Рекс Стаут - Красная шкатулка Страница 16

– Мистер Кремер? Приветствую вас. Мне хотелось узнать, какое у вас впечатление от утреннего эксперимента. Вот как? Увы, тоже ничего. Начал, правда, работать над одной версией, но говорить о результатах преждевременно. Посмотрим, как пойдет. Нет, сэр, предпочитаю действовать в одиночку, вы же знаете. Да-да, уж позвольте мне самому.

Когда Вульф закончил разговор, Елена Фрост уже сидела в кресле, вздернув подбородок и сжав губы. Он взял листок и, едва взглянув на него, отдал мне, потом позвонил, чтобы Фриц принес пиво, и поудобнее устроился в кресле.

– Итак, мисс Фрост, вы признались, что располагаете информацией относительно орудия убийства, но отказываетесь ее сообщить. Хотел бы напомнить, что я не брал обязательств держать ваше признание при себе. Однако могу гарантировать: в настоящее время я не собираюсь предавать его гласности. Вы, наверно, не знаете – полицейские, как правило, исходят из того, что сокрытие сведений о преступлении означает причастность к нему. Допущение чудовищное, но так уж у них устроены мозги. Поэтому, если бы полиции стало известно, чт́о вы здесь подписали, там бы точно решили: либо вы сами начинили конфеты ядом, либо знаете, кто это сделал. И действовали бы соответствующим образом. Я поступаю иначе. И все же для соблюдения формальностей должен спросить: не вы положили яд в конфеты?

Вопрос этот, надо сказать, она приняла мужественно и ответила спокойным, хотя и чуть сдавленным голосом:

– Нет, не я.

– Может, вы знаете, кто это сделал?

– Нет, не знаю.

– Вы помолвлены?

Она поджала губки:

– Это вас не касается.

– Видите ли, – терпеливо продолжал Вульф, – мне придется расспрашивать вас о многих вещах, которые, по вашему мнению, меня не касаются. Мисс Фрост, с вашей стороны просто глупо без причины раздражать меня. Я задал вам вполне невинный вопрос. Наверное, любой из ваших знакомых сумел бы на него ответить. Почему же вы не хотите отвечать? Неужели воображаете, будто мы заняты дружеской болтовней? Мы же с вами отнюдь не в равном положении. Я могу заставить вас отвечать, в противном случае буду вынужден передать вас в руки полиции. Итак, повторяю вопрос: вы помолвлены?

Бедняжка понемногу расклеивалась. Руки ее, лежащие на коленях, сжались в кулачки, сама она съежилась, а в уголках глаз выступили слезинки и покатились по щекам. Глядя в лицо Вульфу, она бросила:

– Вы… вы грязная свинья, вот вы кто!

– Знаю, – кивнул Вульф. – Ненавижу истерику, поэтому и задаю женщинам вопросы только в крайних случаях. Вытрите глаза.

Мисс Фрост не шевельнулась. Он опять вздохнул.

– Вы помолвлены?

– Нет! – сказала она со слезами в голосе.

– Это кольцо с бриллиантом на вашей руке – вы его сами купили?

Она невольно поглядела на кольцо.

– Нет.

– Кто вам его подарил?

– Мистер Макнейр.

– А бриллиант на вашей пудренице – тоже подарок?

– Да, подарок мистера Макнейра.

– Удивительно. Никогда бы не подумал, что вам нравятся бриллианты. – Вульф откупорил бутылку и налил себе пива. – Не удивляйтесь, мои вопросы могут казаться не относящимися к делу. Однажды в этом самом кресле служанка по имени Анна Фиоре просидела пять часов. А герцогиня Раткин – почти всю ночь. Так что сделайте милость, потерпите. – Он взял стакан и осушил его, не отрываясь. – Что-то здесь не так. Скажите, вы любите бриллианты?

– Нет… не очень.

– А мистер Макнейр? Он часто раздаривает бриллианты?

– Не знаю… Не думаю.

– Вы не очень любите бриллианты и все-таки носите их. Из уважения к мистеру Макнейру? В знак признательности к старому знакомому?

– Ношу, когда хочется.

– Вот именно. Видите ли, я плохо знаю мистера Макнейра. Он женат?

– Я уже говорила: он старый знакомый моей мамы. У него была дочь. Она родилась в один год со мной, может на несколько месяцев раньше, и умерла, когда ей было два годика. А его жена умерла еще при родах. Мистер Макнейр – прекраснейший человек. Другого такого я не встречала. Он… он – самый близкий мне человек!

– Который осыпает вас бриллиантами? Простите, что я так много говорю об одном и том же – сам-то я терпеть не могу бриллианты. Да, кстати, кто еще из ваших знакомых любит миндальные конфеты, не знаете?

– Кто еще?

– Кроме мистера Макнейра.

– Не знаю.

Вульф снова налил себе пива. Дожидаясь, пока осядет пена, он откинулся в кресле и хмуро посмотрел на свою жертву.

– Мисс Фрост, полагаю, самое время сказать вам кое-что важное. Вы молоды, неопытны, ложная гордость мешает вам понять, что вы взяли на себя огромнейшую ответственность. Девять дней назад погибла Молли Лок. Очевидно, она невольно помешала кому-то совершить другое убийство и заплатила за это жизнью. С того момента все девять дней вы утаиваете важную информацию. А ведь эта информация могла бы не только помочь найти убийцу, но и позволила бы сделать нечто гораздо более важное – спасти чью-то жизнь, вероятнее всего жизнь ни в чем не повинного человека. Не слишком ли тяжкое бремя ответственности для молодой особы, как вы считаете? Руководствуясь исключительно здравым смыслом, я не хочу вас ни к чему принуждать. В вас слишком много упрямства и самомнения. Но настоятельно советую: подумайте! – Он взял стакан и выпил его до дна.

Елена Фрост сидела, не спуская с него глаз, и наконец сказала:

– Я уже обо всем подумала. Нет у меня никакого самомнения…

Вульф пожал плечами:

– Ну, хорошо! Насколько я знаю, ваш отец умер. Как я понял из заявления вашего дядюшки, мистера Дадли Фроста, именно он является вашим опекуном.

– Отец умер, когда мне было всего несколько месяцев, – кивнула она. – Так что отца у меня, можно сказать, не было. То есть… – Она нахмурилась.

– То есть что?

– Нет, ничего.

– Из чего состоит ваше имущество?

– Я получила его по наследству.

– Естественно. Но как оно велико?

– Все, что оставил отец.

– Не упрямьтесь, мисс Фрост. Величина доставшегося кому-либо наследства в наши дни не является тайной. Во сколько оценивается ваше состояние?

– Точно не знаю, – дернула она плечиками. – Что-то около двух миллионов с небольшим.

– Вот как. И оно цело, ваше наследство?

– А почему ему не быть целым?

– Понятия не имею. Не подумайте, что мне интересно лезть в дела, которые ваша семья считает деликатными и не хочет обсуждать с посторонними. Ваш дядя сказал вчера, что у вашей матери нет за душой ни цента. Значит, все отцовское состояние переходит к вам?

– Да, – она слегка вспыхнула. – Ни брата, ни сестры у меня нет.

– И вы вступите во владение… извините. Арчи, если тебе нетрудно.

Это зазвонил телефон. Я повернулся к своему столу и снял трубку. На том конце провода еще не представились, но я знал этот спокойный, ровный голос и тоже заговорил сдержанно, сохраняя достоинство, как и подобает собеседнику такой дамы. Терпеть не могу истерики, тут мы с Вульфом сходимся.

– Ваша мать хочет поговорить с вами, – обратился я к Елене и встал, уступая ей место.

– Да, мама? Нет, не сказала. Да, помню, но так получилось. Я не могу сейчас говорить. Дяди Бойда не было, он еще не пришел с ланча. Я позвонила миссис Ламонт, сказала, куда еду. Ну, мама, это же просто смешно! Я не маленькая, знаю, что делаю. Нет, не могу, я тебе потом объясню. Да, я отсюда прямо домой. Когда? Пока не знаю. Не волнуйся, ради бога, как-нибудь соображу. Нет-нет. Пока!

Она поднялась и прошла к своему креслу. Щечки у нее опять порозовели. Вульф прищурился и сказал сочувственно:

– Не любите, когда над вами трясутся, мисс Фрост? Даже когда родная мать проявляет чрезмерную заботу? Понимаю, иногда это раздражает. Однако учтите, ваши физические и финансовые данные стоят того, чтобы вас оберегали, лелеяли и холили. Правда, что касается умственного состояния, некая молодая особа… гм… пока еще пребывает в стадии куколки. Надеюсь, не сердитесь, что я так говорю?

– Что толку сердиться?

– Я и не утверждаю, что есть толк. Я лишь выразил надежду, что не сердитесь. Вернемся, однако, к вашему наследству. Итак, вы вступаете во владение им седьмого мая, как только вам исполнится двадцать один год.

– Полагаю, что да.

– Всего через пять недель. Двадцать девять дней апреля плюс семь в мае. Да, ровно через пять недель, если считать с завтрашнего дня. Два миллиона тоже немалая ответственность. Вы будете продолжать работать?

– Пока не знаю.

– А зачем вы вообще работаете? Не ради же заработка.

– Конечно нет. Работаю, потому что нравится. Глупо ничего не делать. Кроме того, дядя Бойд… мистер Макнейр… Одним словом, нашлось подходящее занятие.

– Понятно. И как долго… Черт! Извините.

Это снова зазвонил телефон, и я снова повернулся, взял трубку и начал, как всегда: