Александр Маркьянов - Ген человечности - 3 Страница 8

Решение пришло мгновенно. Покатая крыша авиационного ангара была от меня всего в нескольких метрах, матово поблескивая на солнце. Это был выход — смертельно опасный, но все же выход. Оттолкнувшись, я прыгнул из вертолета — по штурмовому, без троса — нацеливаясь на то место, где должен был приземлиться снайпер третьей группы, тот самый, что сейчас изо всех сил старался не сорваться с троса. И — через секунду грохнулся плашмя об крышу, распластался на ней, вцепился пальцами в металл, ощупывая его и ища любую зацепку. Мне нужно было все что угодно — шов, плохо сваренный лист, выбоина — все, что позволило бы мне задержаться на крыше и не скатиться вниз…

Зараза…

Зацепился! Недалеко от края — но зацепился, затормозил падение, распластался на крыше, вцепившись в руками в гладкий профилированный металл. За спиной, ниже — но как будто совсем рядом бесновались одержимые, металл едва слышно гудел от ударов. Цепляясь за металл, они пытались взобраться наверх, чтобы получить долгожданный завтрак…

Поняв, что свалиться мне уже не грозит, я достал из кобуры пистолет — руки с трудом удалось оторвать от металла, так вцепился, приподнялся на локтях, повернулся — и выстрелил. Выстрелил дважды — и как раз вовремя, тварь уже подобралась к висящему на тросе человеку вплотную, еще бы немного — и укусила бы. Странно — как она вообще взобралась по тросу, ведь бесновавшиеся внизу одержимые дергали, рвали трос — но подняться по нему не могли — не хватало ума. А эта… вундеркинды среди одержимых начали появляться — теория естественного отбора Дарвина работает в полный рост, не иначе. С каждым днем таких вот «продвинутых» одержимых будет становиться все больше, и они будут получать больше пищи, чем остальные. Опасная тенденция однако.

С такого расстояния — камнем можно попасть, не то что пулей — промахнуться было бы стыдно. Я и не промахнулся, несмотря на то, что стрелял из очень неудобной позиции. Первая же пуля попала одержимому в голову — серо-красные ошметки брызнули в сторону, в том числе и на раскачивающегося на тросе морпеха. Второй уже мимо — потому что руки одержимого, обхватившего трос, разжались — и он камнем рухнул вниз, под злобный вой остальных. Хотя они ожидали сожрать человека, а не своего мертвого собрата — мясо есть мясо, хоть и… несвежее, в общем.

Одно дело сделано… Теперь надо спастись самому.

Пока я, обрывая в кровь ногти и цепляясь за стыки листов полз вверх, вертолет подался назад, чтобы высадить, наконец-то злополучную снайперскую группу. Я схватился за трос в тот самый момент, когда на рифленую крышу ангара опустился первый пехотинец…

Посмотрели друг другу в глаза — а что тут говорить, говорить смысла нет. Нас слишком мало, их слишком много — и любой нормальный, не заразившийся человек должен сделать все, чтобы вытащить другого человека, брата по разуму — кстати, какое звучание эти слова приобрели сейчас, после катастрофы, «брат по разуму» — из любой ямы, из любого дерьма. Есть, конечно, люди, которые и сейчас грабят, мародерят, убивают — но они и тогда, до катастрофы людьми не были. Разберемся худо — бедно с одержимыми — а потом спросим и с них. За все спросим…

Перехватываясь руками, по тросу поднялся в вертолет, там, наступая на ноги, прошел обратно на свое место — увольте, пусть любой другой пока выпускающим побудет. Мне — хватило…

Моя точка стрельбы представляло собой трехэтажное здание — по-видимому какое-то штабное или что-то в этом роде, единственное там, остальные были ангарами. Больше всего беспокоило — нет ли там каких выходов на крышу, у ангаров то точно нет, а здесь… Пришлось облететь — нету. Уже радует…

Первым спрыгнул лейтенант Калган — вертолет подошел настолько близко к крыше, что он именно спрыгнул, не спустился на тросе на нее, а спрыгнул. Прыгнув, он на какой то момент — мне так показалось сверху — оступился — но нет, нормально. Упал он на руки, припал на какой-то момент к крыше, зафиксировал, чтобы не началось скольжение — и только потом осторожно отполз в сторону, давая спуститься и мне.

Дальше спустился я — и только потом из вертолета мне на отдельном тросике спустили винтовку — дабы не повредить при падении. Винты вертолета рубили воздух с таким остервенением, что едва с крыши не срывал вместе со снаряжением.

— Есть! — я замахал рукой, показывая что все в норме — норма.

Выпускающий махнул рукой в ответ — и массивная туша вертолета, нависающая над крышей дрогнула, пошла правее и вверх. Мы замерли, прижимаясь к рифленому железу крыши, дожидаясь пока улетит вертолет.

Вертолет улетел — и тут мне стала понятна основная ошибка, которую мы допустили при планировании операции. Ошибка была прежде всего моя и если для остальных офицеров она была простительна, ведь они ни разу не сталкивались с большим количеством одержимых — мне она не была простительна никак.

Ошибка была в следующем. Операция планировалась как будто против людей — мы занимаем господствующие высоты над местностью, разворачиваем снайперские позиции и начинаем отстрел. Но мы не рассчитали одного. Если начать отстреливать людей — они, естественно побегут как можно дальше, стремясь уйти от того места где стреляют, потому что у них есть инстинкт самосохранения. А вот одержимые как раз пойдут прямо на выстрелы, потому что их инстинкт подсказывает: где стреляют, там и еда. Вертолет, зависающий то тут, то там их нисколько не отпугнул, наоборот — приманил. И сейчас эти твари подошли вплотную, к самым стенам тех зданий и ангаров, на которые мы высадились, в расчете подкормиться. И как прикажете их отстреливать? Ну нам-то ладно, можно привязать веревку вон туда, к основанию антенны, подползти к самому краю крыши и стрелять из чего угодно — из снайперской винтовки тут нет смысла стрелять, тут и камнем из рогатки докинешь. А как прикажете действовать тем, кого высадили на ангары, ведь там чем ближе к краю — тем крыша круче, края крыши вообще нет как такового?

— Один-один, всем — проверка готовности! Доложить первым, по порядку номеров! Доложить сектора обстрела, наличие противника.

Выбирая позывные стрелковых команд для этой операции, мы… скажем так не мудрствовали лукаво и взяли кодировку, используемую обычно Дельтой. Твой позывной — две цифры, первая — номер отряда, в данном случае стрелковой команды, второй — твой личный номер в группе. В данном случае номер один — это снайпер, номер два — боец прикрытия. Один-один это я, один-два — соответственно Калган и так далее. Просто и понятно.

Пока народ докладывался — выход я уже нашел. Пусть ты не видишь тех одержимых, которые подошли к твоей точке высадки, в надежде полакомиться тобой — зато ты видишь одержимых, которые подошли к чужим точкам высадки. Вот их и надо отстреливать — ты отстреливаешь моих одержимых, я отстреливаю твоих. Опять-таки все просто. Единственная проблема — вести огонь в направлении друг друга вообще-то запрещалось категорически — но тут не учения…

Когда все доложились, я уже прикинул. Единственный, кто неудачно высадился — это номер седьмой, до его одержимых не мог достать никто. Остальные — все могли держать ангары друг друга под перекрестным огнем. Седьмого придется либо эвакуировать вертолетом, либо выманивать одержимых с земли, и там общими усилиями зачищать. Посмотрим…

— Один-один всем! Работаем по точкам высадки друг друга! Правила безопасности — выше двух метров над землей не стрелять, окна там где они есть — не повреждать. Стрелять одиночными в голову, вести огонь очередями и использовать гранаты запрещаю за исключением критических ситуаций. Использовать снайперские винтовки только по удаленным целям, по возможности отстреливать из карабинов. В сторону авиатехники стрелять с предельной осторожностью, если кто-то наблюдает склады или бочки с горючкой — по ним не стрелять. Спускаться на землю запрещаю до команды. Начали!

Каплан — он расположился на крыше выше меня — прицелился и начал спокойно, одиночными стрелять в сторону ангара, где высадилась третья группа. Короткий карабин дергался, выпуская пулю за пулей, глушитель гасил звук до негромких хлопков. Я немного сдвинулся назад, чтобы дать возможность гильзам свободно катиться по крыше вниз и падать на землю. Отстреляв магазин, лейтенант не вставая, достал из разгрузки другой, выругался…

— Черт, как по мишеням стреляешь…

Мне пока делать было нечего — хотя я и мог отстреливать со своей винтовкой одержимых аж у пяти ангаров — решил пока не вмешиваться, поберечь дефицитные снайперские патроны. Вместо этого, решил осмотреться и понять — что есть на летном поле и в каком все это состоянии. А если там у самолетов одержимые прячутся, не желающие принимать участие в общем веселье — вот их то я и пристрелю, аккуратно, чтобы самолет не повредить. В общем — осмотреться надо…