Ночь Бармаглота - Фредерик Браун Страница 10

Я прочёл её и узнал шрифт и набор; вырезка была из «Бриджпортского Аргуса». И я вспомнил, что читал это пару недель назад. Я подумывал вырезать её на обмен, но затем решил этого не делать несмотря на то, что заголовок заинтересовал меня. Он гласил:

ЧЕЛОВЕК УБИТ НЕИЗВЕСТНЫМ ЧУДОВИЩЕМ

Фактов было мало, и они были просты. Человек по имени Колин Хоукс, живший отшельником неподалёку от Бриджпорта, был найден мёртвым на лесной тропе. Горло мужчины было разорвано, и, по мнению полиции, на него напала большая и злобная собака. Но репортёр, написавший статью, допускал возможность, что раны мог нанести волк, или даже пантера либо леопард, сбежавшие из цирка или зоопарка.

Я снова сложил вырезку и вернул её Смиту. Конечно, это ничего не значило. Такие истории легко найти, если поискать. Человек по имени Чарльз Форт[9] нашёл их тысячи и поместил в четыре написанные им книги, стоявшие у меня на полках.

Конкретно эта была менее загадочна, чем большинство из них. Собственно говорят, тут вовсе не было никакой подлинной тайны; несомненно, убийство совершила некая злобная собака.

И всё же что-то покалывало у меня в затылке.

Конечно, это был заголовок, а не статья. Забавно, что может сделать с вами слово «неизвестный» и вызванные им мысли. Если бы статья была озаглавлена «Человек убит злобной собакой», или львом, или крокодилом, или любым другим определённым существом, каким бы злобным и опасным оно ни было, в этом не было бы ничего пугающего.

Но «неизвестное чудовище»... Ну, если у вас такое же воображение, как у меня, думаю, вы поймёте. А если нет, то и не смогу объяснить.

Я взглянул на Иегуди Смита как раз вовремя, чтобы увидеть, как он снова, будто фокусник, втягивает в себя виски. Я вернул ему вырезку и опять наполнил наши стаканы.

— Интересный материал, — сказал я. — Но где связь?

— Наше последнее собрание было в Бриджпорте. Это всё, что я могу вам сообщить. В смысле, об этом. Вы спросили, в чём заключается опасность; поэтому я и показал это вам. И пока ещё не поздно сказть «нет». И не будет поздно, пока мы туда не доберёмся.

— Куда?

— Всего в нескольких милях отсюда. У меня есть указания, как добраться до дома на дороге, именуемой Дартаун-Пайк. У меня есть машина.

— У меня тоже, — некстати сказал я, — но колёса спустились. Сразу два.

Я задумался про Дартаун-Пайк.

— Вы, случайно, направляетесь не в дом, известный как «Тот самый Уэнтворт»? — произнёс я.

— Да, так он именуется. Вам он известен?

Будь я совершенно трезв, я бы там же и тогда же увидел, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Унюхал бы ложь. Или кровь.

— Нам придётся взять свечи или фонари, — сказал я. — Этот дом пустует с тех пор, как я был ребёнком. Мы прозвали его домом с привидениями. Поэтому вы его и выбрали?

— Да, конечно.

— И ваша группа собирается там сегодня вечером?

Он кивнул.

— В час ночи, если быть точным. Вы уверены, что не боитесь?

Бог мой, конечно, я боялся. Кто бы не боялся после той вырезки, которую он только что показал мне?

Так что я ухмыльнулся ему и сказал:

— Конечно, я боюсь. Но просто постарайтесь держать меня подальше.

И тут меня осенило. Если я собирался в час ночи в дом с привидениями, чтобы поохотиться на Бармаглотов, попытаться вызвать дух Льюиса Кэрролла или сделать что-нибудь ещё столь же разумное, не помешает иметь рядом кого-то знакомого. И если Эл Грейнджер заглянет, надо уточнить, не заинтересуется ли он. Конечно, он — фанат Кэрролла, но остальное было мне неизвестно.

— Один вопрос, мистер Смит, — сказал я. — Один мой юный друг может скоро зайти сыграть в шахматы. Насколько эксклюзивно это предложение? Я имею в виду, ничего страшного, если он тоже пойдёт, если захочет?

— Вы полагаете, он достаточно квалифицирован?

— Зависит от того, что считать квалификацией, — ответил я. — Навскидку я бы сказал, что надо быть поклонником Льюиса Кэрролла и немного не в себе. Или, если подумать, это одна и та же квалификация?

Он засмеялся.

— Они немногим отличаются. Но расскажите мне что-нибудь о вашем друге. Вы сказали: «молодой друг»; насколько он молод?

— Ему года двадцать три. Недавно из колледжа. Хороший литературный вкус и образование, то есть, он знает и любит Кэрролла. Может цитировать почти столько же, сколько я. Играет в шахматы, если это относится к квалификации, но мне кажется, что да. Доджсон не только играл в шахматы, но и выстроил «Алису в Зазеркалье» на шахматной партии. Зовут его, если это важно, Эл Грейнджер.

— И он захочет пойти?

— Честно говоря, — признал я, — под этим углом я вопрос не рассматривал.

— Надеюсь, он пойдёт, — сказал Смит, — и если он поклонник Кэрролла, я буду рад знакомству. Но, если он пойдёт, обещаете ли вы молчать обо всём, рассказанном мною вам, по крайней мере, пока я не буду способен составить о нём хотя бы некоторое мнение? В самом деле, было бы почти беспрецедентным взять на себя смелость самолично пригласить кого-либо на столь важное собрание, как сегодняшнее. Вы приглашены, поскольку мы многое о вас знаем. За ваше приглашение проголосовали, и, могу сообщить, что сделано это было единогласно.

Я вспомнил, что он знаком с двумя забытыми трудами о Льюисе Кэрролле, мной написанными, и не усомнился, что он — или они, если он в самом деле представляет группу — кое-что обо мне знает.

— Но, если у меня будет возможность встретиться с ним, — произнёс он, — и убедиться, что он действительно подходит, я могу рискнуть спросить его. Можете ли вы ещё что-нибудь о нём рассказать? Например, чем он зарабатывает на жизнь?

На это ответить было трудно.

— Ну, он пишет пьесы, — сказал я. — Но не думаю, что он живёт на это; собственно говоря, не уверен, продал ли он хоть одну. Он в своём роде загадка Кармел-Сити. Живет тут с рождения, не считая учёбы в колледже, но никто не знает, откуда у него берутся деньги. У него шикарная машина и собственный дом, где он жил с матерью, умершей несколько лет назад, и, кажется, денег на расходы ему хватает,