Андрей Троицкий - Адская машина Страница 46

Ватутин-младший вытер ладонью пару скупых слезинок. «Но почему же батя ни разу не написал мне о болезни?» — спросил он. «А ты на его месте как бы поступил? — вздохнул Стерн. — Сын на зоне. Чем поможешь?» Какое-то время оба молчали. Сидевший за рулем Стерн вытащил из кармана несколько цветных фотографий, протянул карточки Ватутину.

«Последние снимки живого Василича, — горестно вздохнул он. — Я часто к нему заходил в последнее время, чуть ли не каждый день. Лекарства покупал, дорогущие... Надеюсь, они продлили ему жизнь на несколько месяцев». — «Наверное, много денег ушло на эти пилюли? — спросил Ватутин-младший. — Сколько я вам должен?» — «А сколько ты сможешь отдать?» — усмехнулся Стерн.

Парень насупился, долго молчал, потом произнес: «Возможно, мой отец был не лучшим человеком на свете. Но он был моим отцом».

...В полутемном зале ресторана стало тихо. Посетители почти разошлись, водка Всеволода не брала, а Стерн так и вовсе пил по полрюмки.

— Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе, когда его не станет, — наконец сказал он. — И нашел одно дело, на котором мы сможем хорошо заработать.

Ватутин машинально сунул руку во внутренний карман куртки, нащупал справку об освобождении и усмехнулся.

— Заработать? — переспросил он. — Это сколько же? Штуку, две?

— Много, очень много, — ответил Стерн.

— Тысяч десять зеленых?

— Ну, скажем, тысяч сто. А то и больше.

— Сто тысяч баксов? — вылупил глаза Ватутин. — Наликом? На двоих?

— Нет, это будут твои личные деньги. Моя доля больше, и это справедливо.

— Мокруха?

— За рядовую мокруху такие бабки не платят.

— Что я должен делать? — заглянул в глаза Стерну. — Нет, я не то говорю. Я буду делать все, что вы скажете. Кроме того, с меня должок. Вы помогали отцу. Лекарства и все такое. Я свои долги не забываю.

— Не спеши, потом сочтемся, — ответил Стерн.

— Так что надо делать?

— Усеки правило: не задавай лишних вопросов.

— Как скажете.

— Ты заканчивай ужин да сними какую-нибудь телку, вон видишь у входа стоят, глаза на нас пялят. Расслабься. А завтра утром приходи по этому адресу.

На клочке бумаги Стерн написал адрес старухи, у которой он снял дом. Положил на стол несколько крупных купюр и поднялся.

Глава шестая

Чебоксары. 12 августа

Виталий Афанасьев, близкий друг и компаньон Трещалова по бизнесу, прибыл в Чебоксары поздним утром. Он выполнил все условия похитителей, которые содержались на дискете, переданной преступниками через юную Настю Сенину.

Афанасьев вылетел из Москвы втайне от знакомых и сослуживцев, о своем неожиданном отъезде он не предупредил ни начальника службы охраны, ни даже жену Ирину. В своем послании похитители предупреждали: если факт передачи денег будет предан огласке, если об этом узнают менты, Трещалов умрет.

Поэтому некоторые меры безопасности, которые следовало предпринять, показались ему не лишними. А вдруг сотрудники РУБОПа прослушивают его телефон? Афанасьев вышел из дома в Самотечном переулке, поймал такси и долго петлял по центральным улицам. Затем нырнул в метро и проехал несколько остановок, сделав пересадку, вышел на станции «Академическая», снова поймал машину. Афанасьев заехал в большой торговый центр, повертелся в гуще людей, позавтракал в закусочной быстрого обслуживания.

Если милицейский хвост и был, то Афанасьев наверняка сумел оторваться от преследования.

Только после этого он поехал в аэропорт и взял билет до Чебоксар. В портфеле Афанасьева лежали две смены нижнего белья, две сорочки, бритвенные и туалетные принадлежности. На самом дне портфеля лежал пакет с деньгами: пятьдесят тысяч зеленых сотенными купюрами.

Будучи человеком наивным, он был уверен, что жизнь его друга сейчас зависит от того, как точно Афанасьев выполнит условия преступников.

Начиная всю эту рискованную операцию, Афанасьев волновался до дрожи в руках. В самолете успокаивал себя, как мог: все пройдет нормально, Трещалов вернется в Москву живым и здоровым и вскоре это трагическое происшествие забудется. Лично Афанасьеву ничего не грозит. Он избавился от милицейского хвоста, привез деньги и, если смотреть на вещи трезво, без эмоций, заслужил что-то вроде поощрения, благодарности похитителей.

Но предательское волнение не проходило.

В Чебоксарах Афанасьев не стал регистрироваться в гостинице, тем самым выполнив еще одно требование преступников. Сорвав с фонарного столба рукописное объявление о сдаче комнаты, отправился на городскую окраину, зашел в старый трехэтажный дом. Коротко переговорил с хозяином, маленьким вертлявым пенсионером с козлиной бородкой. Осмотрел комнату, грязную и запущенную, настоящую крысиную дыру, с окном, выходящим в темный двор с большим и ржавым мусорным контейнером посередине. Вытащил из бумажника деньги и заплатил за двое суток постоя, втайне надеясь, что уже завтра унесет отсюда ноги.

Подавив чувство животной брезгливости, он лег на продавленный бугристый диван, подложив руки под голову, и стал ждать звонка на свой мобильный телефон.

Время тянулось медленно, занять себя было решительно нечем. Афанасьев развлекался, слушая, как через распахнутое настежь окно в комнату влетают истошные детские крики, женский плач, хриплые мужские голоса. За стеной возился хозяин квартиры, не ко времени затеявший то ли перестановку мебели, то ли ремонт. Ветер колыхал клейкие ленты от мух, прилепленные к стеклянному плафону, заменявшему люстру.

Волнение прошло, Афанасьев чувствовал усталость, хотелось, чтобы эта история закончилась как можно скорее.

Время уже близилось к ужину, но Афанасьеву, с утра не проглотившему ни крошки, почему-то есть вовсе не хотелось. Отвернувшись к стене, он разглядывал мелкий незамысловатый рисунок обоев: травка, цветочки и мелкие райские птички, похожие на безусых тараканов. Телефон зазвонил в тот момент, когда Афанасьев потерял надежду переговорить с похитителями нынешним вечером. Мысленно он готовил себя к бесконечно долгим часам ожидания.

Подскочив с дивана, он прижал трубку к уху.

— Вы на месте? — Мужчина говорил приятным спокойным баритоном. — Меня зовут Александр. Я тот самый человек, который передал вам дискету с инструкциями.

— Я уж думал, вы не объявитесь.

— С приездом. Хорошо устроились? — оборвал Афанасьева Стерн.

— Лучше некуда. Снял комнату с роскошным видом на помойку.

— Недолго осталось страдать. Обмен состоится сегодня. Ориентировочно в девять вечера. Вы должны сделать вот что...

— Я ничего не стану делать, пальцем о палец не ударю, — выпалил Афанасьев, — пока вы не выполните свое обещание. Я должен поговорить с Колей Трещаловым по телефону. Должен убедиться, что он жив. Иначе наш разговор не будет иметь продолжения.

— Не волнуйтесь, он жив.

— Я повторяю: ничего не выйдет, если я немедленно не переговорю с Николаем. Иначе... иначе я немедленно уеду из города, но сначала обращусь в милицию. Это мое последнее слово.

— Хорошо. Сейчас вы с ним поговорите.

В мембране что-то зашипело, затрещало. Сквозь эти помехи прорвался голос Трещалова.

— Виталик, это ты? Ты здесь?

— Да-да. Здесь. Я приехал за тобой. — Прижимая трубку к уху, Афанасьев заметался по комнате. — У тебя все в порядке? С тобой сносно обращаются?

В ответ на эти серьезные и важные вопросы Трещалов почему-то рассмеялся. Весело и естественно, без истерического надрыва. Будто услышал байку или анекдот.

— Николай, я сказал что-то смешное? — Афанасьев остановился посередине комнаты, зацепившись волосами за клейкую ленту от мух. — Ты как? Ты в порядке?

— Я-то? — переспросил Трещалов и снова засмеялся: — Ха-ха-ха!. В порядке. В полном порядке!

— Коля, над тобой издеваются? Тебя бьют, пытают? Скажи.

— Меня, пытают? — Трещалов продолжал ржать. — Нет, меня здесь кормят. Сегодня давали сырые яйца и сок. Настоящий яблочный сок. Очень вкусный. Тебе нравится сок?

— Коля, ты пьян?

— Пьян? — снова переспросил Трещалов, помолчал пару секунд и залился смехом. — Пьян... Ха-ха-ха. Пьян... Я пьян...

В трубке раздался треск, и трубку снова взял похититель:

— Убедились? С вашим другом все в порядке. Я, как сумел, скрасил его досуг. Он бодр, весел и, кажется, не тяготится своим положением. Впрочем, сегодня он станет свободным человеком. Неприятное приключение скоро закончится. Вам остается выполнить наши инструкции.

— Слушаю вас, — вздохнул Афанасьев.

После странного разговора с Трещаловым, его беспричинного диковатого смеха на душе остался тяжелый мутный осадок. Но эмоции так и остаются эмоциями. Главное, что человек жив. Остальное — мелочи.

— В восемь вечера вы покинете квартиру. Поймаете такси и выедете из города в северном направлении, в сторону Канаша. Остановитесь на двадцать восьмом километре, прямо возле столбика. Отпустите машину. А сами идите дальше по обочине шоссе. Не забудьте захватить деньги. Думаю, что дурные мысли вас не посещают. Но на всякий случай предупреждаю: если что-то пойдет не так, Трещалов умрет уже сегодняшним вечером...