Джеймс Чейз - Перемените обстановку Страница 16

У себя в номере я распаковал покупки. Надел пиджак, потом парик и очки. С пистолетом в руке прошел в ванную, где висело зеркало в рост человека.

Посмотрел на свое отражение.

Вид у меня был весьма несимпатичный, и я был уверен, что никто не смог бы меня узнать. Я злобно оскалил зубы и вышло довольно устрашающе. Вскинув пистолет, прицелился в свое отражение и прорычал:

– Ни с места, ограбление!

Если бы такая грозная фигура, подобная той, которая отражалась в зеркале, вошла в мой офис в Парадайз-Сити, я без колебаний выложил бы все бриллианты из сейфа.

Удовлетворенный, снял очки, парик и пиджак и аккуратно уложил их вместе с пистолетом в сумку. Я был уверен, что, не поленившись съездить за ними в другой город, лишил полицию возможности добраться до меня, проследив их происхождение.

Я был доволен собой.

Теперь надо дождаться полуночи и тогда я стану настоящим преступником. Я лежал на кровати и пункт за пунктом перебирал в уме предстоящую операцию, заучивал слова, которые произнесу. Убедившись, что все заучено наизусть, уснул, радуясь наступающей дремоте. Это доказывало, что мои нервы в порядке.

Около девяти проснулся и спустился в закусочную напротив, где поужинал тефтелями со спагетти. Я ел, не спеша. Выйдя из закусочной, вернулся в отель, захватил сумку и пошел за машиной, которую оставил в конце улицы.

Я выехал из города и покатил по шоссе. В пяти милях от Люсвила находилась бензозаправочная станция компании «Калтекс». Я ни разу не останавливался там, но часто проезжал мимо. Дела у них всегда шли бойко и я знал, что они не закрываются на ночь.

Проезжая мимо, я замедлил скорость. Толстый, мощного телосложения мужчина, заправлял машину. Больше никого поблизости не было видно. Я решил, что этот человек заступил на ночную смену и работает один.

При первой же возможности развернулся и поехал обратно в Люсвил. Следующие два часа провел в ночном кинотеатре, где смотрел старый вестерн. Он оказался достаточно увлекательным, чтобы приковать мое внимание.

Когда зажегся свет, я вышел с толпой зрителей на жаркую пыльную улицу и сел в машину.

Прежде чем завести мотор неподвижно просидел несколько секунд.

«Пора», – подумал я, и был несколько обескуражен, заметив, что у меня сильнее забилось сердце, а ладони покрылись потом.

Ярдов за триста от станции обслуживания находилась площадка для стоянки машин. Я завернул туда, выключил двигатель и огни. Впереди ритмично вспыхивали яркие буквы: Калтекс. Выйдя из машины и отступив в тень, надел пиджак, парик и очки. У меня так дрожали руки, что я уронил игрушечный пистолет, доставая его из сумки. Несколько минут лихорадочно шарил в траве, прежде чем найти его.

Сердце стучало, как молот. Секунду я колебался, не в силах решить – вернуться в отель или продолжать задуманное.

Потом перед моим мысленным взором возникла Рея, ее рыжие волосы и циничные зеленые глаза, и это придало мне решимости.

Я быстро зашагал вдоль травянистой кромки шоссе к огням станции обслуживания.

Лишь изредка мимо проносились машины.

Приближаясь к станции, я замедлил шаг. Держась в тени, медленно продвигался вперед. Теперь я отчетливо видел маленький, хорошо освещенный офис. Толстяк-служитель с сигаретой, свисающей с нижней губы, смотрел ночную телепередачу.

От нервного напряжения мое сердце билось так неистово, что я дышал с трудом. Несколько минут я стоял неподвижно, наблюдая за ним. Шоссе было пустынно. Если действовать, то сейчас.

Я услышал собственное бормотание: «Рехнулся? Ведь ты можешь угодить в тюрьму!» Но я двинулся вперед, до боли сжимая рукоятку игрушечного пистолета.

Ночной дежурный поднял голову, когда я толчком распахнул стеклянную дверь. При виде меня он насторожился, а потом, заметив пистолет, окаменел.

– Это ограбление! – прорычал я, но довольно неубедительно. Я был испуган не меньше его.

Мы уставились друг на друга. Он был лет пятидесяти, толстый, седеющий, с виду типичный семьянин со спокойными карими глазами и решительным ртом человека, привычного к ответственности за близких.

Он оправился от испуга. Его пристальный взгляд остановился на пистолете в моей руке и вдруг утратил напряженность.

– Тут нет никаких денег, сынок, – сказал он спокойно. – Не повезло тебе.

– Давай деньги или эта штука выстрелит. – Мне сделалось тошно от дрожи в моем голосе. Я знал, что выгляжу не грознее мыши.

– У нас тут система, сынок, – сказал он, разговаривая как с ребенком. – Ночной сейф. Все, что я получаю, до последнего бакса идет вон в тот стальной ящик и только босс может открыть его.

Я уставился на него. По моему лицу струился пот.

– Я подарил сыну такой же пистолет на Рождество, – продолжал он. – Он прямо-таки помешался на Джеймсе Бонде. – Толстяк перевел взгляд на освещенный экран телевизора. – Шел бы ты себе, а? Может я отсталый, но вот нравится мне Поб Хоуп. – Он благодушно рассмеялся, потому что Хоуп как раз произнес: «У меня даже пузо с брюшком».

Совершенно уничтоженный, я вышел на темное шоссе и вернулся к своей машине. Сев в нее, я поехал в город.

Глава 5

Оказавшись у себя в номере, я повалился на кровать, охваченный отчаянием.

Дешевка!

Насмешка Страшилы звучала у меня в ушах.

– Да... Дешевка!

Болела голова. Я дрожал от разочарования и стыда. Я трус!

Что-то не так в моем механизме! Видимо, лишь выведенный из себя, я способен к решительным действиям, но в спокойном состоянии я не грознее мыши!

Я отчетливо понимал, что моя жалкая попытка состязаться с Реей, оказалась мертворожденной. Я знал, что не решусь на вторую попытку, убежденный, что она неминуемо приведет к моему аресту. Я безнадежный, никчемный, малодушный дилетант! Мне повезло с толстяком-дежурным на станции. Едва взглянув на пистолет, он узнал в нем игрушку и отмахнулся от меня с пренебрежением, которого я заслуживал.

Мои мысли переключились на Рею. Мое тело мучительно желало ее и я больше не убеждал себя, что сошел с ума, что ее порочность и злоба способна погубить меня. Песня сирены неумолимо звучала у меня в ушах и я не в силах был ей противиться.

Я помнил ее слова:

«Когда ты получишь меня, это обойдется тебе подороже обеда». Помнил, как она выглядела, говоря это: зеленые глаза, полные обещания, тело слегка вытянутое в мою сторону, чувственная улыбка.

И теперь мне было наплевать, какой будет цена! Куда девалась высокомерная уверенность, что я получу ее задаром! Я должен обладать ею, пусть даже на ее собственных условиях. Чего она потребует? Дженни написала в досье Реи, что та была проституткой. А если предложить ей двести долларов? Это чертовски высокая цена для шлюхи. Она не сможет отказаться от двухсот долларов! Может быть овладев ею, я избавлюсь от этого наваждения.

Я начал успокаиваться, хотя у меня по-прежнему болела голова. В нетерпении я слез с кровати, проглотил восемь таблеток аспирина и запил водой. Я снова лег и стал ждать, когда подействуют таблетки. «На деньги купишь все, – говорил я себе, – хватило бы денег. Я куплю ее!» «Она одержима мыслью разбогатеть», – сказала Дженни. «Рея, – убеждал я себя, – с радостью ухватится за двести долларов.» Для меня уже не имело значения, то, что я покупаю ее за деньги. Непреодолимая похоть мучила меня, требуя увидеть ее в постели обнаженной. Стоит мне овладеть ею, удовлетворить эту похоть и я вернусь в Парадайз-Сити и забуду о ней.

С такими мыслями я, наконец, заснул.

На следующее утро, чувствуя себя гораздо увереннее, я зашел в банк и обменял на деньги пять стодолларовых дорожных чеков. «Просто на всякий случай, – говорил я себе. – Предложу ей две сотни и, если понадобится, подниму до пяти, но я не сомневался, что она обрадуется и двумстам».

Я вернулся к своему «бьюику», завел мотор и тут, включая сцепление, вспомнил о ее брате. Не застану ли я там и его? Что если он торчит в их убогой лачуге?

Мои пальцы с силой стиснули руль. Если он дома, я не смогу сделать свое предложение.

При мысли об этом затруднении во мне прокатилась волна мучительной досады и разочарования. Я выключил зажигание, вылез из машины и зашагал по улице. Было еще слишком рано. Часы на здании муниципалитета били десять. Я с трудом сдерживал нетерпение. Придется подождать, по крайней мере, до полудня, но и тогда я не мог иметь уверенности, что он уйдет на работу.

Я шел бесцельно, никого не видя. Мысль о Рее жгла мое воображение.

Так я и бродил, пока часы муниципалитета не пробили одиннадцать. К тому времени я готов был лезть на стену. Зайдя в бар, заказал двойной скотч со льдом.

Виски немного успокоило меня. Я закурил и собрался заказать еще порцию, когда увидел на другой стороне улицы Фела Моргана, вылезавшего из потрепанного «бьюика», выпуска 1960 года.

Я поспешно расплатился и пошел к выходу из бара. Фел уже удалялся по улице, засунув руки в карманы джинсов. Грязная белая майка в обтяжку обрисовывала его мощную мускулатуру.