Анатолий Ромов - Тень чужака Страница 9

5

Когда он поднялся в «Тики Коув», веселье там было в самом разгаре. За столиками стоял шум, в центре танцевало несколько пар. Его появление осталось как будто незамеченным — правда, когда он сел за стойку, он увидел одного из троих, ввязавшихся с ним в драку, того самого, что сумел удержаться на ногах. Парень сидел с края стойки и, заметив Шутова, сразу же отвернулся. Через минуту парня уже не было. Бармен, подойдя к Шутову, криво усмехнулся:

— Простите, сэр. Инцидент на моей совести.

— Ладно, Сэм. Я не расплатился за бурбон. И не отказался бы еще от бокальчика.

— Секунду. — Поколдовав с бутылкой, бармен поставил перед ним полный бокал. — Та девушка больше не появлялась. К сведению: раньше я ее не видел.

— Спасибо.

— Если она появится, что-нибудь передать?

— Не нужно.

В баре Шутов пробыл еще примерно с час. После чего, расплатившись, спустился на лифте на второй этаж, к своему номеру.

Пройдя шагов двадцать по устланному ворсистым ковром коридору, остановился. В небольшом холле, в кресле, разглядывая видневшуюся за окном реку, сидела Хайди.

Услышав, как он подошел, повернулась. Встала. В ее глазах был вопрос, и он прекрасно понял, что это за вопрос.

Наверное, она прочла что-то в его глазах. Или, может быть, убедила себя, что прочла. Так или иначе, подойдя, она вдруг беспомощно сморщилась — и обняла его.

Он стоял, прислушиваясь к ее дыханию. Оно было легким. Сейчас ему казалось, что Хайди, прижавшись щекой к его груди, боится сделать лишнее движение. Обняв ее одной рукой за плечо, он подошел вместе с ней к своему номеру, достав другой рукой ключи, открыл дверь. Впустив Хайди, вошел вслед за ней. Пока он запирал дверь, Хайди стояла посреди номера, обняв руками плечи.

Подойдя к ней, остановился в полушаге, лицом к лицу. Встретив ее взгляд, подумал: нет. Хайди ему не нужна. Ему нужен Байер.

Хайди смотрела на него в упор. Подняв руку к груди, расстегнула верхнюю пуговицу на платье. Вторую. Она следила за его лицом. Поняв это, он сказал:

— Хочешь выпить?

— Нет.

— Может быть, кофе?

— Нет. — Кажется, она что-то поняла. Во всяком случае, третью пуговицу она не расстегнула. Все, подумал он. С этим надо завязывать. Подойдя, сказал тихо:

— Хайди, знаешь: может, мы еще встретимся. Но сейчас ничего не нужно. Ничего. Разойдемся.

— Что? — Она спросила это так, будто думала о чем-то своем.

— Ничего не нужно. Ничего. Понимаешь?

Она смотрела на него все тем же отсутствующим взглядом. Наконец вздохнула:

— О Господи… Я даже не думала…

— Хайди… — Сказав это, он сделал шаг вперед. Скривившись, она резко отвернулась. Затем, когда он еще раз сказал: «Хайди…», быстро застегнула обе пуговицы. Подошла к двери. Похоже, она ждала, что он скажет что-то еще. Но, идя вслед за ней к двери, он промолчал.

Так, стоя около двери, они промолчали примерно с полминуты. Наконец Хайди сказала тихо:

— Выпустите меня.

— Оʼкей. Хайди, вы очень милая девушка, но…

— Замолчите. Ничего не говорите. Просто выпустите меня.

— Оʼкей. — Открыв дверь, выпустил Хайди. Убедившись, что она ушла, запер дверь. Подойдя к телефону и сняв трубку, подумал: все правильно. Никакая Хайди ему сейчас не нужна. Ему нужен Байер. Только Байер. Байер, и никто больше. Именно поэтому он и набрал нужный ему номер.

Гудки в трубке раздавались довольно долго. Наконец трубку сняли. Хриплый и сонный мужской голос прохрипел, а точнее, еле слышно продышал:

— Да?

— Это звонит Майк, — сказал Шутов.

— Майк? Какой Майк? — Каждый звук голоса, слабого, еле слышного, говорил, что владелец голоса совершенно не настроен продолжать разговор.

— Вы должны знать обо мне от Дика. Дик должен был сказать вам обо мне.

— Дик?

— Да.

— Постойте. Какой Дик? — Кажется, обладатель голоса наконец проснулся.

— Дик. Ведь ваш номер двадцать пять — сто тринадцать?

— Да… О Господи… — Снявший трубку на том конце надолго замолчал. — Вы не могли найти для звонка время получше? Утром хотя бы?

— Нет. Утром я хотел бы встретиться.

— Ладно. — Голос снова помолчал. — У вас есть что мне сказать?

— Есть. Естественно, не по телефону.

— Подождите… Вы говорите, Майк?

— Майк.

— Оʼкей. Ладно, Майк. Если завтра в десять утра, не поздно?

— Нет. В самый раз.

— Тогда в десять в Броуден-парке. На берегу. Устроит?

— Устроит. — Где находится Броуден-парк, Шутов, конечно, знал, хотя ни разу там не был. — Но ведь Броуден-парк большой?

— Не беспокойтесь. Подъезжайте к любому месту берега. Я вас найду.

6

Место у речного берега оказалось более оживленным, чем сам парк. Пляж был занят загорающими, расположившимися на шезлонгах, надувных матрасах и просто на полотенцах. Несколько пар крутилось возле берега на водных велосипедах. Какой-то любитель взял напрокат каноэ. Причем, судя по движениям, в лодку такого типа он сел в первый раз. Купающихся видно не было, похоже, вода была холодной даже для того, чтобы зайти в нее на несколько секунд.

Вдоль пляжа тянулся выложенный каменными плитами парапет, огражденный перилами. Парапет был длинным; помимо ларька с рыбачьей снастью и наживкой, он увидел два павильона со съестным и спиртным, в которых можно было купить все, от цыплят на гриле до пачки сигарет. Особого скопления народа как у стоек, так и за стоящими у перил столиками Шутов не заметил. В основном здесь сидела, попивая коктейли и пиво, приезжая молодежь. Молодежи, видимо, было все равно, где сидеть за столиками — на юге или на севере.

Пройдя парапет до конца, он не заметил никого, кто хотя бы отдаленно мог напоминать Барри Редворта, резидента ФБР в Фэрбенксе.

Ступени в самом конце парапета вели в сторону пляжа. Спустившись по ним, он остановился возле строения, напоминавшего чем-то срубы первых поселенцев. Перед строением по дуге располагались столики и табуретки, изготовленные из необработанных пней. Вывеска над строением сообщала, что здесь подается настоящий турецкий кофе, мороженое и орешки. Площадка была пуста. В глубине строения стоял, неторопливо передвигая что-то у стойки, смуглый и усатый молодой человек. На нем были белые джинсы, белая рубашка и белая бейсбольная шапочка. Подойдя, Шутов понял, что означают неторопливые движения молодого человека: стоя над наполненным раскаленным песком медным противнем, он ставил туда крохотные медные джазве с кофе. Коричнево-бежевая пена, подрагивающая над каждым из джазве, напоминала бродящее тесто. Изредка парень передвигал сосуды.

— Привет, — сказал Шутов. — Что, кофе в самом деле турецкий?

— Конечно, сэр. Могу дать попробовать. Разумеется, бесплатно. Обещаю, вы попросите еще. — Юноша улыбнулся. — Вот тогда уже вам придется заплатить.

— Вообще торговля идет?

— Конечно. Просто сейчас утро. Кофе?

— Да. И орешков. Сколько это стоит по прейскуранту?

— По прейскуранту — два бакса.

— Оʼкей. — Взяв поднос с кофе и орешками, Шутов положил на стойку три доллара. — Надеюсь, не откажетесь? За находчивость?

— Спасибо, сэр. — Спрятав деньги в ящик под стойкой, парень снова улыбнулся. Улыбка у него была хорошей, и он, видно, это знал. — Если вы захотите еще, я вам сделаю арзрумский. Специально для вас.

— Спасибо.

Усевшись за столик у самой воды, Шутов стал неторопливо смаковать кофе. Он сидел спиной к срубу, разглядывая реку и изредка проносящиеся по ней катера. Кофе оказался отличным. Покончив с чашкой, решил было встать, чтобы заказать «арзрумский», но его остановило легкое покашливание. Поднял глаза: рядом с ним, держа в руке поднос с кофе и орешками, стоял рыжеволосый парень в ковбойке и парусиновых брюках. По виду это был вылитый студент выпускного курса какого-нибудь американского колледжа в Йеле или Гарварде.

— Привет, — сказал парень.

— Привет, — отозвался Шутов..

— Майк?

Внимательно оглядев парня, Шутов понял: молодым этот человек кажется только с виду. На самом деле ему точно под сорок.

— Майк.

— Оʼкей. — Человек осторожно поставил на пень поднос. Сел. — Вы должны знать, как меня зовут.

— Мне сказали, вас зовут Барри.

— Правильно. Только вы, в отличие от меня, в невыгодном положении.

— Почему?

— Я видел вашу фотографию. Как вы можете догадаться. Вы же мою — нет.

— Я верю Дику. Это раз.

— Раз. — Отхлебнув, Редворт посмотрел на Шутова. — А что два?

— Два: если вы знаете Дика, то должны знать также, что люди вроде меня сумеют определить, тот ли вы, за кого себя выдаете. После третьей секунды разговора. Оʼкей?

— Оʼкей. Третья секунда разговора прошла. И что?

— То, что я готов с вами разговаривать. — Шутов оглянулся. Молодой человек за стойкой стоял, по-прежнему сосредоточенно передвигая свои джазве. Новых посетителей на площадке не было. — Думаете, мы можем говорить здесь?