Александр Маркьянов - Адепты стужи Страница 9

Город уже погиб, его бессмысленно спасать, он сейчас — просто груда опаленных руин. Выбитые окна, проломленные, опаленные пламенем стены, чадный дым, кое-где еще дотлевают угли. Вонь — к сегодняшнему дню запах такой, что выворачивает наизнанку. Трупов столько, что не счесть, они везде — на улицах, в домах, в машинах, просто куски гниющего мяса, во многих местах заваленного кусками бетона и обломками кирпича. Открыто, не обращая внимания на людей, шныряют обнаглевшие, отожравшиеся крысы….

Безопасные коридоры от порта и аэропорта к центру пробиты, по ним несколько раз в день под солидным прикрытием брони гоняют колонны. Сам порт и оба аэропорта давно захвачены, их уже и не обстреливают. Потери при проводке колонн по городу есть — но приемлемые, вся техника, в том числе транспортная, бронированная подошла, только из гранатомета и пробьешь. На стадионе я был последний раз вчера — пополнили боезапас, перекусили немного, подлечились — видел, в каком виде эти машины. Пулями — исхлестаны просто, живого места нет. Но это в первый день такие обстрелы колонн были, сейчас уже не суются. Сейчас многие пытаются выйти, прорваться из кольца, в котором они обложены как стая озверевших от человеческой крови волков. Но уходить некуда, морем и по воздуху прибывают все новые и новые части, сжимают кольцо…

Командует штурмом и зачисткой города генерал Волгарь, бывший десантник, прибывший на место позавчера, штаб — в старом аэропорту. Установка дана — боевиков живыми из города не выпускать, спасать мирняк где еще можно его спасти, направлять его к центру — оттуда, когда в обратный путь идут колонны — вывозят беженцев в порт или аэропорт. Боевиков не так уж много — живыми они не сдаются да и не берет их никто, живыми то. В центре, на бывшем стадионе — фильтр, он же — госпиталь первой помощи. Врачи работают рука об руку с контрразведчиками. Так и действует эта дорога — дорога жизни, самая настоящая…

Авиация по городу мало работает, артиллерия тоже очень ограниченно. В городе до сих пор остались ПЗРК — вчера вертолеты еще подбивали, два или три кажется, даже сбили. Еще проблема — не зацепить своих. Брони тоже немного, в основном она держит какие-то районы. Поскольку город наш, наносить ковровые ракетно-бомбовые удары никто и не думает. В городе действует спецназ, у них артиллерийские разведчики-корректировщики огня в составе групп — наводят на цели тяжелые минометы и артиллерийские системы с управляемыми боеприпасами, работающие из центра города и из аэропорта. Остальные — такие, как мы действуем мелкими группами по восемь-десять человек, бьемся днем и ночью, просачиваемся внутрь занятых боевиками районов. Командования практически никакого нет, взаимодействие тоже хреновое, только по рации опознаться и все. Группы в основном смешанные — из тех, кто остался в живых, без бронетехники. Волгарь, полевик, а не генштабист, хорошо понимает, что командовать тут все равно невозможно, поэтому отдал приказ — не мешать, снабжать боеприпасами из центра, опрашивать на предмет развединформации. Даже самооборонщики, опять-таки из тех, кто в живых остался, воюют — мстят. Вчера Козлова видел — выжил-таки, семью с колонной в порт отправил, сам остался на стадионе, помогает, чем может. Много мусульман воюет — что творили боевики с теми из мирняка, кого захватывали в плен и потом выясняли, что это мусульманин, лояльный властям — страшно даже представить. Для этих, лояльный мусульманский мирняк, отказавшийся взять в руки оружие и убить русского соседа, с которым прожил бок о бок десять лет — муртады и мунафики, подлежащие смерти после пыток. Для тех, кто остался после этого в живых боевики — кровники навеки. Пощады ждать не стоит — ни от тех ни от других.

В городе действует уже полная десантная дивизия, части военно-морского спецназа, не меньше полка из командования специальных операций, еще какие-то части перекрывают пути отхода, есть и жандармерия — тоже не меньше дивизии. Террористов планомерно оттесняют к горам, где все склоны простреливаются, где все перевалы уже оседлали десантники, и где им не будет выхода кроме как сдохнуть. Но террористы сопротивляются — и, черт возьми, сопротивляются хорошо….

Нас осталось пятеро — всего пятеро, экипаж и плюс еще один человек. Подранены все, но никто и не думает уходить. Потери кстати низкие на удивление для городских боев, кто был, тот подтвердит. Но дело в том, что у нас нет как таковых штурмовых задач, типа: к восемнадцати ноль-ноль занять такое-то здание. Мы просто воюем как можем — одного за другим выбиваем снайперов, гранатометчиков, пулеметчиков, расчеты ПЗРК — убиваем пока не убили нас, обескровливаем противника. Нас все равно больше, это наша земля, за нами — огромная Россия — и значит, мы победим.

Тела Чижика и еще одного десантника отправили сразу же, остальных за эти дни потеряли трехсотыми — тоже уже отправили. Из разбитого бронетранспортера достали «оружие выживания» — здоровенную однозарядную винтовку, калибра 14,5, стреляющую патронами, подходящими к пулемету от БТР. Так вот сейчас и работаем — я как командир и разведчик, два человека расчет и два человека — прикрытие. Схема простая — я иду вперед, глушу, где могу из бесшумной снайперской винтовки, если не справляюсь — тут начинает работать уже ПТР. Пуля калибра 14,5 пробивает все укрытия, за какими могут скрываться боевики — стена дома, остов сгоревшей машины. По оба фланга от нас работают десантники, впереди — кажется свои, моряки — но не уверен. По флангам мы опознались, договорились друг по другу не стрелять, по фронту — на связь выйти не удалось, почему то молчат. Может, радиомолчание соблюдают…

Сейчас мы занимаемся снайпером — уже полчаса. Хитрый, гаденыш, один раз уже вывернулся. Самое плохое — что теперь он знает о нашем присутствии и нам предстоит снайперская дуэль. Но делать нечего…

Интересно, где он падла такая засел? Последний раз работал десять минут назад — но так толком и не засекли откуда. Проспект, б… Верней, не сам проспект, а небольшой проулок от него, ведущий к группе высотных домов. На самом проспекте десантники, а здесь пока — только мы. Передовая группа, разведка, эта территория еще незащищенной считается. Позицию он, конечно же, уже сменил. Может и вообще ушел. Тихо то здесь как. Стреляют и справа и слева, а здесь, в этом проклятом закоулке, куда мы и завернули то в общем случайно — тишина, мертвая тишина. Может, потому что здесь и вправду притаилась смерть…

Жуткие бои в городе выявили, помимо сильных сторон и много слабостей нашей армии. Например: куча разведывательных беспилотников — и ни одного ударного. В итоге — завалили два «Громовержца» — оба удалось посадить с большими или меньшими потерями, два транспортника, несколько вертолетов. Даже сегодня пуск Стингера видел, хоть и единичный. В общем — ПВО района мятежникам удалось организовать — без вопросов. До сих пор без поддержки воюем.

То, что с бомбой произошло — вообще ни в какие рамки не укладывается. Всем раздали дозиметры — но, убедившись что радиации нет все их сразу выбрасывали — не дай Бог выдаст писком или чем-нибудь еще, треском каким-нибудь. Но все равно — когда взрыв одного устройства вывел из строя военную машину целого региона — это самое настоящее ЧП, за это не погоны — за это головы снимать надо…

Думаю думы — а дело тоже делать надо. Поднимаюсь по лестнице — тут основным — лифт, поэтому лестничная клетка узкая и неудобная. Естественно не пешком поднимаюсь — а ползком, на брюхе, избегая оконных проемов. Последние дни только так и передвигаемся — больше на брюхе, чем ногами. Пистолет в руках, винтовка за спиной…

Кстати, винтовку я себе раздобыл знатную, Эрму сдал на стадионе как трофей. А взамен теперь у меня — финская винтовка «Лев», та же самая СВД, только с тяжелым спортивным стволом, регулируемым прикладом и германской оптической системой, прицелом, совмещающим в себе дневной и ночной каналы. Ну и тактический глушитель, куда же без него. Финны вообще то лучшие в России патроны делают, а то и в мире как многие считают — но и винтовки тоже собирают ограниченными сериями…

Третий этаж. Четвертый…

В отличие от соседних этот дом — тот, в котором я сейчас нахожусь — пострадал от обстрелом и пожаров на порядок сильнее. Может, потому что стоит так, что с него можно бить напрямую с проспекта, может — еще почему. Не знаю…

На пятом этаже дверь выбита взрывом — не выломана — а именно выбита взрывом. Значит, мне сюда…

— Мы на позиции!

— Затихаритесь до команды!

— Принял!

В квартире темно, пожара тут не было, но было видно, что сначала отсюда в спешке уходили хозяева, а потом ее еще и пограбили всласть. Не знаю, почему именно эту, может по наводке. Несмотря на то, что со всех сторон меня прикрывают стены, передвигаюсь все равно ползком — так уже привычнее. А квартира то большая…