Андрей Воронин - Инкассатор: Страшный рассказ Страница 53

— Ну и что?

— А то, Юрик, что сигнализация — это уйма тоненьких проводков, протянутых по всей квартире — к каждому окошку, к каждой двери. Стоит оборвать один из них, и через пару минут здесь будет целая орава ментов в полной боевой выкладке, с автоматами наперевес и, что самое любопытное, с запасными ключами от квартиры. Это стандартная процедура, когда срабатывает сигнализация: квартиру вскрывают, внимательно осматривают вплоть до бельевых шкафов, а потом снова закрывают и выставляют у двери вооруженную охрану до возвращения хозяев. Понял? Как ни привязывай пленника, какими наркотиками его ни пичкай, все равно останется вероятность того, что он как-нибудь дотянется до одного из проводков и перекусит его. Или, скажем, порвет. И потом, бывает ведь и так, что сигнализация срабатывает сама собой, просто по ошибке. Нет, Юрик, никого там нет. Все очень просто: сигнализация — это менты, а с ментами наш господин писатель встречаться не хочет.

— Ладно, — буркнул Филатов, — уговорил. Пошли отсюда к чертовой матери.

Спускаясь по лестнице, он угрюмо молчал, держа руки в карманах куртки и глядя себе под ноги. Отперев дверь машины, Юрий остановился и спросил:

— Ну, и что теперь?

— А черт его знает, — честно ответил Светлов.

— Я знаю, где эта сволочь прячется, — уверенно заявил Юрий, закуривая. — У него есть загородный дом. Он наверняка отсиживается там. Только вот где это — там?

— Может, в агентстве знают? — предположил Светлов.

— Единственный человек, который стал со мной разговаривать, — этот еврей, Биткин, — знает о существовании дома, но понятия не имеет, где он расположен. Говорит, где-то в лесу. Бывший лесной кордон, так он сказал.

— Да, — вздохнув, согласился Светлов, — ценная информация. Может, попробовать найти его через жену?

— Понятия не имею, кто она, — ответил Юрий. — Тем более, где ее искать.

— Может, она сейчас на работе, — сказал Светлов. — Может, к вечеру вернется.

— И что я ей скажу?

— Да то же самое, что говорил в рекламном агентстве. Реклама, фото, статья о бесчинствах начальника, гонорар… Ну, чего нос повесил? Москва не сразу строилась!

Юрий поморщился от его бодряческого тона.

— Ты что, не понимаешь, что речь идет о жизни и смерти?

Светлов несильно пристукнул кулаком по пыльному крылу джипа.

— Я все понимаю, — сказал он, — но это не означает, что…

Его реплика была прервана трелью мобильного телефона. Бормоча сквозь зубы нехорошие слова, Дмитрий полез в карман, достал телефон, посмотрел на дисплей, пожал плечами и нажал на кнопку соединения.

— Алло, я слушаю. А, это вы! — лицо его расплылось в улыбке. — Здравствуйте, Рубен Ашо… Да. Да, конечно, помню. Просил, да. Что вы говорите?! Неужели есть? Лечу. Прямо сейчас, да. Да, конечно, я понял. Я ваш должник. О, не сомневаюсь! Всегда готов.

Все еще продолжая улыбаться, но уже как-то механически, словно по инерции, он опустил телефон в карман и сказал Юрию:

— Поехали, быстро. Кафе «Кавказ» знаешь? Давай, давай, Юрик, заводи!

Уже выехав со двора, Юрий спросил:

— Что за спешка? Ты проголодался?

— Ты тоже, — рассеянно ответил Светлов и вдруг повернулся к нему всем телом, усевшись на сиденье боком. — Сундук ты с клопами! Ты хоть знаешь, кто это звонил? Знаешь, куда мы едем, почему? Рассказ Дымова наконец-то всплыл!

В глазах Филатова блеснул огонек, но тут же потух.

— Ну и что? — равнодушно сказал он, вертя баранку. — Подумаешь, рассказ всплыл… Как же ему не всплыть, ведь дерьмо-то не тонет! Нам-то с этого какой навар? Адрес Дымова мы уже и так знаем…

Светлов не обратил на его пессимизм внимания.

— Есть надежда, — сказал он. — Во-первых, этот рассказ ему наверняка дорог, и он в лепешку расшибется, чтобы проследить за судьбой своего гениального творения. Кроме того, рассказы не рассылают по редакциям просто так, от нечего делать. Послал — значит, надеялся на публикацию. А публикация — это гонорар. А гонорар, Юрик, так или иначе надо получить — хоть в кабинете издателя, хоть в кассе, хоть на почте, переводом. Но получить лично, понимаешь? Я уж не говорю о том, что о размере гонорара надо так или иначе договориться. Словом, хороший рассказ или плохой, но это — поплавок, потянув за который можно выудить нашего господина литератора из его норы.

Филатов промолчал, но Дмитрий заметил, что он прибавил газу.

Кафе «Кавказ» оказалось небольшим, темноватым и уютным с виду помещением. Здесь вкусно пахло жареным мясом и какими-то пряностями. Светлов о чем-то коротко и негромко переговорил с немолодым черноусым официантом, и тот молча указал на задернутую бархатной портьерой дверь одного из кабинетов. Махнув Юрию рукой, Светлов отодвинул портьеру и вошел в кабинет. Зачем-то оглядевшись по сторонам и встретившись глазами с равнодушным, сонным взглядом усатого официанта, Юрий нырнул следом.

Из-за стола навстречу им поднялся невысокий грузный человек с ярко выраженной кавказской внешностью. Лет ему было хорошо за сорок. В интимном полумраке кабинета его лицо показалось Юрию знакомым, но он решил, что ошибся: для него все кавказцы были чем-то схожи между собой.

— Здравствуйте, Рубен Ашотович, — сказал Светлов. — Я Дмитрий Светлов, мы с вами говорили по телефону. А это, с вашего позволения…

Договорить ему не дали. Глаза Рубена Ашотовича, похожие на черные маслины, вытаращились от изумления, усы приподнялись и раздались в стороны, открывая в широкой улыбке крепкие желтоватые зубы, а короткие, толстые, как у штангиста, руки раскинулись в стороны, как будто Рубен Ашотович вознамерился кого-то обнять.

Судя по всему, так оно и было.

— Вай, — радостно на все кафе закричал Рубен Ашотович, — вай, Юрик-джан! Это ты, слушай? Вай, какая встреча! Я думал, ты давно неживой!

— Ё-моё, — сказал Юрий. — Рахат Лукумыч! Живой, как видишь. А я думал, ты урюком на рынке торгуешь. А ты у нас, оказывается, литературный деятель.

Воспитанный и интеллигентный Светлов почувствовал непреодолимое желание закрыть глаза ладонью, но Рубен Ашотович, которого Филатов почему-то обозвал Рахат Лукумычем, нисколько не оскорбился таким приветствием.

— Э, Юрик-джан, какая разница, слушай? Урюк хорошо для желудка, литература для мозгов… И так и этак людям польза, а старому Рубику Акопяну пара долларов на черный день…

— Насчет урюка не знаю, — смеясь, сказал Юрий, — а литература нынче, как я погляжу, такая, что пользы от нее как от козла молока.

— Правильно говоришь, слушай, — слегка опечалившись, согласился Акопян. — Что ты хочешь, дорогой, когда кругом такое творится! Средние века, упадок культуры… Скоро доллары разучатся печатать, не говоря уже о книгах. Садись, дорогой. Пить будем, гулять будем!

— Вы что, знакомы? — вклинился в паузу совершенно сбитый с толку Светлов.

— Более или менее, — зачем-то потрогав левую скулу, уклончиво ответил Филатов.

— Да, — озабоченно ощупывая правую сторону груди, подтвердил Акопян, — встречались пару раз.

Сказав так, он сделал короткое боксерское движение, имитируя классический хук справа. Юрий в ответ принял боксерскую стойку и сделал вид, что готовится парировать удар. Закончив эту пантомиму, оба рассмеялись и, хлопая друг друга по плечам, двинулись к столу.

Светлову показалось, что он кое-что начинает понимать, но спрашивать было бесполезно: если Филатов и Акопян в свое время от скуки метелили друг друга в кровь на грязном ринге подпольного бойцовского клуба, организованного покойным Адреналином, то это была закрытая информация — в этом Светлов успел не раз убедиться на собственном горьком опыте.

Акопян громовым голосом позвал официанта, но Юрий поднял кверху ладонь.

— Прости, Лукумыч, — сказал он. — Мы с тобой обязательно посидим, но только не сегодня. Дело у нас такое… Горячее, в общем.

— Ага, — сразу становясь серьезным, сказал Акопян. — Я сразу так подумал. А когда тебя, Юрик, увидел, последние сомнения пропали. Ты ведь приключенческой литературой не увлекаешься, у тебя вся жизнь — сплошное приключение. Слушай, не томи старого больного человека, скажи честно, зачем тебе этот рассказ?

— Плевал я на рассказ, — ответил Юрий. — Мне человек нужен. Автор.

— Только автор?

— Да, — задумчиво сказал Юрий, — недооценил я тебя, Лукумыч. С твоими мозгами на рынке урюком торговать — преступление перед человечеством. Угадал, не только автор. Еще и героиня.

— Э, — загрустил Акопян, — совсем плохо, да? Один человек — очень умный, хоть и русский, он у меня все рукописи читает, — сказал, что этот рассказ на треть — отчет о реальных событиях, а на две трети… как сказать…

— План, — подсказал Юрий.

— Да, слушай! — с жаром подтвердил Акопян. — План! Мне тоже так показалось. Слушай, даже если он ничего не сделал, за такие планы ему голову мало оторвать, понимаешь? Его надо остановить, пока он беды не наделал, этот ревнивый ишак!