Волевой порог - Александр Александрович Тамоников Страница 45

сокровенное, вы этих людей не приглашаете. Значит, у вас есть надежный костяк товарищей. Я обращаюсь к вам и к вашим товарищам. Группа людей, которых смело можно называть изменниками Родины, готовит террористический акт, от которого могут пострадать тысячи и десятки тысяч людей. Но и это не все. Если они сорвут восстановления комбината, то это ударит и по нашим бойцам на фронте.

— Так почему же вы…

— Тихо, профессор, тихо, — успокоил Мухина Коган. — Я понимаю ваши сомнения. Но мне приходится действовать с максимальной осторожностью. Любая утечка информации чревата серьезными последствиями. И мне приходится, минуя всех и все, обращаться к вам и вашим товарищам, потому что они находятся в самой сердцевине нужного мне места. В центре событий. Так вот, я прошу вас и ваших товарищей, которым вы особо доверяете, присмотреться к вашему окружению. Вряд ли блатные задействованы в этом деле, но их могут использовать вслепую. Скорее всего, надо искать тех, кто сел по реальным политическим статьям. И за дело, а не как вы, по ложному доносу. Сейчас мне приведут на беседу одного человека. Постарайтесь его запомнить, понять, с кем он общается, есть ли у них секреты. Этого человека я подозреваю в подготовке террористического акта.

— Но как же я…

— Очень просто, Иван Савельевич. Сбоку от вас занавеска, а там ниша. Это же кладовка. Зайдите туда и слушайте, даже смотрите. Я специально освещу лицо этого человека. Ступайте.

Мухин ушел за занавеску. Коган подошел к двери, приоткрыл ее и велел привести заключенного. Через пару минут он вошел и сразу наполнил комнату негативной энергией. Это ощущалось во всем. И в том, как он подобострастно мял кепку в руках и заглядывал в глаза гражданину начальнику, и в его ненависти к гражданину начальнику, которую он тщательно скрывал. Удивительное сочетание эмоций у этого человека: желание лизать руку и в то же время пырнуть финкой в бок.

— Ну что, Рыба, поговорим? — спросил Коган и щелчком отправил на другой конец журнального столика папиросу.

Заключенный ловко ее поймал, расплылся в беззубой улыбке. Коган взглядом разрешил ему сесть, и тот уселся, забросив ногу на ногу и затягиваясь табачным дымом.

— Значит, так, Лыбзин Петр Фролович. Я к вашей администрации отношения не имею. Если будет надо, я и через их головы до тебя дотянусь. А если ты мне понравишься, то и блага на тебя могут свалиться, опять же вопреки желаниям и возможности администрации. Твое задание — следить за капитаном Арефьевым. Запоминай, с кем из зэков он общается, кого выделяет. Мне важно знать, кто перед ним «шестерит», а до кого он претензии имеет. Понял меня? Все мне надо знать. Через три дня увидимся, и ты мне полный отчет дашь. Ну а я тебя чуток отблагодарю. А пока держи.

Коган толкнул по столу пачку папирос и кивнул на дверь, чтобы зэк проваливал. Оперативник поднялся и подошел к занавеске.

— Запомнили его? — спросил Коган профессора. — У него кличка Рыба. А теперь идите и будьте осторожны, Иван Савельевич. Вы еще нужны своей стране. Я прошу вас немного пересмотреть ваши ценности и приоритеты. Поймите, то, что с вами случилось, это не политика государства и его руководства. Это результаты деятельности отдельных должностных лиц, отдельных людей, но не государства. Кто-то хотел выслужиться, угодить кому-то. Но государство тут ни при чем. Это очень сложно выявить и очистить органы от мусора, от всякой мрази. Но мы этим занимаемся.

Когда Мухин ушел, Коган остался наедине с Арефьевым. Они сидели в полумраке в ночной тишине. А за окном спал временный лагерь, который устроили здесь для проведения работ по восстановлению комбината. Единственный человек, который мог сейчас помочь Когану, на кого он мог положиться на все сто процентов, сидел перед ним.

— Ну вот мы и запустили механизм, — сказал Коган и потер ладонями усталые глаза. — Блатные засуетятся, зашевелятся. Обнажатся все разногласия между группировками. Им ведь важна своя кормушка, а не чужие проблемы. Конкуренция начнется. За вами будут в две сотни глаз смотреть. Так что вы, Арефьев, свою роль сыграйте хорошо, по Станиславскому!

— Я временно не буду трогать свою агентуру в лагере, — ответил капитан. — Есть опасность спалить людей. Обойдемся пока. У меня есть и свои методы работы. Я за годы службы здесь присмотрелся ко многим, изучил этих сидельцев, знаю, что у них на душе, всех их симпатии и антипатии. Если они сейчас начнут примыкать к той или иной группировке, это будет заметно и о многом мне скажет.

— Политические всегда держатся в стороне от блатных. Скажите, политические пойдут на измену Родине?

— Я так отвечу, товарищ майор. Часть политических сидит по косвенным статьям. Их зацепил маховик расследований. Они не руководили и не были инициаторами каких-то выступлений или антисоветских действий. Только участники, порой невольные. Не пойдут. Те, что сидят за экономические преступления — тем важна нажива, они Родину не предавали, они пытались просто за ее счет нажиться. В принципе, они не изменники в широком смысле этого слова. Что касается уголовников… Понимаете, в их психологии есть много странного и противоречивого. Для них Родина — мать родная или дойная корова. Это не образ. Они любят и ценят корову, которую доят. Но боже упаси кому-то другому припасть к ее дойкам. Враг Родины, фашист, для них такой же враг, как и для других граждан. К политическим отношение у них двоякое. К основной массе они относятся как к людям, которые пострадали за правду, но они их не расценивают как врагов Родины. Но есть такие, которым все равно, кто у власти, с кем воюет Родина, кто напал. Эти мать родную продадут и перепродадут за кусок хлеба с салом. Страшные люди, для которых нет ничего святого.

Матвей Гущин ругнулся на водителя передней машины и нажал на тормоз. «Полуторка» подергалась и наконец окончательно встала. Водитель вылез и поплелся поднимать капот. Гущин поставил ногу на подножку и, высунувшись по пояс, крикнул:

— Ты что там? Как мне проехать? Нашел место где ломаться!

— А я что, я ничего, — развел руками водитель и склонился над мотором.

Гущину показалось, что на дороге появился еще кто-то. Он повернул голову и увидел, что к машине сзади подходят двое мужчин. В голове сразу мелькнула мысль, что эти двое на дороге оказались не случайно, что они появились тут по его душу. Паника накатила мгновенно. Значит, неспроста, значит, знают они про «попутный груз». Да будьте вы прокляты! Гущин прыгнул назад на сиденье и захлопнул