Андрей Поповский - Третий раунд Страница 51

— А это куда?

— На кудыкину гору, — зло блеснул мутными глазами увалень. — В общак, естественно.

— В общак то, что нужно, я сам положу, — спокойно ответил Егор, — так что верни свитерок на место.

— А ты че, типа для нормальных пацанов паршивую шмотку зажал? — тут же вклинился в разговор второй «козёл», вертлявый худой парень с бегающими глазками, только что закончивший досматривать вещи другого новичка.

— Свитер на место положи! — Егор не отреагировал на вертлявого и, глядя прямо в расширившиеся от удивления зрачки увальня, добавил металла в голос.

— Не, ну ты посмотри бля, Тимоха, чтобы всякая шушера учила меня, что мне делать? — увалень, найдя поддержку в глазах товарища, злобно ощерился на Егора: — Ты, падла, зубы сначала почисти, прежде чем в мою сторону свое наглое хавало раскрывать. Я тебе сейчас так по кумполу взгрею, что твоя тупая башка в трусы провалится.

— Так, Исмаилов, что у вас там такое? — разговором на повышенных тонах заинтересовался один из прапорщиков, находившихся в помещении для досмотра.

— Да ничего такого, гражданин начальник, все путем, — активист мигом сменил озлобленную маску на лице на дурашливую улыбку. — Я тут просто своего давнего кореша встретил, ну и обрадовался. На, братуха, не плачь — держи свой свитерок.

Исмаилов кинул скомканный свитер Егору, и тот, кивнув прапору, что действительно все нормально, спокойно убрал его в сумку.

Через полчаса Егор, с вместе с несколькими другими вновь прибывшими зеками, стояли на улице, с интересом рассматривая аккуратные дорожки и чистенькие здания колонии, выкрашенные белой краской. В этот-то момент к нему и подошли двое его давешних знакомцев. Разговоры среди зеков, видевших инцидент при досмотре, сразу же затихли, и в воздухе повисла напряженная тишина. Исмаилов, тот самый увалень, который проверял вещи Егора, достал пачку красного «Мальборо» и, ловко выщелкнув оттуда одну сигарету, небрежно сунул ее в рот.

— Че, мужики, покурить не хотите? — не зажигая сигареты, спросил он, пристально глядя на Егора.

Егор ответил ему спокойным взглядом глаза в глаза, и увалень отвел взгляд, медленно осматривая всех остальных. Несмотря на всю заманчивость его предложения, никто за сигаретой не потянулся. По тону, которым оно делалось, было сразу понятно, что ничего хорошего ждать от этих двух типов не приходится.

— А выпить не хотите? — снова издевательски поинтересовался активист.

Все снова промолчали.

— А пососать никто не хочет? — Исмаилов снова уперся тяжелым взглядом в Егора, давая понять, к кому относится данное предложение.

— В рот дать желаю, — громко и внятно ответил ему Егор.

— Чего!? Да ты, падла, вообще рамсы спутал!

Взбешенный активист схватил Егора за грудки и резко тряхнул. Нападавший на полголовы превосходил Егора ростом и был раза в полтора его шире. От здоровенного парня буквально волнами исходили животная сила и неприкрытая угроза, делая его похожим на дымящего ноздрями колхозного бычка-производителя, который после мучительного раздумья, кого бы ему сейчас порвать, наконец нашел свою жертву. Стоявшие вокруг сцепившихся противников осужденные попятились в стороны, ожидая, что внешне ничем не примечательный новичок, посмевший столь дерзко ответить пышущему здоровьем активисту, сейчас немедленно поплатится за свои слова, но Егор развеял их ожидания. Резким и почти незаметным со стороны движением он сильно воткнул Исмаилову два сложенных пальца левой руки в подключичную ямку. Тот сдавленно охнул, сразу отпустив захват, и Егор тут же мощным загребающим движением стукнул его основанием левой ладони по затылку и сразу же, не убирая руки с затылка, резко дернул на себя, ужом проскальзывая ему за спину и беря на удушение в стойке. В движении Егор прижал предплечьем левой руки горло противника и теперь, обхватив левой ладонью свой правый бицепс, он правой ладонью надавил на бритый затылок противника, с силой сводя обе руки. Исмаилов, горло которого было стиснуто словно стальным обручем, сдавленно захрипел и выпучил свои невидящие глаза в ослепительно синее майское небо. Он уже совсем ничего не хотел, кроме глотка воздуха.

Воздух!!! Пусть даже отравленный, с ядовитыми миазмами и едкими испарениями! Дышать, только дышать и больше ничего не нужно — эта мысль была чётко написана на покрасневшем, как переспелый помидор, лице враз поскучневшего активиста.

— А ну отпусти его, гнида!

Второй активист — Тимоха — пришел в себя и, замахиваясь для удара, кинулся на Егора сбоку, но тот, не отпуская удушающего захвата, быстро развернулся, прикрываясь своим заложником, и сильно пнул нападающего носком ноги в низ живота. Тимоха, схватившись обеими руками за живот, рухнул на асфальт, а Егор, почувствовав, что увалень в его руках обмяк и перестал дёргаться, разжал удушающий захват, и активист, уже не испуская ни силы, ни угрозы, рухнул на землю и мучительно закашлялся, держась обеими руками за шею.

— Что здесь такое происходит?!! — из-за угла здания быстрым шагом вышел зам. начальника колонии по воспитательной работе майор Сиротин.

— Да так, ничего, — развел руками Егор, отходя в сторону от лежащих на земле активистов, — просто пообщались немного на «рэ».

— Я те пообщаюсь на «рэ», баклан, — вызверился на него Сиротин. — Ты у меня из ШИЗО не вылезешь!

— Да что вы на него бочку катите, гражданин начальник, — вышел из-за спины Егора худощавый, интеллигентного вида мужчина, прибывший по этапу вместе с ним. — Эти двое сначала на досмотре у него шмотки хотели забрать, а потом здесь сами на него накинулись, как псы цепные. Его счастье, что он такой резкий, а так бы он сам тут валялся.

— Вот как? Исмаилов, ты что, опять взялся за старое? — Сиротин с укоризной посмотрел на прыщавого увальня, который уже поднялся с земли и теперь, бросая злобные взгляды в сторону Егора, мялся на ногах, машинально потирая левой рукой покрасневшую шею. — Что же ты, мерзавец, никак не уймешься-то?

— Да ничего страшного, гражданин начальник, — вмешался Егор, — мы сами уже во всем разобрались, и никаких претензий друг к другу не имеем.

— Что, в самом деле? — усмехнулся Сиротин, наконец успокоившись и внимательно осмотривая Егора. — Спортсмен, наверное?

— Ну да, есть немного, — кивнул Егор.

— Ну, тогда здесь не пропадешь. Не будешь дураком и пойдешь под крыло к Ляхову — будешь в шоколаде. — Сиротин повернулся к прыщавому и второму активисту, который уже оклемался от резкой боли и делал вид, что ничего особенного не произошло: — Ну что, конфликт исчерпан?

— Угу, — неохотным хором подтвердили оба, не глядя на майора и пронзая Егора исподлобья убийственными косыми взглядами.

— Так… оба быстро за мной, сейчас я с вами отдельно потолкую.

Сиротин развернулся и, уходя, бросил прощальный взгляд на Егора, одобрительно ему подмигнув.

Эта история получила свое продолжение через некоторое время, когда прибывший этап уже вышел в общую зону и Егора распределили в девятый отряд. При распределении на работу, Егор по собственному желанию вызвался работать в мебельный цех. Еще учась в школе, он практиковался на учебно-производственном комбинате по специальности деревообработка, и по окончании практики получил свидетельство сборщика мебели второго разряда. За время обучения на УПК, конечно, он особой квалификации не получил, но в итоге все же мог работать и на циркулярке, и на фуговальном, и даже на токарном станке. В те дни, когда занятия проходили не на мебельной фабрике, а в классах УПК, старшеклассники-мебельщики учились на резчиков по шпону. Егору тогда очень нравилось вырезать и составлять из разноцветных кусков натурального шпона ценных пород дерева целые картины на лицевую поверхность изделий. Эти заготовки назывались «рубашками». Впоследствии, «рубашки» запрессовывались на основу из простого дерева, шлифовались и покрывались лаком. В итоге, после всех этапов работы, получались очень красивые вещи — журнальные столики, дорогие подарочные наборы шахмат или нард. Мог ли предположить тогда Егор, что через несколько лет в здании бывшего учебно-производственного комбината будет находиться республиканский отдел по борьбе с организованной преступностью, а он вернётся в старые кабинеты уже в роли опасного преступника, доставленного туда под конвоем, в наручниках, через всю страну. Не то, что такой мысли, но даже возможности помыслить о том, что интересное, но не очень, на его мальчишеский взгляд, практичное умение набирать «рубашки» из шпона когда-то пригодится ему в далекой мордовской колонии, не было у того мальчишки… Эх, если бы знать заранее, куда нас приведет та или иная дорога, многое, наверное, было бы по другому…

В мебельном цеху Егора, как новичка, для начала поставили работать на шлифовальный станок, благо эта работа особых навыков не требовала. Правда, из-за древности оборудования и постоянно барахлящей вентиляции, за день у шлифовального станка мелкой древесной пыли наглотаешься вдоволь, но, как говорится — лиха беда начало. О том, что древесная пыль из лёгких практически не выводится, не думали ни в администрации колонии, ни сами зэки. Как-то вечером, вернувшись из «промки» после работы, он, как обычно, вышел размяться на неплохо оборудованную спортплощадку около небольшого стадиончика, на котором осужденные в свободное время могли погонять в футбол или позаниматься на сваренных из металлических труб турниках и брусьях. Егор аккуратно растягивался, высоко закинув ногу на перекладину стальной шведской стенки, забетонированной в землю неподалеку от турника. Увлеченный своим делом, он, тем не менее, краем глаза видел троих парней спортивного вида, с интересом наблюдающих за ним со стороны. Из этой троицы явно выделялся высокий светловолосый парень, одетый в черные джинсы, заправленные в высокие черные же кроссовки и форменную куртку от профессионально ушитой по фигуре робы, на рукаве которой красовался нашитый «косяк» — знак бригадира. Егор наметанным взглядом уловил перебитый нос блондина и ту неуловимую ленивую хищную грацию, которая отличает хорошего бойца от просто спортивных молодых людей. При этом, у блондина не было ни гипертрофированных мышц, ни пудовых кулаков, ни какого-то угрожающего вида, однако экономная скупость движений, уверенный взгляд голубых с искорками глаз и та неуловимая взглядом, но хорошо ощущаемая на подсознательном уровне энергия готовой в любую секунду взорваться бомбы, заключенная в обычном с виду человеческом теле, говорили опытному глазу о многом.