Израэль Зангвилл - Тайна Биг Боу Страница 12

— «Преступников, которых япоймал»,— поправил его Гродман.— Мой дорогой Дензил, сколько мне нужно напоминать вам, что это мой опыт лег в основу моей книги, а не ваш? В каждом из описанных дел я подавал читателю преступника в качестве главного блюда. Любой журналист мог бы состряпать соус к нему.

— Напротив. Настоящий журналист оставил бы все в первоначальном виде. Вы и сами могли бы это сделать так — ведь нет человека подобного вам в том, что касается холодных, ясных, точных и научных высказываний. Но я идеализировал ваши голые факты и вознес их до уровня поэзии и литературы. Так что двадцать четвертое издание вашей книги говорит о моем успехе.

— Вздор! Двадцать четвертое издание было выпущено не благодаря вашим талантам, а благодаря этому убийству! Или, быть может, вы его совершили?

— Если это так, то вы меня быстро поймаете, мистер Гродман,— ответил Дензил уже другим тоном.

— Нет. Я в отставке,— засмеялся Гродман.

Дензил не стал укорять экс-детектива за легкомыслие и даже сам рассмеялся.

— Ну дайте хотя бы пятерку, и будем квиты. Я в долгах.

— Ни пенни. Почему вы не приходили со времени убийства? Мне пришлось самому сочинять то письмо в Пелл Мелл Пресс. Могли бы заработать крону.

— У меня писчая судорога, и я не смог закончить свою последнюю работу. Я приходил, чтобы сказать вам это тем утром, когда…

— Когда произошло убийство. Так вы сказали на дознании.

— Это правда.

— Конечно. Вы ведь сказали это под присягой. Очень похвально, что вы встали так рано, чтобы поведать мне об этом. В которой руке у вас была судорога?

— Ну, в правой, конечно же.

— А разве вы не можете писать левой рукой?

— Не думаю, что я в ней смогу хотя бы держать ручку.

— Как, вероятно, и любой другой инструмент. И откуда же у вас взялась судорога?

— Писал слишком много. Это единственно возможная причина.

— О, я не знал. Что же вы писали?

Дензил замялся:

— Ну… эпическую поэму.

— Не удивительно, что вы в долгах. Соверен поможет вам из них выбраться?

— Нет, но в любом случае я найду ему применение.

— Тогда держите.

Дензил взял монету и свою шляпу.

— А отработать его вы не хотите, попрошайка? Присядьте и напишите кое-что для меня.

Дензил взял ручку с бумагой и занял свое место.

— Что вам нужно написать?

— Эпическую поэму.

Дензил вздрогнул и покраснел, но начал работать. Гродман откинулся в кресле и, посмеиваясь, изучал серьезное лицо поэта.

Дензил написал три строки и остановился.

— Не можете вспомнить, что дальше? Тогда прочитайте мне начало.

Дензил прочел:

О первом преслушанье, о плодеЗапретном, пагубном, что смерть принесИ все невзгоды наши в этот мир…

— Берегитесь! Что за отвратительные темы вы выбираете, право дело.

— Как! Мильтон выбирал те же темы! [23]

— К чертям Мильтона! Убирайтесь и прихватите с собой свою эпическую поэму.

Дензил ушел. Рябая служанка открыла ему входную дверь.

— Когда у меня будет то новое платье, дорогой? — кокетливо прошептала она.

— У меня нет денег, Джейн,— резко ответил он.

— У тебя есть соверен.

Дензил отдал ей соверен и раздраженно захлопнул за собой дверь. Гродман подслушал их перешептывание (у него был острый слух) и тихо засмеялся. Джейн познакомилась с Дензилом около двух лет назад, когда Гродману понадобился личный секретарь, и с тех пор поэт временами выполнял для него кое-какую работу. Гродман считал, что у Джейн были свои причины; он их не знал, но все же имел власть над обоими. Он чувствовал, что не было никого, над кем бы он не мог бы получить власть. Всем мужчинам (а также всем женщинам) есть что скрывать, и нужно только делать вид, что знаешь их тайны. А уж в этом искусстве Гродман действительно знал толк.

Дензил Кантеркот задумчиво побрел домой и с рассеянным видом занял свое место за обеденным столом Кроулов.

Глава VI

Миссис Кроул так холодно смотрела на Дензила Кантеркота и так яростно отрезала ему его порцию говядины, что он возблагодарил Бога, когда обед был окончен. Питер подпитывал свой метафизический гений томатами. Он был вполне толерантен, чтобы позволить членам своей семьи иметь свои причуды; однако никакие соблазнительные запахи никогда не могли заставить его изменить своим вегетарианским предпочтениям. Кроме того, мясо слишком часто напоминало ему о работе. В целом, в мясе нет ничего похожего на выделанную кожу, с которой он работал, но бифштексы в Боу подчас напоминали именно ее.

После обеда Дензил обычно предавался поэтическим мечтаниям. Но сегодня он не стал предаваться грезам, сразу же после обеда отправившись на поиски денег. Однако эти поиски не увенчались успехом. Напрасно он просил выдачи аванса в офис «Майл-Энд Миррор», для которого временами писал хлесткие заметки, критикующие приходское управление. Напрасно он поплелся в Сити, чтобы предложить написать для «Эгг энд Биф» эссе о современных методах засолки бекона. Дензил знал достаточно о разведении и забое свиней, копчении и вялении, так как долгое время утверждал политику издания для свиноводов «Нью Порк Геральд» [24]в подобных важных вопросах. Дензил также немало знал о многих прочих специфических вещах, включая познания о ткацких станках, выращивании капусты и нюхательного табака и даже о строении водосточных труб. С самой юности он писал статьи для отраслевых изданий, однако в таких газетах всегда присутствует большая конкуренция. Так много литературных дарований прекрасно разбирается в запутанных перипетиях технических вопросах производства и торговли — и все они хотят получить постоянное место работы. Поэтому, быть может, Гродман только способствовал тому, чтобы Дензил сделал шаг назад, когда предоставил ему временную работу над «Преступниками, которых я поймал». Эффект был столь же разрушительный, как если бы тот ушел в запой. Ведь когда ваши соперники бегут вперед, стоять на одном месте — уже значит оставаться позади.

В отчаянии Дензил побрел в Бетнал Грин [25]. Он остановился у табачной лавки, увидев объявление на витрине, гласящее:

ПРОДАЮТСЯ СЮЖЕТЫ

Объявление утверждало, что в наличии имеется большой запас сюжетов на самые разные темы — включая сенсационные, юмористические, любовные, религиозные, поэтические сюжеты. Также предоставлялись и уже завершенные рукописи, романы, поэмы и рассказы. Обращаться следовало в магазин.

Это был очень замызганный магазинчик из закопченного кирпича и потемневшего дерева. В его витрине лежали заплесневевшие старые книги, большой ассортимент трубок и табака и огромное количество невнятной мазни маслом в рамках и без оных. Судя по названиям можно было предположить, что это были пейзажи. Самым дорогим был пейзаж «Клингфордская церковь», оцененный в один шиллинг и девять пенсов. Прочие стоили от шести пенсов до шиллинга и трех пенсов; в основном они изображали шотландские пейзажи — озера, на заднем плане горы, отражающиеся в воде, и дерево на переднем плане. Иногда дерево изображалось на заднем плане, а озеро — на переднем. Много ярких оттенков голубого — вода, небо. Коллекция называлась «Оригинальные картины маслом, написаны вручную». На всем тут лежал толстый слой пыли, будто бы бережно собранный и старательно распределенный повсюду. Владелец магазина выглядел так, как будто ночью он, не раздеваясь, спал на прямо рабочем месте. Это был худой человек с красным носом, длинными, но редкими волосами, торчащими из-под тюбетейки, и пышными черными усами. Он курил длинную глиняную трубку и выглядел как опереточный злодей-неудачник.

— А, добрый день, мистер Кантеркот,— сказал он, потирая руки, отчасти из-за холода, отчасти по привычке.— Что там у вас для меня?

— Ничего,— ответил Дензил.— Но если вы дадите мне соверен, у меня будет для вас нечто потрясающее.

Опереточный злодей покачал головой, а его глаза хитро сверкнули:

— Если бы вы что-то принесли мне, получив деньги заранее — вот это было бы нечто потрясающее…

Дензил не знал, да и не хотел знать, что опереточный злодей делает с сюжетами и кому их продает. Интеллект нынче совсем не ценится, и Дензил был рад просто найти хоть какого-нибудь клиента.

— Уж наверняка вы достаточно давно знаете меня, чтобы доверять мне,— воскликнул он.

— Доверие мертво,— ответил злодей, попыхивая трубкой.

— Как королева Анна,— раздраженно ответил поэт. В его глазах зажегся опасный огонек, как у затравленного зверя. Он должен был раздобыть денег. Но опереточный злодей был несговорчив: нет сюжета, нет и ужина.