Элизабет Ролле - Убийство с третьей попытки Страница 16

«Всё-таки я его не понимаю, — думал Ален, пробираясь обратно к себе. — В нём самом есть какое-то противоречие, его поступки непоследовательны. Жаль, что нельзя напрямик спросить его, почему он считает, что яд подсыпала старуха. Представляю, как бы он на меня посмотрел, задай я ему такой вопрос».

Когда позже он встретился с Этвудом в холле, тот спросил:

— Вы взяли свою книгу?

— Нет, я её не нашёл.

— По-моему, я положил её на письменный стол. Пойдёмте посмотрим.

Этвуд подошёл к столу — книги там, как и раньше, не было. Он посмотрел по сторонам.

— Интересно, куда она подевалась? Садитесь, сейчас найдём. Когда здесь убирает Кристина, это обычная история.

Ален уселся в кресло. Этвуд выдвинул средний ящик стола — книги там не оказалось, и подошёл к книжному шкафу; ящик остался незадвинутым. Со своего места Ален увидел там пачку банкнот и, пока Этвуд искал книгу, занимался тем, что рассматривал номер верхней банкноты попеременно то правым, то левым глазом, чтобы сравнить, видит ли теперь обоими глазами одинаково или нет; после пожара левый глаз болел сильнее.

— Вот, нашёл. — Этвуд извлёк книгу из шкафа и протянул ему. — Только не увлекайтесь, вам долго читать пока вредно. Здесь иллюстрации интересные, посмотрите.

— Спасибо.

Ален взял книгу, однако уходить не спешил. Вероятность получить от Этвуда информацию, которую он предпочитал скрывать, практически равнялась нулю, уловки, пригодные для миссис Вуд, с ним были бесполезны, но Ален не терял надежды и для начала спросил, не хочет ли тот поиграть в шахматы; накануне он видел, как Этвуд играл с Генри.

— Сейчас не могу, — ответил Этвуд, — мне надо съездить в Лондон и показаться оперировавшему меня хирургу. Предложите Генри, хотя должен предупредить, что шахматист он неважный.

Делать нечего — Ален, прихватив книгу, вернулся к себе. Сейчас Генри Блейк интересовал его меньше, чем миссис Рэтленд, и он отправился послушать, что происходит в её комнате. На сей раз там была Джудит.

— Опять эти ужасные письма! — воскликнула она, и Ален сразу почувствовал, что она сильно взволнована, — Я бы сжигала их, не читая. Всё равно я не верю ни одному слову.

— И напрасно! Ты не желаешь знать о нём ничего дурного и потому готова закрыть глаза и заткнуть уши. О себе подумать надо, серьёзно подумать. Посмотри, за кого ты собираешься выйти замуж! Он же негодяй, каких мало!

— Бабушка, не говорите так о Филипе!

— А как ещё? Я говорю так, как он заслуживает. Вспомни о той несчастной, которая из-за него отравилась! Или скажешь, он тут ни при чём?

— Мы не знаем толком, что тогда произошло.

— А тут и знать нечего! Когда молодая девушка сама травится, ясно, кто виноват. Ты упряма и защищаешь его вопреки очевидности. Подожди-подожди, сейчас я тебе докажу! Я написала мистеру Кэри и попросила разузнать, в чём там было дело.

— Это недостойный шаг!

— Я хочу знать правду о человеке, который собирается стать мужем моей внучки, — отрезала миссис Рэтленд. — Кроме меня, позаботиться о тебе некому, а сама ты Бог весть о чём думаешь! Так вот, мистер Кэри выполнил мою просьбу.

Последовала пауза. Старуха ждала, что Джудит спросит, что сообщил мистер Кэри, но не дождалась и была вынуждена сказать сама:

— Я была права, всё так, как я и предполагала: эта несчастная Мэй покончила с собой из-за твоего Этвуда. Он привёз к ней врача, а на следующий день она отравилась. Бедняжка наверняка была беременна. Конечно, она ему не пара, её родители — эмигранты из Бельгии, содержат маленький ресторанчик. Он с ней развлекался на досуге, а как увидел, что дело зашло слишком далеко, благородно удалился и предоставил ей выпутываться самой.

— Это неправда! Мало ли что говорит мистер Кэри! Это всего лишь слухи, и я им не верю. Не верю, и всё тут! — упрямо сказала Джудит. — Я знаю Филипа уже не первый год, он порядочный человек.

— Ты ему воли не давала, вот и всё объяснение его порядочности. Кроме той девушки, есть ещё кое-что!

— Что ещё? Опять какие-нибудь слухи? Мне нет до них дела.

— Это вовсе не слухи. У него в Лондоне есть любовница, некая Анна Райен. Она живёт одна с трёхлетним сыном, понимаешь?

— Вы хотите сказать, что это сын Филипа? Голос Джудит предательски дрогнул.

— Вот именно.

— Откуда вы это узнали? Мы живём здесь уже месяц, и вдруг вы говорите про эту женщину…

— Я получила письмо.

— От кого?

— Оно без подписи.

— Опять! Гнусная клевета, вот что это такое! Порядочные люди не пишут анонимных писем.

— Насчёт клеветы выяснить очень просто: съезди в Лондон и проверь всё сама. Запомни: её зовут Анна Райен. Адрес тоже указан, слушай. — Миссис Рэтленд громко и отчётливо зачитала адрес, повторив его дважды каким-то торжествующим тоном, словно сама реальность этого адреса доказывала и всё остальное. — Джудит, давай договоримся: если ты сама убедишься, что у Этвуда есть ребёнок, ты с ним порвёшь, и мы немедленно уедем отсюда. А если он будет тебя преследовать, предоставь это мне. Я поставлю его на место.

Разговор был прерван появлением горничной, и Джудит ушла. Ален тоже вернулся к себе. Голова у него шла кругом. Что за письма получает миссис Рэтленд? От кого они? И правда ли то, что в них написано? Он знал Этвуда слишком мало, чтобы иметь твёрдое суждение о том, что он за человек, с ним Этвуд проявил себя с лучшей стороны, однако каков он в отношениях с женщинами? То, чему Ален был свидетелем, говорило не в его пользу. Ведь дело касается Джудит — Алена охватило жгучее желание немедленно узнать правду. Адрес он запомнил… Он посмотрел на часы: до дневного поезда на Лондон оставалось полтора часа. Поехать или нет? В глубине души он понимал, что эта затея столь же бредовая, как и та, которая в конечном счёте привела его сюда, однако, как сказал он Этвуду при первой встрече, иногда не получается поступать разумно. В итоге от вопроса, ехать или не ехать, он перешёл к следующему этапу: если ехать, как сделать так, чтобы его отсутствие осталось незамеченным? Он вызвал горничную, сказал, что плохо спал ночью и сейчас ляжет, и попросил его не беспокоить — он поест, когда проснётся, затем вытащил из чемодана деньги, сунул их в карман, испытывая при этом некоторые угрызения совести, ибо деньги дал ему Этвуд, захватил фонарик, запер изнутри дверь и вновь вошёл в потайной ход. На сей раз он благополучно достиг часовни и выбрался наружу. Где станция, он знал. Времени было в обрез, пришлось поторопиться, а под конец он даже побежал и едва успел купить билет. В поезде Ален задумался, что будет делать в Лондоне. Явится к Анне Райен и… и что? Что он ей скажет? Надо нанести ей визит так, чтобы Этвуд ничего не заподозрил. Она его не знает, и опасности разоблачения практически нет, однако, всё же лучше, чтобы она вовсе не говорила потом Этвуду, что кто-то приходил к ней и расспрашивал. Заурядный эпизод, о котором тут же забывают… Что бы такое придумать? Идея! Он скажет, что приехал в Лондон по делам и заодно хочет отыскать своего знакомого, с которым потерял связь за эти годы. Перед самой войной приятель написал, что переезжает, и дал этот адрес. Если окажется, что она живёт там давно, он скажет, что вероятно произошла какая-то путаница. Надо будет завязать с ней разговор, а потом уже как получится, решил он. На вокзале Ален спросил, как попасть на нужную улицу. Она оказалась очень близко, и он пошёл пешком.

«Враньё всё это, — подумал он, поднимаясь по лестнице, — сейчас выяснится, что никакой Анны Райен здесь и в помине нет». «Райен», — прочитал он на двери и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла миловидная русоволосая женщина лет двадцати пяти.

— Вам кого?

— Добрый день. Я ищу мистера Моргана. Он здесь живёт?

— Нет, в этой квартире только я живу. Вы ошиблись.

— А вы давно здесь живёте? Перед самой войной мой друг прислал этот адрес, он собирался сюда переехать. У меня больше нет о нём никаких известий.

— Вряд ли я смогу вам помочь, я уже во время войны здесь поселилась.

Ален изобразил полнейшую растерянность, всем своим видом взывая к её сочувствию, — она пригласила его зайти и провела в гостиную. Комната была большая и светлая, с двумя широкими окнами и камином. Убранство гостиной говорило о том, что её владелица обладает не только хорошим вкусом, но и средствами. На столе в широкой керамический вазе стоял роскошный букет едва распустившихся роз, рядом лежала красивая коробка то ли конфет, то ли печенья.

— Садитесь.

Едва Ален уселся, как в прихожей раздался звонок.

— Я сейчас, — сказала женщина, — это Джейн пришла. Подождите.

Она вышла, а Ален, заметив на стене возле камина две фотографии, подошёл к ним. На одной была снята хозяйка квартиры: на руках она держала маленького мальчика, большеглазого, с курчавыми волосами, тот улыбался и тянулся к кому-то, кто не попал на фотографию. Второй снимок был групповой, шесть человек в военной форме стояли полукругом, третьим слева был Филип Этвуд.