Жорж Сименон - Мегрэ и строптивые свидетели Страница 11

— Минуточку…

Последовало довольно долгое молчание, во время которого адвокат, по-видимому, тщательно прикрывал рукой телефонную трубку.

— Алло! Комиссар Мегрэ? Вы слушаете? Мне не совсем ясно, для чего вам это нужно, но мои клиенты не возражают, чтобы Я сообщил вам, что фамилия нотариуса — Барбарен, набережная Вольтера.

— Я полагаю, если Леонар Ляшом оставил завещание, то оно хранится у нотариуса Барбарена?

— Думаю, что так, хотя сомневаюсь в существовании завещания, поскольку в семье о нем ничего не известно.

— Сын Леонара Ляшома… Если не ошибаюсь, его. зовут Жан-Поль? Он уже вернулся из школы?

— Простите, минуточку.

Снова молчание. На этот раз адвокат неплотно закрыл телефонную трубку, и до Мегрэ донесся шум голосов.

— Он не вернется. Его дядя позвонил и договорился, чтобы он остался в колледже.

— В интернате?

— Да, до нового распоряжения его дяди. Сейчас ему отнесут вещи. У вас больше нет вопросов?

— Не спросите ли вы у мадам Ляшом; у молодой, конечно, фамилию ее личного нотариуса, того самого, который занимался делом о наследстве ее отца и, вероятно, ее свадебным контрактуем?

На этот раз молчание длилось так долго, что Мегрэ подумал, не повесили ли они трубку. Один-единственный раз Мегрэ расслышал голос адвоката, который сказал очень Громко: «Поскольку я вас уверяю, что…» И снова молчание. Ляшомы противятся? А Радель убеждает их, что полиция все равно добьется своего и узнает то, что она хочет знать? Интересно, кто спорит с адвокатом? Арман Ляшом? Его жена? Присутствуют ли при этом споре старики, застывшие, как фамильные портреты?

— Алло!.. Прошу прощения, господин комиссар… Нам здесь помешали, и я не смог сразу заняться вашим вопросом… Все дела Зюбера — как наследственные, так и ликвидация имущества — оформлялись его личным нотариусом метром Леоном Вюрмстером, улица Риволи… Вы расслышали фамилию?.. Вюрмстер… Леон… Я уточняю, так как имеется еще один Вюрмстер — Жорж, нотариус в Пасси. Что же касается брачного контракта, то им занимался адвокат Барбарен…

— Благодарю вас.

— Алло!.. Не вешайте трубку… Я готов дать вам любые сведения, которые вы сочтете необходимыми… Вопреки вашему мнению мои клиенты не имеют намерения скрывать что бы то ни было от полиции… Что бы вы еще желали знать?

— Во-первых, о брачном контракте…

— Раздельное владение имуществом.

— И это все?

— Состояние мадам Ляшом наследуют ее будущие дети.

— А в случае отсутствия детей?

— Ее супруг…

— Если я не ошибаюсь, вопрос идет о сумме, превышающей триста миллионов?

— Минуточку.

Молчание было довольно коротким.

— Здесь есть некоторое преувеличение, но цифра приблизительно точна.

— Благодарю вас.

— Мне казалось, что вы хотели выяснить еще некоторые пункты?

— Да, но не сейчас.

Он позвонил нотариусу Барбарену, и ему пришлось долго ждать, так как телефон был занят.

— Говорит комиссар Мегрэ. Я полагаю, что вам уже известно о смерти одного из ваших клиентов, Леонара Ляшома, убитого сегодня ночью?

Захваченный врасплох, нотариус ответил:

— Я только что об этом узнал.

— По телефону?

— Да.

— Я не требую от вас нарушения профессиональной тайны, но мне необходимо знать, оставил ли Леонар Ляшом завещание?

— Нет, насколько мне известно.

— Значит, он не составлял в вашем присутствии подобного документа и не вручал его вам для хранения в вашей нотариальной конторе?

— Нет, он, конечно, этого не сделал.

— Почему?

— Потому что он не имел никакого состояния, если не считать его доли акций кондитерской фабрики Ляшом, а эти акции не имеют никакой ценности.

— Не вешайте трубку, метр Барбарен. Я еще не закончил. Леонар Ляшом был вдовцом. Можете ли вы назвать мне девичью фамилию его жены?

— Марсель Дона Для этого Барбарену не понадобилось рыться в документах.

— Что представляла собой ее семья?

— Вы когда-нибудь слышали о фирме Дона и Мутье? Мегрэ часто видел эти два имени на щитах и заборах строительных площадок. Это были крупные подрядчики, производившие общественные работы.

— У нее было приданое?

— Само собой разумеется.

— Вы можете мне назвать сумму?

— Нет. Только по требованию следователя.

— Я не настаиваю. Но, принимая во внимание богатство ее семьи, я полагаю, что эта сумма была весьма значительной?

Молчание.

— Брачный контракт был составлен с раздельным владением имущества?

— На этот вопрос я не отвечу по той же причине.

— Вы также не можете сообщить мне причину смерти мадам Марсель Ляшом?

— На этот вопрос вам более точно, чем я, могут ответить члены семьи Ляшомов.

— Благодарю вас, месье Барбарен.

Пока вырисовывались только смутные очертания будущей картины. Фигуры героев оставались еще расплывчатыми, неопределенными, хотя кое-где уже более четко выступали отдельные детали.

На протяжении нескольких лет братья Ляшомы — сначала Леонар, а потом Арман — женились на богатых наследницах.

Обе принесли в дом крупные состояния, от которых, по-видимому, ничего уже не осталось.

Не благодаря ли этим последовательным денежным вкладам продолжала существовать некогда преуспевающая кондитерская фабрика, основанная в 1817 году?

Конечно, фирме угрожало полное разорение. Мегрэ сомневался, что даже в самых глухих деревушках можно было сегодня купить, как в его детские годы, пачку вафель с картонным привкусом.

Старики Ляшомы, сидящие в гостиной около чугунной печки, казалось, уже не существовали сами ио себе, но, подобно старому бильярду и хрустальной люстре, были лишь памятниками прошлого.

И наконец, не был ли болезненный Арман Ляшом только тенью своего брата, его слабым двойником?

Однако произошло чудо, и оно продолжалось долгие годы. Несмотря на всю свою обветшалость, дом все еще существовал, и дым продолжал виться над высокой фабричной трубой.

Кондитерская фабрика не соответствовала современным экономическим требованиям и нормам. Если она преуспевала и даже была хорошо известна в эпоху мелкого предпринимательства, то теперь положение на рынке, за который боролись две или три крупнейшие кондитерские фирмы, было совсем иным.

По логике вещей кондитерская фабрика на набережной де-ля-Гар должна была прогореть давным-давно.

Чья воля вопреки всему поддерживала ее жизнь?

Трудно было себе представить, что этим человеком был Феликс Ляшом, молчаливый и почтенный старик, который, казалось, уже не отдавал себе отчета в том, что происходило вокруг него.

С каких пор его низвели до степени чисто декоративной фигуры?

Оставался Леонар. Тот факт, что умер именно. Леонар, частично объяснял растерянность семьи, ее сдержанность или, вернее, молчание, ее отчаянный призыв к адвокату.

Не означало ли это, что до последней ночи именно Леонар думал, желал и действовал за всех остальных? И даже за Полет Ляшом?

Последний вопрос особенно смущал Мегрэ, и он пытался восстановить в памяти образ молодой женщины, такой, какой он ее увидел ранним утром, — непричесанной, в накинутом наспех простом голубом халате.

Если он и был сегодня чем-то удивлен, то именно встречей в таком доме, в такой семье с молодой и красивой женщиной, пышущей здоровьем и жизнью.

Решительно ему хотелось бы посмотреть ее комнату и узнать, отличалась ли она от всего дома.

Он спрашивал себя, как могла Полет войти в эту семью, как могла она выйти замуж за тщедушного и хилого Армана?

Были у него и другие вопросы, столько вопросов по существу, что он предпочел Отложить их на некоторое время.

Зазвонил телефон. Он снял трубку.

— Мегрэ слушает.

Звонил Люка.

— Я соединился с полицейским отделением Корбэй. Они уже допросили речников. Соединить вас с ними?

Мегрэ согласился и услышал знакомый голос инспектора, из уголовного розыска Корбэй.

— Я обнаружил баржу «Нотр-Дам» в шлюзе, господин комиссар. Хозяин и его сын опухли от пьянства и почти ничего не помнят. Говорят, что всю ночь пили и ели, играли на аккордеоне, распевали песни и не обращали внимания на то, что происходило на набережной. Они действительно видели свет в нескольких окнах большого дома, но не могут сказать, был ли освещен дом напротив баржи или соседний. Фамилия их собутыльников — Ван Ковеляр, а их баржа называется «Twee Gebroeders», что означает «Два брата». Они фламандцы. По-видимому, сейчас они разгружаются где-то на канале Сен-Мартэн. Я сомневаюсь, что они вам могут рассказать что-либо, потому что по-крайней мере один из братьев был так пьян, что его пришлось выносить на руках.

— В котором часу?

— Около четырех часов утра.

Мегрэ снова открыл дверь в соседний кабинет, в котором осталось всего три инспектора.

— Ты сейчас очень занят, Бонфис?

— Я заканчиваю отчет, но это не спешно.

— Поезжай на канал Сен-Мартэн и найди там бельгийскую баржу под названием «Twee Gebroeders».