Александр Тамоников - Синдром войны Страница 6

– Да, я супер, а еще умею классно делать уколы, – прошептала Галка, тридцатитрехлетняя медсестра из стационарного госпиталя, работающего на базе единственной городской больницы.

В отличие от Алексея, тяжелый день уморил ее не полностью. Она улеглась на него и уставилась с таким выражением, как будто он что-то не завершил.

«Нет! – мысленно взмолился Алексей. – Больше не могу, завтра война, завтра в поход!»

Он приходил к ней почти каждую ночь, если, конечно, служба позволяла. Бывшая процедурная, переделанная в комнату отдыха медперсонала, превращалась в гнездо любовных утех. При желании Галка могла найти кого угодно, с ее внешностью это не было проблемой, но почему-то запала на капитана Стригуна. Да и его тянуло к этой смешливой темноволосой женщине с блестящими глазами, за которой до Алексея без успеха увивался чуть не весь батальон, включая командование.

– Может, поженимся после победы? – однажды предложил он Галке.

Та задумалась, нервно рассмеялась, затем заплакала, потом со злостью проговорила:

– Знаешь, Стригун, тебя никто за язык не тянул. Сам сказал, я тебя не вынуждала. Хорошо, будем ждать победы. А после бракосочетаемся на развалинах президентской администрации в граде Киеве. Но вдруг тебя убьют или ты еще каким-то образом меня кинешь?

– Хорошо, – сконфуженно сказал Алексей. – Постараюсь не обмануть твоих надежд.

Всем хотелось, чтобы перемирие оказалось настоящим, пусть и постоянно нарушаемым, чтобы в «мудрые» киевские головы не долбанула еще какая-нибудь дурь. Самое время остановиться тем и этим, порешать вопросы не на поле брани, а за столом переговоров.

Иногда в спокойные ночные часы в душу Алексея вкрадывалась надежда. А вдруг так и будет? Пусть хоть эта ночь пройдет спокойно!

Но телефонный звонок на самом интересном месте загубил всю надежду. В кармане брюк, брошенных на полу, забился ритм, особенно актуальный в этом сезоне: «Марш-марш левой! Марш-марш правой!»

– Не отвечай, Леша, пожалуйста, – взмолилась Галка и с обреченной миной поняла, что говорить он будет.

Долгие секунды ушли на то, чтобы извлечь аппарат из скомканных штанов.

– Зимаков, – услышал он. – Есть тема, Алексей. Быстро задницу в руки и сюда. Извинись за меня перед женщиной.

– Бойцов поднимать, товарищ подполковник? – обреченно спросил Стригун.

– Всех, – отозвался комбат и отключил связь.

Перемирие, похоже, выходило на новый уровень. Эх, батяня, чтоб ты провалился! Настроение вдруг резко упало. Но время еще детское, половина одиннадцатого. Мало ли по какой нужде он понадобился комбату.

Галка заволновалась, обняла его сзади, прижалась. Трудно облачаться в форму бойца непризнанной республики и целовать при этом женщину.

– Ты куда? – пробормотала Галка. – Ведь пришел совсем недавно. Будь проклято это твое начальство! Что ему нужно?

– Успокойся, Галка, это ненадолго. – Он поцеловал ее в спутанные волосы. – Скоро вернусь, и продолжим.

– Обещаешь?

– Клянусь. Успокойся, детка, война кончилась, все позади.

– Точно? – Она шмыгнула носом. – Хорошо, Алеша, приходи скорее, буду ждать. – Женщина нерешительно улыбнулась. – Вся такая в дольче габбана.

Глава 3

Ночь была безлунной, тьма накрыла запад Луганщины. Ветер надрывался порывами, гнал на восток тучи. Боевая машина пехоты двигалась зигзагами, с погашенными фарами, держалась кромки леса. С дороги она давно ушла, в чистом поле были бы бельмом на глазу. Механик-водитель Гавава пыхтел от огорчения, но был вынужден идти на минимальной скорости. Иначе нельзя, кругом сплошные буераки. Уже сорок минут разведгруппа находилась в пути.

Приказ идти на одной БМП имел свои резоны, но в плане комфорта это было полной засадой. В десантном отсеке помещалось лишь одно отделение, остальным приходилось сидеть на броне и бороться со щетинистым ветром и колючим снегом.

В тесном отсеке горела тусклая лампочка. Бойцы первой подгруппы сидели на жестких лавках и подпрыгивали в такт движению, все насупленные, с опухшими лицами. Оделись как на северный полюс – свитера, ватники, штаны с мощным утеплителем. Приказ Алексея обуться в валенки встретили с легким ступором, но не роптали. Бегать можно и в этой обувке, по льду не скользишь, прогноз отнюдь не весенний, зато какой комфорт натруженным ногам!

Люди молчали. Слипались глаза. Заразительно зевал Андрюха Левин, натянувший на себя кучу тряпья.

Фрол Антонец закашлялся и хрипло проговорил:

– Проклятая эбола!..

Левин поперхнулся, на всякий случай отодвинулся от соседа подальше. Бывший артист Гуляев закутался в махровый шарф, застыл, наглядно демонстрируя, что все тела стремятся к состоянию покоя.

Неподвижно смотрел в одну точку Ян Шанько. Этот парень перестал бриться, обрастал свинцовой щетиной, ни на что не реагировал. С каждым днем он все глубже погружался в себя, жил воспоминаниями, что не мешало ему выполнять служебные обязанности.

Стригун начинал беспокоиться за психическое состояние бойца, но не знал, как к нему подступиться. Да и нужно ли это делать?

Заворочался Котенко, разлепил глаза, обвел ими вибрирующее пространство. У него был вид человека, разучившегося спать.

– Чего такой опухший, Аким? – спросил Левин.

– Не знаю. – Котенко пожал плечами.

– Почему так тащимся? – пробубнил Антонец. – Товарищ капитан, мы же не едем, а на месте стоим. Я сейчас, ей-богу, усну.

– А что, уже опаздываем? – спросил из отсека управления Гавава. – Не, мужики, не надо опаздывать раньше времени.

Алексей молчал. Он припал к амбразуре, смотрел, как проплывает мимо БМП иглистый лесной массив.

Наверху что-то загремело, послышался возмущенный крик, кто-то замолотил кулаком по броне. Гавава чертыхнулся, остановил машину. Живописная ругань раздавалась на фоне дружного гогота.

– Все в порядке, мужики! – крикнул прапорщик Кульчий. – Это Махецкий с брони сверзился! Нормальная ситуация.

– Жить будет? – крикнул Алексей.

– Он еще нас переживет. – Гогот усилился, за ним последовала «защитная реакция» неугомонного Ваньки Махецкого в виде отборной ругани.

Машина тронулась, стала набирать скорость.

– Вот ведь шебутной! – Алексей покачал головой, сдерживая смех. – Не может сидеть спокойно, так и норовит куда-то влезть.

– Точно, – проворчал Гуляев, выходя из оцепенения. – У этого баламута в башке, как в Киеве. Президент вроде есть, а реальная власть у тараканов.

Загоготали Антонец с Левиным. Ухмыльнулся Алексей. Чуть осветилось обрюзгшее серое лицо Акима Котенко. Шанько вышел из ступора, покрепче обнял автомат и закрыл глаза.

– Достали эти суки в Киеве, – развивал тему Антонец. – Демократы, блин! Весь Восток в руинах лежит, а они все успокоиться не могут, мало им…

– Ну да, – согласился Алексей. – Демократия на Украине торжествует, но как-то злобно. Будут нас месить до полной ее победы. Сейчас силенок подкопят и снова в бой. Ходят слухи, что Штаты обработали своих союзников по НАТО, бывших когда-то в Варшавском договоре. Те начинают расконсервировать свои склады с советским вооружением – танками, САУ, прочей бронетехникой. Вроде Польша уже отправила хохлам первые эшелоны.

– А они и рады, – заявил Антонец. – Оружие хоть и старое, но знакомое. На фига им новейшее импортное? Это ж надо инструкторов нанимать, учить бестолковых украинских хлопцев, следить, чтобы вояки из НАТО в плен к нам не попали. Кучу бабок можно сэкономить. А тут зима так некстати. Бойцов надо одевать, кормить.

– Псаки намедни ляпнула, мол, если в Украине, не дай бог, наступит зима, то США введут очередные жесткие санкции против России, – выдал Гуляев.

– Так и ляпнула? – изумился, не въехав в фишку, Левин и разочарованно поджал губы, когда Гуляев разразился смехом.

– Гоша, тормози, местами меняемся, – спохватился Стригун, глянув на часы.

Разведгруппа находилась в пути пятьдесят минут. Парни на броне окончательно заледенели, пусть погреются. Бойцы недовольно загудели, подумаешь, какие неженки, но делать нечего, стали застегиваться.

БМП стояла у сумрачной опушки. Первое отделение выбралось наружу, под пронизывающий ветер. Замерзшие соратники скатились с брони, пошли к открытому люку.

– Вообще не понимаю, тварь я дрожащая или плохо оделся? – Бывший российский пограничник Дьяков стучал зубами, отталкивая Левина, замешкавшегося в люке. – Да иди ты отсюда, Андрюха!

– Куда же я уйду? – Левин поежился.

– В закат, блин!

– Я тоже не пойму, мы мерзнем или закаливаемся? – пробормотал «переквалифицировавшийся» сотрудник автоинспекции Архипов. – Спасибо вам огромное, товарищ капитан, сжалились, не забыли своих. Теперь посидите на броне, почувствуете, что это такое.

Возбужденные бойцы карабкались в десантный отсек. Чубатый Махецкий с матерками пошучивал насчет горохового супа с чесноком. Прапорщик Кульчий поторапливал своих парней, подталкивал тормозящих Семицкого, Бобрика.