Элизабет Ролле - Убийство с третьей попытки Страница 15

Ален решил отправиться в лес один. Тропинка вывела его на край большой поляны. На противоположной стороне мирно пощипывала траву осёдланная рыжая лошадь Этвуда, самого его не было видно. У Алена упало сердце. «Опоздал, — подумал он, — значит, с ним что-то случилось». Он бросился к лошади, на бегу разглядывая её в поисках пятен крови, и вдруг увидел Этвуда, неподвижно лежавшего на спине между корней огромного дерева. Невольно вскрикнув, Ален кинулся к нему, и был поражён, когда Этвуд вскочил и уставился на него:

— Это вы кричали? Что случилось?

— Ничего, — ответил Ален, переводя дух. — Я думал, что вы мертвы.

— Приятно слышать, что тебя приняли за покойника, — с иронией сказал Этвуд, отряхиваясь от приставших к одежде травинок. — Я прилёг, чтобы нога отдохнула, и задремал, — он посмотрел на часы. — О, уже почти одиннадцать! Неплохо я поспал. А вы решили, что перед вами мой труп?

— Да… Вы очень неосторожны. А если б за вами следили и вместо меня к вам подошёл убийца?

— Ей сюда не дойти, — сказал Этвуд, осёкся, бросил на Алена испытующий взгляд и махнул рукой: — Выкиньте вы это из головы. Поверьте, я способен защитить себя.

Ален понял, что спрашивать, кого он имел в виду, бесполезно: Этвуд не ответит. Итак, сам он знает, кто пытался отравить его. Женщина. «Но почему он сказал, что ей сюда не дойти?» — размышлял Ален, когда они шли обратно. Почему не дойти? Только миссис Рэтленд не в состоянии преодолеть пешком большое расстояние. Неужели она? Старуха за что-то недолюбливает его. Выходит, не просто недолюбливает, а ненавидит? Она против его брака с Джудит, какая-то причина у неё есть, и причина основательная, раз она решилась на убийство.

Когда они вошли в дом, Этвуд сказал:

— Вчера я наткнулся на одну любопытную для вас книгу, вы ведь архитектурой замков интересовались. Возьмите, она у меня на столе лежит.

Он направился в столовую завтракать, а Ален пошёл за книгой. Войдя в комнаты Этвуда, он поискал её на письменном столе, ничего не обнаружил, подумал, что, вероятно, Этвуд имел в виду тот маленький столик, который стоял в спальне, и прошёл туда. На столике лежал раскрытый журнал, и Ален поднял его, чтобы посмотреть, не лежит ли книга под ним, однако её и там не оказалось, а по полированной поверхности покатилась стеклянная трубочка с таблетками, наполовину уже пустая. Ален взял её и положил на место, при этом взгляд его упал на этикетку, и он машинально прочитал название. Оно показалось знакомым. Он напряг память — да, точно! Такие таблетки принимала его тётушка. Сильное снотворное. Итак, Этвуд употребляет сильнодействующее снотворное. В общем-то ничего необычного в этом нет, хотя в таком возрасте бессонница… Будь он серьёзно болен, но он вроде бы здоров…

Так и не найдя книги, Ален ушёл. Все его мысли в данный момент были сосредоточены на миссис Рэтленд. Раз сам Этвуд считает, что яд подсыпала она, следует держать её под наблюдением. Он проторчал около её комнаты полчаса, но старуха была одна, впрочем, здраво рассуждая, нелепо рассчитывать, что она станет обсуждать с Джудит убийство её жениха, и он решил, что дальнейшее пребывание здесь не имеет смысла, лучше обследовать до конца ход. Прежние его исследования кончались там, где из трёх ходов надо было идти по среднему. Добравшись до этого места, Ален, сам не зная почему, свернул направо. Завидев впереди слабый свет, он погасил фонарик и следующие ярдов пять прошёл, ощупывая стену рукой. Свет пробивался из очень узкой горизонтальной щели длиной меньше фута, расположенной на высоте, значительно превышающей человеческий рост. Засмотревшись на щель, он больно ударился коленом о какой-то выступ, и, ощупав его, понял, что это нечто вроде ступеней, по которым можно подняться к отверстию. В комнате кто-то был, оттуда послышались звяканье стекла и звук льющейся жидкости. «В доме, где замышляется убийство, любопытство простительно», — подумал Ален и стал осторожно взбираться наверх. Двигался он совершенно бесшумно, однако на третьей ступеньке нога его оказалась на каком-то камне, тот под тяжестью человеческого тела зашатался, и Ален с трудом сохранил равновесие. Когда он стал на последнюю ступеньку, щель оказалась как раз на уровне его лица. Он приник глазами к отверстию: перед ним была комната Этвуда. С той стороны щель была замаскирована лепным украшением, отчего заметить её не представлялось возможным. Этвуд стоял возле массивного старинного буфета с резными дверцами и наливал вино из бутылки в высокую хрустальную рюмку, вторая была уже наполнена. На диване сидела Кэт.

— Я, пожалуй, больше не буду, — нерешительно сказала она. — Лучше дайте мне яблоко.

— Боитесь опьянеть? Это очень слабое вино, почти сок.

— Тётя Лина не разрешает мне пить вино, — серьёзно сказала Кэт.

Этвуд рассмеялся:

— Вы всегда делаете только то, что она вам разрешает?

Девушка покраснела и взяла из его рук рюмку.

«Неужели он её спаивает? — подумал Ален. — Совсем рехнулся, что ли? А у меня-то хорошенькое положение! И как только они ничего не услышали, когда этот камень зашатался? Вдруг я снова на него наступлю, когда буду спускаться? Тогда уж непременно услышат. Этвуд сразу сообразит, что это я тут болтаюсь, он же сам недавно показал мне ход. Хорошо же я буду выглядеть! Докажи потом, что ради него стараюсь!»

Кэт быстро выпила вино и протянула Этвуду пустую рюмку. Было совершенно очевидно, что пить она не умеет и ею движет желание доказать, что она не ребёнок; насмешливое замечание Этвуда задело её.

— Ещё? — спросил тот.

Кэт храбро кивнула. Этвуд поставил перед ней на столик большое блюдо с крупными красными яблоками, Кэт выбрала самое большое и стала вертеть его в руках словно мячик. Этвуд взялся за бутылку и, не наливая, спросил:

— Может, что-нибудь другое?

Кэт подошла к буфету, заглянула внутрь и наугад ткнула в одну из выстроившихся в шеренгу бутылок.

— Вот это.

— Гм… Для вас это слишком крепкий напиток.

— А я хочу это, — заупрямилась она.

— Нет. Мне не нравится, когда женщины пьют виски.

— Тогда нечего было и предлагать, — обиженно заявила Кэт и уселась обратно на диван, чинно сложив руки на коленях.

— Положим, виски я вам не предлагал, — заметил Этвуд, с улыбкой глядя на неё.

Кэт, опустив глаза, сосредоточенно крутила яблоко, потом исподлобья посмотрела на него:

— Чему вы улыбаетесь?

— Вы очень забавно требовали виски.

Её личико вспыхнуло и приняло обиженное выражение. Этвуд подошёл к ней, сел рядом, взял её руку и, разогнув пальцы, поцеловал ладонь. Кэт прерывисто вздохнула. Одной рукой он держал её за запястье, а другой медленно поглаживал спускавшиеся на шею завитки волос. Девушка покорно отдавалась этой ласке, и её золотоволосая головка клонилась к его плечу. Этвуд обнял её и притянул к себе, и её губы раскрылись в ожидании поцелуя. Сначала он лишь целовал её, но вскоре её блузка как бы сама собой оказалась наполовину расстёгнутой.

«И свинья же он будет, если воспользуется тем, что девчонка совсем без ума от него! — изменяя мужской солидарности, подумал Ален. — В любом случае мне пора убираться, только как это сделать? Проклятый камень! Хоть бы заговорили они, что ли, было бы не так слышно».

Ласки Этвуда становились всё смелее, но вдруг он резким движением отстранил её от себя, а сам встал. Ален сперва решил, что он что-то услышал. Кэт, ещё словно в полусне, смотрела на Филипа с нарастающим недоумением.

— Вам лучше уйти, — сдержанно произнёс Этвуд.

Его холодный тон представлял резкий контраст недавнему поведению. Кэт выпрямилась и продолжала смотреть на него, всё ещё недоумевая.

— Вам лучше уйти отсюда, — повторил он.

Девушка встала и начала торопливо приводить в порядок блузку. Её пальцы путались и натыкались друг на друга, губы дрожали.

— Это всё, что я могу для вас сделать, — сказал Этвуд, и в его голосе прозвучала нотка безысходности, однако Кэт вряд ли уловила её.

— Замолчите! — крикнула она, задыхаясь от непролитых слёз, и подняла руку.

«Сейчас она его ударит», — подумал Ален.

У Этвуда была мгновенная реакция, и он успел бы перехватить её руку или уклониться, но он не шевельнулся, и Кэт наотмашь ударила его по лицу.

— Вам от этого стало лучше? — тихо спросил он.

Девушка, не отвечая, метнулась к двери, рванула ручку и выбежала вон. Этвуд стоял на месте, не делая ни малейшей попытки остановить её, а потом прошёл в спальню; лица его не было видно.

«Всё-таки я его не понимаю, — думал Ален, пробираясь обратно к себе. — В нём самом есть какое-то противоречие, его поступки непоследовательны. Жаль, что нельзя напрямик спросить его, почему он считает, что яд подсыпала старуха. Представляю, как бы он на меня посмотрел, задай я ему такой вопрос».

Когда позже он встретился с Этвудом в холле, тот спросил: