Алла Репина - Девушка с прошлым Страница 8

– Ну что, пинкертон, выперли тебя из твоего Мухосранска? – вернувшийся вечером с комбината отец довольно хохотнул, похлопав Леху по спине. – Ничего, наследничек. Как говорят мои немецкие партнеры, в каждом большом свинстве есть маленький такой кусочек ветчины. Привыкай к дерьму.

– Юра… – укоризненно вздохнула мать, – мальчик два года не был дома, а ты ему с порога про свое дерьмо.

– Вот видишь, – она у нас не меняется. Все воспитывает меня. Теперь за тебя возьмется, да и правильно сделает, – отец неожиданно посерьезнел. –Чего ж сразу-то к нам не приехал? Зачем к Светлане поперся?

– Так, захотелось себя в божеский вид привести, – Алексей смутился. – А ты-то откуда знаешь?

– Питер – город маленький. Тебе сегодня одним местом захотелось – завтра тебя в другом месте поимеют.

– Юра! – вновь одернула отца мать.

– Ладно-ладно, я ничего не говорил. Но к Светке больше не суйся. Владимир Иванович Лишков, ее будущий супруг, мужик на редкость пакостный. Но очень нужный.

На следующий день Юрий Алексеевич устроил для своих компаньонов основательный ужин с банькой – по случаю возвращения наследника. Леша с некоторым удивлением увидел, что то почтительно-заискивающее отношение, которое всегда окружало его отца в этом городке, теперь было перенесено и на него. Наследник есть наследник: контрольный пакет акций комбината принадлежал Юрию Алексеевичу. Еще какие-то доли были у области и у одной германской фирмы. Поэтому в баньку на знакомство с Алексеем прибыл и здоровущий немец – господин Раупах, не без удовольствия вкушавший местную экзотику. Немец отлично говорил по-русски.

– Да наш он, этот немчура, гэдээровский. В Москве учился, – пояснил Лехе отец. – Отличный мужик. После девяносто первого года приватизировал там у себя кое-что, так что теперь трудимся вместе. В поте лица, ха-ха…

Отец был в отличном настроении. И сам, расцвечивая повествование все новыми пикантными подробностями, под хохот распаренных банькой и водкой мужиков рассказывал собравшимся о Лешкиных злоключениях, о которых тот поведал ему накануне, не предполагая, что ради острого словца отец не пожалеет и родного сына.

– Представляете, пяточки розовые, грудь цыплячья – этакая Мата Хари гарнизонная, – утирал слезы Юрий Алексеевич…

– Алексей, мне очень жаль, что у вас там были такие большие проблемы, – сокрушенно качал головой герр Раупах, начисто лишенный, как и многие его соотечественники, чувства юмора. – Юрий, мы должны помочь мальчику.

– Да уж, не обидим наследничка! Только он, неблагодарный, здесь оставаться не желает. Манят его, понимаешь ли, огни большого города.

– Юрий, мы с тобой как-то говорили о банке Андрея Артуровича, – не желал сворачивать с деловой стези немец. – Это есть хорошая ситуация…

– Ох, и хитер ты, мин херц!

– Алексей, с его опытом и образованием, мог бы работать в секьюрити банка. Свой человек у Андрея Артуровича – это очень, очень хорошо…

Леша, к приятному удивлению отца, упрямиться не стал. “Служба безопасности солидного банка это не так уж плохо”, – решил он сам для себя. Не в прокуратуру же ему было идти или в ментовку – по нынешним временам там, по его мнению, могли работать только сумасшедшие энтузиасты или отпетые взяточники: на таком-то безденежье! Вольные адвокатские хлеба его пугали. Все-таки за два года он, хотя и сам не желал в том себе сознаваться, умудрился пропитаться армейским духом: ему нужно было стабильное место, стабильное жалованье, рост по службе. Звездочки маячили-таки в его голове… Подобранное отцом место работы выглядело вполне весомо, и Алексей не без удовольствия думал о том, что он теперь на равных вернется в круг своих знакомых. Хуже не было для него, чем слыть несостоявшимся и неудачником.

На новом месте его первым делом отправили на “повышение квалификации” – на стажировку в Финляндию, на курсы телохранителей при одном институте, готовившем кадры для служб безопасности самых разных охранных структур. Там, в настоящей Европе, он окончательно забыл о своей Вологде-20, о Дивномайске и прочих Мухосрансках, коими скрещивали такие бывшие вояки, как он, все те места, где довелось им послужить. Публика на курсах подобралась прелюбопытная – было даже несколько слушателей из СНГ, ребята из разных бывших советских республик, от Украины до Таджикистана. У всех была за плечами служба в армии – советской армии, конечно. У некоторых – даже в особо элитных частях. Нертов энергично завязывал знакомства с коллегами. Никогда не угадаешь, кто и когда тебе пригодится.

Глава 3

ВЕЧНЫЙ ПАША

Позже Марина сама улыбалась своей наивной самонадеянности. Кто ждал ее в этом большом и холодном городе?

Эффектная дама в приемной комиссии, высокая шатенка в дорогущем костюме, снисходительно растолковывала:

– Голубушка, вы извините, вам вообще не стоило приезжать. У вас там теперь независимое государство. У вас есть свои вузы – университет, пединститут. Мы даже не можем платить вам стипендию.

– Но мне некуда возвращаться…

– Милая, это ваши проблемы! Вы взрослая женщина. Привыкайте решать свои дела самостоятельно.

Увидев слезы, навернувшиеся на глаза Марины, она еще раз пролистала ее документы. Остановилась на графе “родители”. Уже немного виновато глянула на Марину:

– Кажется, понимаю.., знаете, Марина Андреевна, я тоже когда-то начинала одна в этом городе. Конечно, мне было проще, мои родители были живы, но они жили далеко и мне не помогали. Все равно приходилось все делать самой. Мне очень жаль, что у вас так все сложилось. Да вы присядьте, попробуем что-нибудь сообразить…

Марина посмотрела на нее с надеждой.

– Знаете что… Найдите-ка себе работу с временной пропиской и попробуйте поступать на вечернее или заочное. Что там у вас с языком?

– Английский и немецкий.

– Я не о том. Украинским владеете?

– И украинским, и польским.

– Ну, тогда у вас есть шансы. У нас с этого года как раз открывается украинское отделение. Иностранный язык, понимаете ли, – подняв глаза к потолку и ухмыльнувшись, сказала дама. – Попробуйте.

Здесь же, в приемной комиссии, Марина познакомилась с такой же, как она, неудачницей – Катей из белорусского города Борисова. У Кати была уйма питерских родственников. Прописывать к себе племянницу они не захотели, но чем смогли помогли: нашли ей работу с общежитием – санитаркой в больнице. Деловая Катерина смогла замолвить словечко и за новую подругу. Так в этой же больнице на Большом проспекте Васильевского острова оказалась и Марина.

Днем – судна и грязные простыни, вечером – лекции. Не сказать, чтобы ее подружка была очень усердной студенткой. У Катьки были другие задачи.

– Маня, для нас главное что? – воспитывала она свою чересчур интеллигентную, на ее взгляд, подругу. – Для нас главное – закрепиться в Питере. Найдем кого покруче и заживем.

Марина с любопытством наблюдала Катькины маневры вокруг молодых докторов и пациентов импозантного вида. Катька мгновенно оценивала ситуацию и принимала тот облик, который, по ее мнению, был наиболее подходящ для соблазнения. Для одного приглянувшегося пациента она была заботливой нянюшкой, нарочито подчеркивающей свою провинциальность, для другого – бросающей откровенные взгляды томной красоткой. В охоте на Льва Борисовича, тридцатилетнего завотделением, Катька избрала имидж примерной и любознательной студентки. Она ходила за ним по пятам и задавала уйму вопросов по методикам санобработки, а Лев Борисович простодушно распалялся на тему помывки рук по схеме Спасо-Кукоцкого и Кочергина. Но как она ни старалась, ничего у нее не получалось. Лев Борисович и не думал оступаться с пути примерного семьянина. Лишь один раз Катьке удалось раскрутить на непоправимое одного достойного кандидата – рихворнувшего писателя. Но телефона он ей своего не оставил – только одарил при выписке книжечкой стихов с надписью о приятно проведенном времени. Стихи оказались плохими, да и сам писатель, как поделилась потом с подругой Катька, был мужчиной так себе.

– Не там ищем, – сделала мрачный вывод Катька. Через несколько недель она уже еле передвигалась на работе: с присущей ей одержимостью Катерина ринулась в жизнь ночных клубов. По вечерам у общежития стали появляться крутые ребята на стареньких иномарках, а в речи Катьки, и так-то неисправимой росянке, на которой говорят русские белорусы, появились новые словечки, смешившие Марину.

– Как ты говоришь: медуза? – переспрашивала Марина, задумавшая написать курсовую по “ново-язу” бандитов.

– Медуза – это питерские говорят. Южные скажут: “Ты че скворчишь, сковородка?"

– А еще? Как они представляются?

– “Обозначься, бычара, и спусти с ручника”, – Катька сама расхохоталась.

– Чего-чего?

– Назови, значит, свои имя и группировку, а также приди в себя, успокойся.