Илья Деревянко - Инфернальная реальность Страница 5

– Давай выпьем, полегчает! – лукаво предложил Владимир, разливая водку по стаканам.

– Ок-кей, м-милашка, и-ик!

Последняя доза подействовала на Козицкую оглушающе: глаза сошлись у переносицы, губы обвисли, координация движений полностью разрушилась. Вознамерившись почесать щеку, она едва не выколола себе пальцем глаз.

– Что скажешь о Кудряшкине? – отбросив предосторожность, напористо спросил Ермолов.

– К-кобель в-в-взбес-сившийся! Д-думает ис-с-ключительно ч-через яйца! – клюя носом, пробубнила Любаня.

– Так трахнись с ним. Карьеру сделаешь! – подначил Владимир.

– Н-нет уж! Н-ни з-за к-какие к-коврижки!

– Почему же?!

– Из-звращенец е...тый! К т-тому же ему м-молоденьких п-подавай!

– Вроде той, которой ты сегодня сульфу всадила? – Ермолов интуитивно чувствовал, что почти приблизился к цели, еще чуть-чуть и... Но тут медсестра, очевидно дойдя до кондиции, повалилась на матрасы и оглушительно захрапела. Раздраженно матюгнувшись, Ермолов вышел в коридор, где лицом к лицу столкнулся с одним из «косящих» от армии призывников, который направлялся в сторону туалета.

– Постой-ка, мальчик! – вспомнив свое недавнее намерение побеседовать с «косилами», окликнул его Владимир. «Косила» испуганно вздрогнул, втянув голову в плечи. Большинство санитаров ПНД № 3 отличалось маниакальной тягой к рукоприкладству, а об этом фронтовике-спецназовце, недавно в одиночку уделавшем пятерых коллег-бугаев, вообще ходили страшные легенды, хотя он ни разу пальцем не тронул больных.

– Не бойся. Я не кусаюсь! – заметив исполненный ужаса взгляд парнишки, усмехнулся Ермолов. – Мне нужно тебя кое о чем расспросить. Ты в сортир намылился?

– Да, покурить хотел.

– Идем вместе.

В туалете для ходячих пациентов диспансера резко воняло хлоркой, однако ни Ермолов, ни «косила», представившийся Колей, на запах внимания не обращали. Привыкли. Облокотившись о стену, Владимир сунул в рот сигарету, а другую протянул Коле.

– Вы правда в Чечне воевали? – робко спросил призывник, пока Ермолов прикуривал.

– Да.

– А дедовщина там была?

Бывший спецназовец изумленно поднял глаза, но тут же сообразил: мальчишка не желает идти в армию главным образом из-за дедовства. Что ж, его можно понять. Действительно мерзкое явление.

– У нас в разведроте нет, – выпустив струйку дыма, ответил он. – А в остальных частях... Гм, где как! В основном у тыловиков, пороха не нюхавших. С жиру бесились, сволочи!

– Понятно, – смущенно потупился Коля.

– Я, собственно, о другом хотел потолковать, – помедлив, сказал Ермолов. – Затем и шел в ваш угол, да Любка-шалава помешала. Впрочем, с глазу на глаз даже удобнее. Ты знаешь «бороду»?

– Кого?

– Заместителя главного врача Кудряшкина.

– Конечно.

– Мне тут говорили, будто он извращенец?

Призывник, спрятав глаза, неопределенно пожал плечами.

– Послушай, хлопец, не надо в кошки-мышки играть! – рассердился Владимир. – Выкладывай всю правду! Ну?!

Коля упорно молчал, мелко подрагивая коленями.

– Предлагаю взаимовыгодную сделку, – сменив тактику, вкрадчиво произнес бывший спецназовец. – Вас, я слышал, частенько санитары зашибают? Так вот, будешь со мной откровенен – дам поддержку. Тебя и твоих друзей ни одна падла тронуть не посмеет. Согласен?!

– Я толком не знаю! – тихо молвил «косила». – Только слышал краем уха.

– О чем?

– О молодых девчонках в отдельных палатах...

– Можешь с ними побеседовать? А то со мной они не желают откровенничать!

– Зачем вам?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – улыбнулся Ермолов. – Ну так как?

– Хорошо, – согласно кивнул Коля. – Поговорю. Когда вы снова заступаете на дежурство?

– Послезавтра вечером. Смотри, парень, не подведи. А ежели санитары полезут – популярно объясни. Вова Ермолов запретил вас обижать. Тому, кто не послушается, он живо кишки на уши намотает. Усек?

– Да.

– Отлично. Теперь возвращайся в отсек. Нас не должны видеть вместе.

Коля двинулся было к двери, но вдруг замер на полпути:

– Будьте осторожны с Уткиным, – еле слышно шепнул он. – Это очень опасный тип. В нем постоянно чувствуется нечто жуткое, нечеловеческое, и, похоже, он что-то против вас замышляет. Когда вы ушли пить водку с медсестрой, Уткин сразу вышел из ступора, перекосил рожу и прорычал страшным, не своим голосом: «Сержантик ищет неприятностей. Придется наказать! И не только его! Всех вас!»

– Наказать! Ишь, Геракл выискался! – пренебрежительно фыркнул Владимир. – Кишка тонка! Тем не менее спасибо за заботу. Ну иди, иди!

«Вербовка агента прошла удачно, – оставшись в одиночестве, мысленно констатировал бывший спецназовец. – Поддержка для «косил» – мощный стимул. Санитары им впрямь прохода не дают. Куражатся как заблагорассудится!.. Уткин... Гм, действительно загадочная личность. Сантехник с образованием семь классов рассуждает о Древнем Египте, рисует на груди непонятные иероглифы. И... слишком много знает! Допустим, о Свиридовых он слышал здесь, в психушке. Из которой, по словам Филипповны, годами не вылезает. Бормотня о Горе, Исиде – заурядный бред. Запомнил случайно имена египетских божеств, облек в форму якобы древнего эпоса... Иероглифы на груди – просто бессмысленные закорючки, поза. Да Бог ты мой! Психи не на такие выкрутасы способны! Ледяная кожа... Организм душевнобольного – вещь непредсказуемая. Но с какого хрена он знает Половинкина, живущего на другом конце города, мое воинское звание, базу под Грозным и даже ее неофициальное название?! Я ведь тут ни с кем не делился армейскими воспоминаниями, а «Шанхай» по телевизору точно не показывали».

Так и не найдя вразумительных ответов на данные вопросы, Ермолов досадливо сплюнул на пол. «Нужно завтра обязательно встретиться с Серегой», – решил он, выходя в коридор... Остаток ночи прошел без приключений...

Глава 4

И думал я, слепец, что знаю все и вся. Но потом... когда я прозрел, то очень и очень жалел – ох, как жалел! – что я не знал этого раньше.

Утром, вернувшись со смены домой, Ермолов вздремнул пару часов, принял контрастный душ, побрился, выпил три чашки крепкого кофе, съездил в институт, поспев как раз к началу важного семинара, и после занятий, ближе к вечеру, навестил Половинкина. Сергей встретил приятеля радушно, с ходу предложив «раздавить баночку домашнего вина», присланного родственниками с Кубани. С момента последнего визита Ермолова обстановка в квартире студента МГУ существенно изменилась: бесследно испарились многочисленные статуэтки древнеегипетских божков и безобразные ритуальные маски. Исчезли широкоформатные цветные фотографии сфинксов и фресок в усыпальницах фараонов. На стенах висели православные иконы. Однако Владимир поначалу не обратил на это особого внимания. Глотнув из вежливости терпкого красного вина, он незамедлительно перешел к делу:

– Вот, Серега, бред шизофреника, касающийся древнеегипетской тематики. Может, тебя заинтересует?

Ермолов включил диктофон на проигрывание:

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды!» И Исида сказала: «Гор стал правителем Египта. Боги Эннеады торжествуют», – закаркал в наступившей тишине неприятный голос Уткина.

– Бред шизофреника, говоришь? – переспросил Половинкин, дважды прослушав запись от начала до конца. – Кто он? Профессор-египтолог?

– Нет, – отрицательно покачал головой Ермолов. – Слесарь-сантехник по фамилии Уткин. Образование – семь классов. Мне кажется, он это сам сочинил...

– Напрасно кажется, – возразил студент МГУ, снял с полки небольшого формата книжицу в зеленовато-коричневом бумажном переплет[19] заглянул в оглавление, перелистал и ткнул пальцем в середину страницы под номером сто двадцать восемь: – Читай вслух!

– «Ре сильно обрадовался. Он сказал Эннеаде: «Ликуйте! Падите ниц перед Гором, сыном Исиды...» – недоуменно начал Владимир и, быстро пробежав глазами остальное, воскликнул: – Господи Боже! Один к одному! Но как! Откуда! Что за чертовщина?!

– Древнеегипетская повесть «Тяжба Гора и Сета», – задумчиво потер переносицу Сергей. – Подлинник (папирус второй половины Нового царств[20] хранится в Британском музее... Ты правду говорил насчет сантехника с образованием в семь классов?

– Ей-Богу!

– Гм, занятно, а больше ничего странного не заметил?

– Необычная татуировка на груди...

– Можешь воспроизвести?

– Попытаюсь, – наморщив в напряжении лоб, Ермолов старательно вычертил на листе бумаги:

– Абракадабра, да? – с надеждой спросил он.

– Отнюдь, – нахмурился Половинкин. – Стереотипная группа иероглифов, стоящая после царских имен. В переводе означает: «Жизнь, здоровье, процветание».

– А еще он делал вот так, – растерянно пробормотал Владимир, сложил руки ладонями вместе, как Уткин, и поднял к лицу.