Илья Рясной - Наше дело — табак Страница 8

Вновь Ушаков подумал о том, что с русским бандитом никто в мире не может бороться. С ними способен бороться только наш голодный мент, которому хоть немножко развязали руки. Да вот только руки в последние годы менту не развязывают, а вяжут все крепче и крепче.

— Вот свинство, — воскликнул Гринев, когда вечером их машина двигалась в сторону России. — Считай, сорвался Ваха с крючка.

— Игрушки это все. Надо брать Корейца на своей территории, — сказал Ушаков. — Крепко брать, чтобы не выскользнул змеей.

— Крепко, — хмыкнул Гринев. — Он у Управления по оргпреступности в разработке уже который год? Чего эти балбесы его крепко не берут?

— Вопрос риторический. Они не берут, мы возьмем, — произнес Ушаков многообещающе.

Глава 8

КУРЯТНИК

Из женских клубов Полесска «Афродита» считалась самым престижным. Точнее, это был курятник, куда «новые русские» и чиновная братия отправляли одуревших от безделья в четырех евроремонтных стенах своих жен. Чтобы те на других куриц посмотрели, себя показали, покудахтали всласть да почистили бы крылышки — маникюр, прическа, солярий, бассейн. Ну а главное, похвастались бы всласть друг перед другом, без этого никакие деньги не в радость, кто там детеныша в детсад в Англию отправил, кому муж «мере» цвета «мокрый асфальт» подарил, у кого новое бриллиантовое кольцо, кто только что вернулся из кругосветного путешествия на дорогом суперлайнере, а кто отстегнул тридцать тысяч долларов за вступление в московский гольф-клуб.

Лена Колпашина потянула через соломинку коктейль «Афродита» — фирменное местное угощение, поставила бокал на подставку, руки у нее слегка тряслись.

— Еще закажем? — спросила Вика Сапковская, поболтав ногой в воде. Бассейн был отделан голубой плиткой, так что вода в нем тоже казалась ярко-голубой. Ее бокал уже дано опустел.

— Не хочу, — произнесла вяло Лена.

В бассейне было еще трое молоденьких, будто с одной распродажи, «новорусских» жен. Вика и Лена были куда старше их — им перевалило недавно за тридцать, ветер уже в голове не гулял, как раньше, да и пришли они немножко из другого времени, так что, глядя на этих девчонок, Лена ощущала, что между ними пропасть.

— Ты какая-то не такая сегодня, — покачала головой Вика. — Ну, расслабься, подруга. Чего тоскуешь?

— Да все то же.

— Я тебе так скажу, подруга… — Пухленькая Вика строчила словами со скоростью пулемета и в отличие от немного флегматичной и часто задумчивой худосочной Лены являла собой типичный образец машины, которая поглощает и перерабатывает слухи и способна завести своей энергией кого угодно. — Ты на них меньше внимания обращай. Это их работа — делать деньги и сходить с ума от этого.

— А наша работа?

— А наша работа — эти деньги тратить и не лезть к нашим мужикам, когда не просят. Вон мой после тех дел вообще какой-то чумной стал, глаза стеклянные. И пусть. Его проблемы…

— Да ну тебя…

— Станешь чумным. Такие деньги проворонили.

— Деньги, деньги, деньги, тугрики, — протянула Лена.

— С другой стороны — что, последние деньги? Не последние. Зато дуракам наука… Кстати, твой-то как?

— Я вижу, что ему тяжело. Такой удар.

— Ничего. Еще заработают. А не заработают — других найдем. А, подруга?

— Ну чего ты говоришь, — поморщилась Лена.

— А чего. Вон Инессу возьми. Ей вообще на все наплевать. Ей плевать, что Глушак злобой изошел. Для нее мужик — существо сугубо утилитарное. Как вол. Свое отслужил, перестал поле пахать — под нож.

— Ты скажешь…

— Сколько она уже мужей пережила? И один другого круче. И ей плевать, что у Глушака чердак сносит, что он как идиот по всему городу бегает и клянется найти того, кто его деньги стырил. Учись у этой шалавы.

— Я его вчера видела в китайском ресторане. Действительно, какой-то немного…

— Дурной. — Вика нагнулась и зачерпнула в ладонь воду. — Так это у него всегда было. Он же козел. Козел натуральный… Мой Казимирчик — тоже козел хороший. Но по сравнению с Глушаком — просто ангел. Вот тот козел. Всем козлам козел… Нет, все-таки по коктейлю.

Она жестом подозвала официанта и кинула ему:

— Толик, две «Афродиты». И соленый огурчик… Ну, чего вылупился? Шучу. Два коктейля…

Официант мягко и уважительно испарился, как умеют испаряться официанты в шикарных заведениях, чтобы потом так же уважительно возникнуть.

— Нет, ну ты скажи, Глушак не козел?

— Козел, — с чистым сердцем согласилась Лена.

— Грубая такая сволочь. Я вообще не знаю, как он деньги зарабатывает. И по виду, и по повадкам — чистейший снежный человек. Дикий, да. Питекантроп. Предок человека цивилизованного. Ты слышала, чтобы он с кем-нибудь по-человечески обошелся, слово доброе сказал? У него же все, как он говорит, «гниды», «уроды» и «падлы». Во, — она постучала по кафелю рядом со своим лежаком. — Откройте, стучат… Из-за чего они с благоверным твоим разлаялись?

— Глушак решил, что Арнольд две фуры с «Мальборо» мимо него провел.

— А он провел?

— Знаешь, это их дела. Я в них не лезу, — раздраженно воскликнула Лена.

— Может, проводил, может, и не проводил, — не обращая внимания на нервный тон подруги, произнесла Вика. — Но Глушак — он же психованный. И Арнольд твой тоже хорош, но он хоть человек интеллигентный, с высшим образованием. А этот питекантроп вместо разговора по душам ему сразу в лоб. Не так?

— Так.

Лена вспомнила, как Арнольд появился дома после конфликта с Глушко в черных очках. Под глазом мужа светился фингал, и ребро было сломано. Пришел и сказал тогда:

— Я больше в офис ни ногой. Пусть этот гад один работает. У него две извилины в башке, так что быстро по миру пойдет.

Но за те месяцы, что они поделили пополам бизнес и до сих пор пытались безуспешно поделить фирму «Восток», по миру Глушак не пошел. А в первый раз по-настоящему он влетел с деньгами, которые передал Сороке. Жадность подвела — хотел получить сразу и много, поэтому вложился в это дело куда щедрее, чем требовала элементарная осторожность.

— Он же с людьми обращаться не умеет, — продолжала поливать Вика нелюбимого ей Глушко. — Сразу рычит. Так что во всей этой истории с кидком Арнольда и моего дурака еще жалко. А этого питекантропа… Так ему и надо.

— Глушак подлец, — согласилась Лена. — Муж мой с ним сколько лет были друзья — не разлей вода. Арнольд его от тюрьмы пять лет назад спас. Если бы не он, Глушак бы до сих пор сидел. А этот подлец его избил. Ну почему так, Вик? Ведь друзья же… А сейчас один на другого волком смотрят…

— Деньги, подруга, деньги. Друзья друзьями, а табачок врозь.

— Нет, я этого не понимаю.

— А мы много чего не понимаем.

— Ох, Вика, — вдруг с грустью произнесла Лена. — Как же мне все осточертело! Ну почему так? В последнее время все с цепи сорвались. Одни разговоры — кинули, как деньги возвращать, как фуру растаможить… А я жру таблетки горстями.

— Тебе-то чего, подруга?

— Я боюсь. Понимаешь. Просыпаюсь, и мне страшно. Я не знаю, чем закончится этот день.

— А ты меньше напрягайся.

— Я не могу меньше напрягаться… Я выглядываю в окно, где Арнольд оставил джип, и не знаю, на месте ли он или его опять угнали. Две машины угнали за полтора года, почему бы не угнать третью. Я провожаю его на работу и не знаю, придет ли он обратно. Сороку убили, а я его неплохо знала еще до сигаретных дел. И жену его знаю… И самое страшное, постоянно примеряю все на себя — а как, если бы не его, а моего Арнольда…

— Нет, я тебя, конечно, понимаю…

— Я по ночам просыпаюсь… И мне кажется, что сейчас снова грохот этот услышу. Когда нам в гараж мину заложили полтора года назад. И мне опять страшно… Эти деньги. Опять будет что-то. Я чувствую.

— Когда будет, тогда и будешь голосить, — отмахнулась Вика. Ее оптимизму и жизнерадостному фатализму можно было только позавидовать. И издергавшаяся за последние два года больше, чем за всю предыдущую жизнь, Лена ей завидовала, поскольку сама так легко жить не умела. После взрыва ее гаража, когда Арнольд чудом остался жив, у нее начала дергаться щека. Чуть разволнуется — дергается.

Вика выбросила соломинку и одним махом проглотила коктейль. Потом оглянулась.

— Во, королева, — хохотнула она. — Собственной персоной.

Инесса Глушко неторопливо вошла в помещение. На ней был вызывающе открытый купальник. Миниатюрная, с черными пышными волосами, красивая, смуглая, лицо с правильными, чуточку восточными чертами, она выглядела очень эффектно. Оглянулась лениво, завидев двух подруг, помахала им снисходительно и торпедой вошла в воду бассейна. Ее движения были сильные и отточенные.

— Чего она сюда ходит? — усмехнулась Вика. — Тут мужиков нет. Не с кем рога Глушаку наставлять.

— Наставляет, думаешь? — озабоченно спросила Лена.

— А ты на нее посмотри. Она что, может не вырастить своему благоверному такие красивые, тяжелые, разветвленные рога? Как, по-твоему?