Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень Страница 9

На мгновение все застыло, как на проявляющейся фотографии. Перекошенное злобой лицо порнодельца, раскорячившийся в неудобной позе Котов, стул, довершивший дугу и врезавшийся в пол… Потом фотография ожила. И началось кино.

Лучше всех реакция оказалась у Ани. Оценка ситуации заняла у нее не больше секунды. Поняв, что по инерции парень сделает еще один шаг вперед, она чуть отклонилась вправо, пропуская его между собой и Рафинадом. Теперь у нее тоже появился свой «щит». И вовремя! Рафинад попытался ударить ее ногой… Но Аня просчитала и этот маневр. Она скользнула навстречу удару (больше пока некуда, ведь у нее на шее шнур!) и встретила удар коленкой. Напоровшись на неожиданное препятствие, противник взвыл от боли. Свободной рукой Аня завершила начатое: врезала ему что есть силы снизу вверх в точку чуть выше локтя. Теперь порноделец заревел, как атомоход «Арктика» во льдах.

Перелом? Вывих?.. Наплевать. Главное — освободилось горло!

Тем временем Котов не удержал равновесия и по инерции рухнул на пол, увлекая за собой и девушку. Пару секунд они барахтались (Аня все еще контролировала Рафинада), потом одновременно вскочили. Порноделец остался на полу, он вертелся волчком, прижимая к груди руку, и кричал от боли. Разгоряченный схваткой, Котов с радостью пнул его ногой. Хотел еще разок добавить, но помешала Аня:

— Оставь его в покое…

— Отойди! Я этому старому козлу сейчас такое покажу!

— Ты лучше оденься.

— Чего-чего?! Только ты мне не указывай, шлюха…

— Тихо! — прикрикнула девушка и сунула под нос ему корочки, стараясь говорить спокойно: — Прочитал? Теперь запоминай… Во-первых, здесь больше нет шлюх. Во-вторых, немедленно оденься. В-третьих, иди и скажи Никольскому, чтобы открыл входную дверь…

— Зачем? — глупо спросил Котов, пораженный происшедшей с девушкой переменой.

— Там, наверное, муровцы уже с ума сходят.

— Какие еще муровцы? Ничего не понимаю! Что происходит?!

— А тебе и не нужно понимать. Делай, что я тебе сказала…

— Да ты знаешь, кто я такой?! Ты знаешь, кто моя мать? — закричал уязвленный таким пренебрежением парень, привыкший, чтобы с его персоной считались. Всегда считались!

— О господи! — Аня тяжело вздохнула. — Я не знаю, кто твоя мать, но надеюсь, она не такая тупая, как ее сынок. Если ты немедленно не начнешь делать то, что тебе велели, то, честное слово, будешь валяться вон рядом с этим!

И она кивнула на притихшего Рафинада…

Глава третья

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ

Навороченный черный «мерседес» с правительственными номерами резко выделялся среди прочих автомобилей, припаркованных возле знаменитого здания на Петровке, 38. Его шофер был одет в безукоризненный костюм «от Валентине», читал газету «Иностранец» и время от времени поправлял на носу очки в золотистой оправе. Проходившие мимо сотрудники МУРа то и дело оглядывались на «мерседес», и было непонятно, что их больше удивляет — автомобиль или его диковинный водитель…

Когда изрядно помятый, невыспавшийся и небритый Сергей Котов в сопровождении бойкого референта вышел на высокое гранитное крыльцо и увидел знакомый автомобиль, он недовольно поморщился:

— Это еще зачем? Вы что же, не могли приехать на обычной машине?

— Пришлось устроить небольшой спектакль, Сергей Леонидович. Вы же знаете наши правоохранительные органы… Они любят, когда перед ними в пояс кланяются. Особенно те, кто рангом повыше. А тут машина из самого Белого дома!..

— Ну да! — хмыкнул Котов. — И сына самого вице-премьера арестовали… Так, что ли?

Глазки у референта забегали, было видно, что эта тема ему неприятна.

— Честное слово, мы не виноваты! Вы же сами не велели беспокоить до утра. Мол, день рождения у Никольского, приличная компания, то да се…. Мы и предположить не могли, что такое может произойти.

— Ладно, ладно… Вас никто не винит. Но могли бы и раньше подсуетиться! Думаете, приятно провести ночь в этом клоповнике с разными там бомжами и прочим быдлом?

Всем своим видом референт изобразил сожаление, что произошло именно так. Было в его лощеной, гибкой фигуре что-то лакейское. Типичный в России вид — смесь чиновника и холуя. Видимо, к сожалению, невыводимый…

— Мы сделали все, что могли… как только узнали, что вы здесь.

— Но ведь прошла целая ночь! — воскликнул. Котов.

— А вы им сразу сказали, кто вы такой?

— Естественно!

— И что же они?

— А они в ответ: а нам все до лампочки. Имеем полное право задержать на семьдесят два часа. Ур-р-роды! — Парень с наслаждением пнул первую попавшуюся машину, и тут же отчаянно взвыла сигнализация. — Ну ничего, я еще натравлю на них мамочку. Она здесь наведет шороху!

Референт согласно кивнул.

— Вот скоты! Они должны были сразу же нам сообщить… Вы правильно заметили, Сергей Леонидович, — это быдло, самое настоящее быдло. Одни недоноски ловят других. Разница только в погонах…

Еще издали заметив Котова и референта, вышколенный шофер мгновенно убрал газету, выскочил из машины и широко распахнул заднюю дверцу. Небрежно кивнув, все еще мрачный Котов плюхнулся на кожаное сиденье. Дотянувшись, он открыл мини-бар, налил себе половину бокала виски и жадно выпил. Прислушался к себе, налил еще столько же… Тем временем референт сел вперед и быстро взглянул в зеркало заднего вида.

— Может быть, музыку, Сергей Леонидович?

— Да. Поставь что-нибудь энергичное… Шофер включил проблесковые маячки и спецсигнал, который мгновенно перекрыл весь остальной шум. «Мерседес» плавно вырулил с места парковки, развернулся и устремился прочь от МУРа…

Приятная музыка, почти наполовину опорожненная бутылка виски, а главное, чувство наступившей свободы расслабили Сергея Котова настолько, что он уже вспоминал о вчерашних приключениях со снисходительной усмешкой. Подумаешь! Видимо, Бог захотел, чтобы он испытал что-то остренькое. А схватка с озверевшим порнодельцом и ночь, проведенная в КПЗ, лишь увеличили количество адреналина в крови. Говорят, это полезно… Правда, была еще ругань с милицейским начальством во время задержания. Но это уже скорее издержки. А еще была боевая чувиха по имени Анна. Классно же она дерется! И в ней есть настоящий темперамент, не то что в этой насквозь фальшивой проститутке Рите…

— …вот бы ее трахнуть! — не замечая, что он уже думает вслух, произнес увлекшийся воспоминаниями Котов.

— Простите, вы что-то спросили, Сергей Леонидович? — тотчас обернулся гибкий референт.

— Нет, ничего. Это я так, о своем… — насупился Котов. Он огляделся. А куда мы едем?

— Ваша мать хотела с вами поговорить…

— Нет, нет! Давайте поворачивайте к дому. Мне нужно переодеться, выспаться, прийти в себя… Я ей потом сам позвоню! К чему такая спешка?

— Извините, Сергей Леонидович, но я не могу обсуждать поручения своего начальства, — неожиданно твердо сказал референт. — А потом, вы же знаете вашу мать. Если она что-нибудь задумала, то доведет дело до конца во что бы это ей ни стало…

— А я вам говорю — сначала домой! — по-мальчишески воскликнул Котов.

Референт нахмурился. Потом заговорил так, словно перед ним был не здоровенный двадцатилетний парень, а капризный ребенок лет пяти-шести:

— Сергей Леонидович, я не хочу ни с кем ссориться. Ни с вами, ни с вашей матерью. Поэтому предлагаю компромисс. Мы сейчас приедем в Белый дом, я вас доставлю к Валентине Ивановне, а там вы сами ей скажете все, что посчитаете нужным. Договорились?

— Да пошел ты…

Котов грубо сплюнул прямо под ноги. Он понял, что референта не переубедить. Тот еще холуй! Как только чувствует, что ему что-то угрожает, мгновенно из податливого пластилина превращается в клубок стальной проволоки. Шкура!

В коридорах Дома правительства, прозванного народом Белым домом, на Сергея Котова почти не оглядывались. Слово «почти» означало, что оглядывались уже потом, когда оказывались за его спиной. Уж больно необычен был вид у сына вице-премьера Валентины Ивановны Кото-вой! С синими мешками под глазами, небритый, в помятой одежде, он производил впечатление только что пойманного мелкого хулигана с Казанского вокзала, а не отпрыска достойного семейства. Но Сергею, казалось, было наплевать на эти косые взгляды и перешептывания. Его вздернутый нос пренебрежительно говорил: ну и что тут такого, захотел и явился в ваш клоповник в таком виде, имею полное право!

Чем дальше он шел, тем больше в нем накапливалось злости. Значит, мамочка захотела устроить ему обструкцию? Решила задать по первое число? Так сказать, в воспитательных целях… Очень хорошо! Только ничего у нее не получится. Он уже не тот, что был вчера. Бессонная ночь, проведенная на вонючем матраце, брошенном на вторую шконку[2], неожиданно закалила его, и он вдруг почувствовал в себе мужское начало. Может быть, впервые в жизни…