Джон Карр - Замок "Мертвая голова" Страница 15

– Оникс! – пробормотал фон Арнхайм, взмахнув руками. – И хорошо сохранившийся! Побеленные стены и ониксовые полы! Проклятье! Здесь есть освещение?

– Только свечи, герр барон, – ответил Конрад.

– Так зажгите же их!

Возле лестничной колонны стоял резной канделябр черного дерева в рост человека, с шестью высокими свечами. Конрад зажег их, и на стены холла легли неровные тени от языков их пламени.

– Видите, господа, – с жаром произнес Конрад, – здесь, у подножия лестницы, есть пятна крови. И на ковре, в трех ступенях от нас, тоже. Давайте немного поднимемся! На стене, за которую пыталась удержаться жертва, есть кровавые отпечатки пальцев. И ближе к окну их тоже можно заметить. Мы думаем, что его застрелили на верхних ступенях лестницы, потому что других пятен крови нет. По-видимому, когда в него выстрелили, он вырвался от нападавшего и, шатаясь, побежал вниз. Я написал об этом в отчете, который передал вам…

Фон Арнхайм, склонившись, быстро рассмотрел в монокль следы на стене.

– Он не сбежал вниз, – раздался тихий голос. – Его снесли.

Банколен, засунув руки в карманы тренча и удивленно блеснув глазами, ткнул меня локтем. При свете свечей промокшая шляпа жутковато оттеняла его сатанинское лицо. Фон Арнхайм медленно повернулся. Сначала он бессмысленно взирал на француза, потом взглянул на Конрада:

– Да, непроходимый вы тупица! Он не бежал. Вы внимательно разглядывали следы? Думаю, нет. Это пальцы правой руки, а человек, спускаясь по этой лестнице, держался бы за стену левой рукой! Если бы вы разглядели отпечатки пальцев, вы бы заметили, что они определенно повернуты вниз. На месте отпечатков в стене имеются царапины и увязшие в побелке кусочки ногтей! Короче, кто-то нес Элисона ногами вперед на правом плече, а тот хватался за стены, чтобы затруднить спуск напавшему…

Арнхайм замолчал. Его гибкое тело напряглось. Шесть свечей освещали напрягшиеся мускулы его челюсти и большой, холодный глаз под моноклем, пристально глядящий на Банколена.

– Но, – воскликнул он, обращаясь к французу, – как, черт возьми, вы догадались? Вы же не видели этих следов?

Банколен пожал плечами.

– Кажется, мы приехали сюда посмотреть на тело охранника? – невинно поинтересовался он. – А правила, мой друг, вам известны. Пока мы не готовы обнародовать все факты, мы никогда ничего не говорим.

– Ведите нас дальше, Конрад, – мрачно приказал фон Арнхайм.

Пока процессия поднималась за Конрадом по лестнице, он вновь обратился к Банколену:

– Итак, у нас есть доказательство, что Элисона подожгли, только когда убийца дошел до подножия лестницы. Вряд ли он нес горящего человека!

Банколен кивнул. Он остановился, чтобы внимательно посмотреть на следы пальцев на стене, поднес к ним фонарь. Я заглянул через его плечо. Мне казалось, что на несчастного Конрада слишком уж набросились. Невооруженным глазом, по крайней мере моим невооруженным глазом, было видно, что следы – это просто кровавые пятна, которые мог оставить шатающийся человек. Правда, располагались они довольно высоко, а вот что направлены вниз, мог определить только тот, кто знаком с дактилоскопией.

Банколен оглянулся на меня и загадочно улыбнулся:

– Запомните это, Джефф! Держите это в памяти!

Я надеялся, что Конрад в конце концов хоть что-то сделает правильно. Он ждал в конце лестницы, уголки его усов свисали вниз. Да, эта ночь запомнится ему на всю жизнь. Мы находились в длинной галерее с фантастической резной балюстрадой розового дерева. Левая сторона терялась в тени, но справа, как раз наверху лестницы, виднелась дверь. В просторном коридоре было очень тихо. Каменные стены и крыша превращали рев бури в тихий шепот. Мы не дошли даже до половины огромной каменной головы.

– Слева, герр барон, – очень смиренно подал голос Конрад, – галерея ведет к нескольким комнатам, где раньше жил герр Малеже. Еще одна лестница ведет наверх – над этим этажом есть еще два. Но нам нужна именно эта дверь. Она ведет в одну из башен в боковой части «черепа», где и находится тело охранника. Я…

Он замолчал и посмотрел на Банколена. Тот остановился на ступеньке под окном из мозаичного стекла и с любопытством разглядывал его. Но фон Арнхайм позвал, и Банколен присоединился к нам, а Конрад открыл правую дверь. Боже правый! Опять лестница! Я даже конца ее не видел.

Эта круглая башня была пристроена к боковой стороне «головы». Она достигала футов двадцати в диаметре, и в ней была оборудована прекрасная комната. Наши фонари лишь мельком осветили ковры работы Савонери, отделанный серебром камин и бесценные гобелены, вытканные, по ярду в год, для прославления Людовика XIV. Ореховая обшивка, как я заметил, поднимаясь по лестнице, накладывалась прямо на камень… На следующем этаже мы попали в помещение с каменными стенами и полом и арочными проемами вместо окон. На третьем, последнем, этаже Фриц, пройдя вперед, вдруг остановился и вскрикнул.

Верхний этаж был разделен на две части. Мы стояли на узкой лестничной площадке перед каменной стеной с прорезанной в ней арочной дверью. Дверь была распахнута, и, когда Фриц посветил своим фонарем внутрь, у меня от ужаса комок встал в горле… Тело охранника…

Сначала перед нашими взорами предстала макушка человеческой головы, опущенной так, словно он собирался бодаться, как бык, и грязно-серые волосы, свисающие до пола. Затем стало ясно, что человек подвешен за руки на ржавых цепях, прикрепленных к стене с обеих сторон железными крюками. Из рукавов торчали большие, костлявые руки. Не будем вдаваться в не слишком приятные подробности. Должно быть, он провисел тут с неделю или около того. Да еще запах…

Луч сигнального фонаря задрожал в руках Фрица. Он невнятно пробормотал какие-то слова, как будто рот его был забит камнями, совершенно бледный, промчался мимо меня, всунул фонарь в свободную руку фон Арнхайма и стремительно побежал вниз по лестнице.

– Ну? – раздался у меня за спиной дребезжащий голос фон Арнхайма. – Не загораживайте проход. Вперед, приятель!

– Простите, – хрипло отозвался я, – я думал… я покрепче, но смотреть на этот ужас просто не в состоянии. Подожду здесь.

Фон Арнхайм кивнул, дав знак Банколену. Тот прошел мимо меня, и они вместе вошли в башенную комнату. Издалека до меня доносился бешеный шум ветра, и я скрежетал зубами, чтобы ровно держать фонарь и не выдавать учащенного биения своего сердца. На мгновение белый луч моего фонаря высветил силуэт фон Арнхайма, подошедшего близко к двери. Когда он закрыл ее, через узкую щелочку я заметил свет их фонарей и услышал скрип быстрых шагов… скрежет цепи… стук… и бормотание тихих, безликих голосов.

Глава 9. Окно из мозаичного стекла

Одно из самых живых впечатлений от этого кошмара – когда я вообще ничего не видел, а ждал в сырой башне за закрытой дверью. Мое больное воображение дорисовывало каждую деталь. Затем я услышал голос Банколена:

– Ему дважды выстрелили в лоб. Смерть наступила… скажем, дней восемь назад.

Кто-то, проворчав, поднялся с колен.

– Но не в этой комнате, ясное дело. Видите следы на его каблуках? Его тащили по грязному полу. – Голос фон Арнхайма. – Проклятье! Смотрите! Цепи с наручниками!.. Наручники! И они закрыты, они в полном порядке. Убийца хорошо сделал свое дело. По счастью, он оставил ключ в замке. Что ж…

Снова тишина и шаги комнате.

– Мебели никакой, – продолжал фон Арнхайм, – и окон тоже нет. Интересно, для чего использовалась эта комната?

– Говорят, это был рабочий кабинет Малеже. Здесь он оттачивал свое мастерство. Не хотел, чтобы за ним шпионили даже в его собственном доме. Вы видели дверь?

Снова тишина, какие-то шорохи…

– Ах ты! Скользящая панель. Она напоминает, – бормотал немец, – дверь американского нелегального кабака во времена сухого закона. Он не мог видеть того, кто поднимался по лестнице, не открыв дверь хоть на дюйм. И тяжелый замок. А вот и ключ…

– Ах да. Убийца хотел, чтобы мы это нашли.

– Рабочий кабинет, да?.. Сейчас здесь ничего нет. Погодите! Посветите сюда!

– Что там? – спросил Банколен.

Снова быстрые шаги и чуть слышное шуршание. Затем звук, словно кто-то хлопнул себя по коленям, отряхивая пыль.

– Газеты, – отозвался наконец фон Арнхайм, – целая груда старых газет. На английском языке. Лондонская «Таймс» от 25 октября 1913 года и… Я их возьму. Что ж, полагаю, это все. Прежде чем мы продолжим, пусть полицейский врач составит отчет.

Дверь отворилась. Фон Арнхайм запер ее снаружи огромным ключом. Банколен держал фонарь у него за спиной, и на потолке появилась громадная искаженная тень. Под мышкой барон держал пыльную, пожелтевшую от времени кипу газет. Натянуто улыбаясь, он посмотрел на меня:

– Очевидно, мистер Марл, вы не цените красоту?.. – Он изящно помахал рукой. – А где же наш добрый друг Конрад? Смотрите! Я вижу свет внизу.