Юрий Мокшин - Узники смерти Страница 8

Неожиданно Дмитрий Николаевич вспомнил свои собственные слова, сказанные Сене: "..Есть много других, более верных способов убрать лейтенанта…"

"Действительно, — подумал Зотов, покусывая сорванную травинку. — Почему бы убийце просто не оглушить Макарина, сунуть ему в рот ампулу с наркотиком, а затем с помощью гипноза немножечко притупить память? Никто бы не понял, а если уж убийца не был уверен в надежности своего гипноза, то мог бы через день или два, достаточно подготовившись и все продумав, спокойненько убрать опасного свидетеля. Почему убийца не пошел по простому пути, а выбрал вариант привлекающий внимание и потому опасный? Хотя еще неизвестно что проще: убить с помощью экземпляра или ломать потом голову, как подстроить несчастный случай?"

Зотов пришел к выводу, что преступник видимо не смог оглушить Макарина. А не смог по двум причинам: во-первых, он слаб физически и не решился нападать; во-вторых, Макарин все-таки был начеку и держался от убийцы на достаточном расстоянии. Если взять основного подозреваемого Мизина, то эти варианты не подходили, так как профессор достаточно крепок, владеет восточными единоборствами, постоянно принимает участие в соревнованиях и даже один раз победил самого Зотова, вырубив минут на пять. Тут больше бы подошли доктор Куданова или хлипкий Черков.

"Итак, — продолжал рассуждать Зотов, — спустившись в лабораторию, но еще не войдя в отсек с экземплярами, лейтенант кого-то увидел. Он был крайне удивлен и испуган. Удивлен оттого, что в пустой лаборатории наткнулся на сотрудника; испуган же оттого, что обнаружилось его собственное серьезное нарушение инструкции. Тут, мне кажется, сыграла психология пре-винившегося новобранца, и преступник воспользовался этим. Он убедил лейтенанта, что либо Макарин, либо компьютер ошиблись, понимая в тоже время всю шаткость своих позиций. Ведь стоило лейтенанту подняться в "центральную", и все стало бы ясно. Убийце ни в коем случае нельзя было отпускать Макарина и видя, что тот напуган не меньше его самого, убийца решил пойти ва-банк. Может быть у него был и другой вариант ликвидации, но узнав у лейтенанта причину появления в блоке, убийца тут же придумал новый и, в данной ситуации, более верный способ. Он пообещал Макарину сохранить тайну и даже больше: позволить встретиться с другом. В тот момент, когда лейтенант открыл камеру, неизвестный прошел в аппаратную и включил сигнал на уничтожение. Так как у данного экземпляра сигнал "атака" был речевой, то достаточно было включить внутреннюю связь с камерами и произнести кодовые слова. Голос в динамике на пару секунд отвлек внимание лейтенанта, а зомби, получив команду, спокойненько разделал его.

Но тогда зачем нужна была аппаратура "Сигнал"? Или Мизин забыл шифр и решил вспомнить? Или это был не Мизин? '"

Зотов оказался в тупике, в который сам же себя и завел своими рассуждениями. Зомби на данном этапе подготовки находился в подчинении только Мизина и только профессор знал его код. Поэтому Сергею Ивановичу незачем было включать аппаратуру "сигнал", чтобы выяснить ключевую фразу. Конечно, при условии, что профессор специально не включил аппаратуру, для того, чтобы направить следствие по ложному следу. Но это так же было маловероятно, так как убийца тем самым выдавал сам себя и заранее был уверен в разоблачении. Включение аппаратуры было пока одним из основных вещественных доказательств.

И тут опять возникло "но". Время появления Макарина в тринадцатом секторе было на одиннадцать минут тридцать восемь секунд раньше кратковременного всплеска нагрузки, то есть включения аппаратуры. Если Мизин не пользовался "Сигналом", тогда что он мог включать на такой короткий срок и для каких целей? А если это все-таки был не Мизин, тогда кто?

Зотов пожалел, что у него нет под рукой надежного экстрасенса, так как все имеющиеся на Зоне "волшебники и маги" работали во втором блоке и ими были все те же Мизин, Куданова и частично Черков. Обращаться к ним за помощью все равно, что запустить козла в огород с капустой.

4

Камуфляж Зоны был сработан на славу. Никому и в голову не приходило, что под жилгородком, начиная от штаба до радиоточки в одну сторону, и до химзавода в другую, глубоко под землей скрывается суперлаборатория КГБ.

Вряд ли кто мог догадаться, что заходящие каждое утро в штаб симпатичные прапорщицы, степенные капитаны и майоры — никто иные, как профессора, доктора наук и ассистенты. Спустившись под землю и сменив мундир на белый халат или спецодежду, они приступали к опытам, порою приводившим в трепет не только знавших об этом по долгу службы, но и их самих.

Создатели лаборатории преследовали множество целей. Основные из них заключались в разработке химических, бактериологических и биофизических методов и препаратов, пригодных к тайному использованию для контроля над поведением человека. В идеале кое-кто мечтал создать универсального человека-робота, супермозг, способный решать задачи, недоступные ни людям, ни компьютерам. Проводились исследования по биологии, физиологии и психологии человека, исследования по массовому воздействию на толпу. Один из психотерапевтов, ставший в будущем знаменитым по своим телесериалам массового гипноза, принимал участие в этих исследованиях. Несколько лет спустя после описываемых событий, он сумел все-таки проверить свою теорию на миллионной зрительской аудитории. И хотя этот телегерой понятия не имел о существовании лаборатории, свои установки он получал именно из Зоны.

Но человек — существо живое, а потому не столь надежное, как машина. Поэтому кроме экстрасенсов, проводились испытания психотронных генераторов, способных воздействовать как на одного человека в отдельности, так и на большое скопление людей. Разрабатывались программы по использованию генераторов в парламентах, конгрессах, военных коллегиях потенциального противника. О народе тоже не забывали. Создавались различные программы для подавления толпы, для нагнетания напряженности, взрыва необузданной энергии и необдуманных действий. Но кто из создателей генераторов мог предполагать тогда, что не пройдет и десятка лет, как их усовершенствованные электронные монстры будут использоваться на улицах и площадях Москвы?

Конечно, такой объем работ был не под силу одной лаборатории. Зона изначально планировалась как центр, к которому должна стекаться информация со всех концов страны, научные разработки и идеи. Здесь их изучали, если нужно, дорабатывали или просто проверяли в действии, прежде чем запустить в серию. Но и своими собственными идеями Зона могла бы прославиться на весь мир, если бы, конечно, не ее страшная засекреченность.

Нельзя сказать, что сама идея тайного контроля над мозгом человека была продуктом именно двадцатого века. Поиск в этом направлении осуществлялся в разные времена и в разных странах. У нас он начался еще в Царской России и курировался контрразведкой Генерального штаба. Этому серьезному департаменту необходимы были новые надежные методы допросов пойманных вражеских агентов, физические пытки зачастую давали сбой — арестованные, не выдержав, уносили с собой в могилу ценные сведения, так и не успев поделиться знаниями с господами из следственного отдела. Исследования основывались, в основном, на восточных наркотических веществах. Да и сама идея прилетела оттуда, принесенная на крыльях японских и китайских агентов.

Октябрьская революция прервала этот полет, правда, ненадолго. К двадцать второму году умные головы начали понимать, что теория о всесильности воспитания и перевоспитания человека, мягко говоря, не срабатывает. Необходимы иные, более надежные способы в создании нового человека, служащего идеальным винтиком в машине тоталитарного государства.

Начался новый виток исследований. Как многие царские архивы, архив спецслужбы достался в наследство ЧК в целости и сохранности. Но сама лаборатория к тому времени была полностью разрушена и разграблена. Пришлось все создавать заново.

Поначалу работа шла медленно и не приносила ощутимых результатов. Сказывались ограничения законодательного плана, не хватало образованных и в то же время достаточно идейных для такой работы кадров. Почти не было подопытного материала.

К тридцатому году, вследствие государственной политики, положение начало меняться. Перестали стесняться законов, широким потоком хлынул дешевый материал в лице врагов народа. Многие научные направления были объявлены лженауками и вычеркнуты из нашей общедоступной истории, но продолжали развиваться и крепнуть в секретных лабораториях и институтах, создаваемых на базе концентрационных лагерей.

Положение в корне изменилось к тридцать девятому году, когда благодаря постоянным заботам Берии — крестного отца институтов-зон — в лабораторию Мозга, расположенную к тому времени в лагере особого режима, поступили кадры из числа репрессированных. Они готовы были изобрести хоть вечный двигатель, лишь бы не попасть не лесоповал.