Олег Алякринский - Клятва на верность Страница 45

Медведь отличался от прочих воров в законе еще одним качеством: умением видеть перспективу там, где для других была лишь сплошная линия горизонта. С началом перестройки, когда явственно определился раскол воровской элиты на воров старой закалки и новых, Медведь не просто присоединился к последним, но и стал постепенно выделять и подкармливать перспективную молодежь, которая не видела особых преимуществ в том, чтобы гнить по тюрьмам и лагерям, пока удачливые фраера незаслуженно пользуются всеми благами цивилизации. В общем, молодежь проголосовала за новую жизнь, и Медведь стал ее организатором и идеологом… А потом поставил во главе движения молодого вора Владислава Щербатова.

Медведь при виде Варяга покровительственно кивнул ему, словно бы говоря, как он доволен успехами своего протеже. Но уже поднялся во весь свой величественный рост академик Нестеренко. Звонко стуча вилкой по бокалу шампанского, он потребовал тишины.

— Друзья мои! — воскликнул он с пафосом. — Друзья мои, сегодня знаменательный день не только для нашего бывшего докторанта, а ныне доктора экономических наук

Владислава Щербатова, но этот день незабываем и для меня лично. Я как член ученого совета принимал участие во многих защитах, но никогда еще не присутствовал при защите такой блестящей работы. И не стыжусь признаться, что искренне и по-доброму завидую своему ученику, его способностям усваивать и использовать знания. С более стройной концепцией международного экономического сотрудничества мне никогда не приходилось сталкиваться. И это при всем при том, что диссертация была завершена в фантастически короткие сроки. Диссертант сумел найти и использовать источники, о существовании которых я даже не мог подозревать. А его знание языков! Никогда я еще не встречал человека, который так легко бы овладевал новым иностранным языком! Это феноменальный, светлый ум и просто замечательный человек. Выпьем за его успехи, настоящие и будущие!

Владислав, смущенно улыбаясь, подошел к Егору Сергеевичу и протянул свой бокал. Звонко чокнулись. Варяг поймал взгляд Медведя и подумал, что только старый зэк один и понимает сейчас его чувства. Он обвел взглядом всю пьющую и жующую публику, не подозревавшую, что чествуют они не только блестящего молодого ученого, но и вора в законе — урку, готового в любой момент отказаться от всех земных благ, которые гарантировала докторская степень, если вдруг воля схода вынесет такое решение.

Варяг ухмыльнулся своим мыслям. Встретил взгляд Ангела. Тот подмигнул и поднял свою рюмку, издали символически с ним чокаясь.

Академик продолжал нахваливать ученика своим соседям — даме в летах, с высоким пучком, и пухлому господину в узких очках на кончике носа. Оба заинтересованно слушали Егора Сергеевича.

— Вы не поверите, но уже через несколько лет… да, через пару лет, Владислав Щербатов будет возглавлять какой-нибудь научный институт! Я вот для начала хочу взять его к себе! — И, словно поясняя для несведущих, добавил: — Я же по совместительству еще и директор Института экономики стран Европы. Мне уже пора уступать место подрастающей смене, а лучше и достойнее нашего Владика просто представить себе нельзя. Это светлая голова! Я на свои способности тоже никогда не жаловался, но мне бы его голову и его молодые годы!..

Владислав недослушал и выскользнул из зала. В вестибюле никого не было. Только один старик швейцар беспокойно топтался у пустующего гардероба. Варяг закурил. Из зала доносился оживленный гул, звяканье посуды, в голове приятно гудело, и чувствовалось какое-то странное опустошение. Все-таки эта беспрерывная многолетняя гонка сказалась; теперь, когда долгожданная цель была достигнута, хотелось просто расслабиться, почувствовать отсутствие напряжения, многие годы бывшего уже привычным.

Всем своим видом выражая почтительность, нерешительно подошел швейцар и заискивающе спросил:

— Видать, важные люди собрались? А тот, седой, сутулый… кто он такой? Большой начальник, наверное?

— Бери выше, дед, — неопределенно сказал Варяг. — Начальник из начальников…

Старик не отходил, топтался рядом. Варяг протянул ему сигарету. Тот с готовностью взял, прикурил, с наслаждением затянулся.

— Живут же люди! Кто такой табачок курит, тот деньги гребет лопатой. Импортные небось? «Винстон»! Может быть, и меня к себе на работу возьмете, где-нибудь пригожусь?

— А что, дед, денег не хватает? Куда тебе деньги, на похороны заработал, и ладно.

— Э-э, не скажите, нам тоже жить хочется. Да и старухе все мало, грызет помаленьку.

— А ты ее, дед, вожжами… — машинально посоветовал Варяг, уже думая о своем.

Он вдруг вспомнил о Светлане и пожалел, что не пригласил ее. Отношения с ней чем дальше, тем все более упорядочивались, но в то же время и запутывались, конечно. Однажды, давно уже, он ей напрямую заявил, что никогда на ней не женится. Мол, свобода для него важнее всего, и, как бы он ни любил женщину, связывать себя формально не может. Не в его власти что-либо изменить. И Светлана смирилась, поняла, что такого человека, как ее Владик, изменить нельзя, что раз так ей и ему уготовила судьба… Но сейчас, вспомнив о Светлане, он понял, что, как бы ни были отрывочны их взаимоотношения, все же они, как говорят, прошли проверку временем, крепли год от года. И хотя у него помимо Светы бывает немало девчонок, он все равно не был готов ни с одной жить хозяйством — как со Светкой.

Вдруг он заметил, что из зала выскочил незнакомый парень и развинченной, какой-то танцующей походкой двинулся к нему… Когда-то и Владислав был точно таким же: молодым, самоуверенным, нагловатым. Парень был явно не из числа приглашенных, попал на праздник случайно, по ошибке или по нахалке, но совершенно не тушевался.

И тут в дальнем конце коридора показались еще трое парней — они остановились в отдалении, тихо перешептываясь. Явно они были шестерками при этом танцующем пацане. И пока не хотели мешать своему вожаку вести переговоры.

— Дед, отойди-ка погуляй, — нагло бросил пацан швейцару, бросившемуся было наперерез. — Другана встретил, поздороваться надо.

Старик быстренько ретировался — слишком поспешно, чтобы у Варяга мелькнуло подозрение: это он дал наколку. Владислав был взбешен, но и заинтересован одновременно. Он словно бы вернулся назад, в свою юность, и теперь сравнивал этого наглецах собой прежним. И оттого, что знал, чем все это кончится, к злости примешивалась непонятная грусть.

Парень, дождавшись, когда их не будет слышно, спросил нарочито грубо:

— Твой банкет? По какому случаю?

Варяг кивнул:

— Мой. Диссертацию обмываю. А тебе что, погулять захотелось за чужой счет?

Парень словно бы и не слышал последнего вопроса. Оценивающе оглядел Варяга снизу доверху.

— Ученый, да? Прикид классный. Я тусанулся там и зале, одного выпивона на лимон будет. По нынешнему курсу…

— А ты что же, из налоговой инспекции?

— Нет, из другого ведомства. Пришел вот попросить поделиться с бедными. Видишь, мы с приятелями совсем обносились, да и жрать нечего. Так что давай по-шустрому решим этот важный вопрос и разойдемся. Ты доволен, я доволен. Все довольны.

Наглость этого хлыща перестала забавлять Варяга. Пора было прекращать эту глупую болтовню.

— А если я бедных терпеть не могу. Меня от них тошнит.

— Это почему же? — не понял парень.

— А потому, что если ты беден и голоден, с такими, как у тебя, кулачищами да плечищами, то, значит, ты дурак!

— Ах вот ты как запел! — закраснелся молодой наглец. — Смотри, как бы твой красивый костюмчик не попортили! И гладкое твое личико це расписали перышком. — Он оглянулся на своих быков и кивнул: — Ладно, фраер, гони пять штук баксов и продолжай гульбу на здоровье.

— Пять штук? А не много тебе? Не поперхнешься? — тихо поинтересовался Владислав.

— Не боись, фраерок! Проглочу и не пукну! — хохотнул парень.

— Ладно, подожди здесь, я сейчас сбегаю принесу.

Варяг неторопливо направился в зал. Но еще не успел войти, как сзади услышал требовательное:

— Поторопись, фраерок, я ждать не люблю.

Видно, оттого, что дело выгорало, парень вошел в раж и захотел покрасоваться перед своими корешами.

Варяг не сдержался, обернулся:

— И откуда ты такой выискался?

— Я Толик Бульдог, здесь живу, это — мой район, и у нас свои правила для чужаков.

— Понятно, — сказал Варяг. — Крутой, значит. Ну жди!

Странно, кличка прозвучала очень знакомо. Кажется, он уже когда-то слышал эту кликуху. Ангел, что ли, говорил, что на трассе Калининский — Кутузовский проспект недавно начала промышлять группировка гастролеров с Кавказа под водительством грузинского вора в законе Шоты Черноморского, но бойцы у Шоты были русские, из московской или подмосковной братвы. Толян Бульдог, вспомнил тут Варяг, точно был одной из «шестерок» Шоты. Ну-ну…