонью разбитого затылка. Пальцы в крови, но рана, в сущности, пустяковая. Вытерев руку о белый халат, он склонился над неподвижным Маховским. «Скорая помощь» поляку была уже не нужна...

Колчин вышел в коридор. Слева — прихожая и узкий коридор, ведущий в кухню. Справа — просторный холл, в который выходят две двери, одна напротив другой. Та, что справа, — окнами на улицу. Значит, это спальня. Слева соответственно дверь в кабинет Людовича. Колчин сделал несколько неуверенных шагов вперед, остановился и принюхался. В коридоре явственно пахло гарью.

Колчин посмотрел на часы: операция должна была завершиться уже десять минут назад. А она, по существу, еще не начиналась. Главное — не дергаться, внушал себе Колчин. Он заглянул в ванную комнату, туалет, небольшую подсобку, заваленную коробками и мебельной рухлядью. Никого!

Запах гари в коридоре стал острее.

Наконец Колчин остановился перед дверью кабинета, дернул вниз латунную ручку. Заперто.

— Выходите, Людович! Слышите меня? Я гарантирую вам безопасность. Но вам лучше выйти самому...

Ответа не последовало. Колчин отступил на шаг, выстрелил в замочную скважину и толкнул ногой дверь. Шагнув вперед, свободной рукой нашарил на стене выключатель, зажег верхний свет. Никого!

Письменный двухтумбовый стол, персидский ковер на полу, кресло, книжные полки — вот и вся обстановка. Колчин подскочил к столу, один за другим выдвинул ящики. Ничего интересного. Какие-то журналы, книги в мягкой обложке, квитанции, стопка оплаченных счетов, сколотых скрепкой.

Возможно, Людович прячется в спальне. Колчин вышел в коридор. Пронзительная трель звонка в прихожей пригвоздила его к месту.

— Черт подери! — прошептал он, похолодев.

На цыпочках, стараясь не издать ни единого звука, он прокрался в прихожую, выглянул в глазок. Случилось худшее из того, что могло случиться.

С другой стороны двери стояли двое дюжих мужчин в белых халатах. Врач и санитар. За их спинами две женщины, лысый старикашка в полосатой пижаме, а сверху по лестнице спускался еще какой-то господин. Видимо, это были жильцы, разбуженные среди ночи пистолетными выстрелами. И, надо думать, кто-то наверняка уже успел вызвать пожарных и полицейских, которые будут здесь через минуту-другую.

Судя по лицам соседей и врачей, люди настроены весьма решительно. До прибытия полицейских они никого не выпустят за порог, мало того, сами постараются взломать дверь и проникнуть в квартиру.

— Эй, откройте! Что там у вас происходит?

В дверь забарабанили тяжелые кулаки. Колчин набросил на дверь цепочку и стал отступать к спальне, прикидывая варианты дальнейших действий. Голоса на лестнице сделались громче.

— Здесь пахнет дымом! Вы подожжете дом! Откройте немедленно — или мы выбьем дверь!

Видимо, врач и санитар навалились на дверь плечами. Заскрипели петли, посыпалась штукатурка. Колчин побежал в конец коридора, к спальне. Дважды выстрелил в замок, ударил в дверь ногой. Ввалившись в комнату, включил свет и тут же закашлялся. Спальня была окутана дымом. Но и за дымовой завесой можно разглядеть, что она пуста. На журнальном столике перед креслом — большая чашка с крепким чаем. Колчин опустил в чашку палец. Горячий. Но Людовича след простыл. Нет, не может быть...

Колчин упал на колени, заглянул под кровать, подскочил к подоконнику, раздвинул тяжелые пыльные гардины, закрывавшие окна.